Обратимость (СИ) - Дьюал Эшли (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
- Прости, - я откладываю в сторону нож и приближаюсь к сестре, - я не подумала. В последнее время у меня с этим сложно.
- Детская травма – тут ты попала в точку.
- Все мы чего-то боимся.
- Так и есть. Правда, в основном калеками нас делает наше же прошлое. Знаешь, порой, бывают дни самобичевания. Хочется залезть в ванну и думать о том, какой ты несчастный. Думать о том, как несправедливо обошлась с тобой жизнь. И, возможно, это глупо, но…, - шатенка эмоционально вскидывает руками в стороны, - я просто хочу забыть хотя бы на несколько минут о том, что со мной было. Хочу хотя бы несколько минут не думать о том, что со мной будет. Но как это сделать, когда прошлое повсюду, когда оно в крови, в моих способностях?
- Ты не обязана тянуть все это, - я неуверенно кладу ладонь на худое плечо Риты. Та пронзает меня серьезным взглядом.
- Обязана.
- Нет.
- Да. Мы – это наши родители, их поступки и проблемы. Даже после смерти, они с нами. Мама и папа всегда сидят в нашей голове. И забыть про них хотя бы на несколько мгновений – эгоистично. Неправильно.
- Избавиться от детского страха – эгоистично?
- Возможно, страх – наше наследие, передаваемое из поколения в поколение.
- Неудачная шутка.
- Мама боялась Аспида, теперь наша очередь.
- Но мы не должны всю свою жизнь посвятить этой борьбе, Рита.
- Ты не понимаешь. Нет слова «жизнь» или слова «борьба». Для нас это одно и то же. Даже через десять лет мы будем вариться в этом соку. А затем в нем будут вариться и наши дети. И они так же будут бояться того, что убьет нас, потому что ничего другого им не останется.
Все ее слова звучат отчаянно и дико. Она смотрит на меня широко раскрытыми изумрудными глазами и еле сдерживается от крика, который так и сидит в горле. Кому по душе жить в постоянном страхе? Кто способен его вынести? И мало того, что опасности поджидают нас за каждый углом, на каждой улице, в каждом человеке. Опасность крепко вшита еще и в наше сердце, в наш разум. И мы боимся не столько чужих решений, сколько своих собственных, понимая, что чужие заскоки явно проигрывают в этом сражении. Я знаю, я не умею контролировать свои действия, и одновременно с этим я боюсь того, что выходит из-под контроля. И вот уж оказывается, что отнюдь ни козни Видалины, ни материнские гены и ни сложившиеся обстоятельства угрожают моей жизни, а изъяны. Мои. Собственные. И ничто другое. Избавь я себя от страха, что смогло бы меня одолеть? Человек без чувств, без эмоций – вот в чем тайна безукоризненной неуязвимости. Но кто осмелиться лишить себя всего этого? Ведь даже ради собственной жизни, мы не способны отказаться от поддержки, от сожаления, от близости, пусть и понимаем, что это наша самая опасная слабость.
- Я читала про девушку, которую страх побуждал к действиям, - неуклюже пожимаю плечами, - может, и у нас так получится?
- Мой страх припечатывает меня к полу. И не знаю, как там, у героини из твоей книги, но у меня лично в порыве паники ничего перед глазами не остается, кроме темноты. А паника, к слову, вечный наш спутник.
- Значит, ты все-таки переживаешь.
- А бывает иначе? – Рита взвинчено стягивает с себя фартук. Бросает его на стол и приближается ко мне совсем близко: я даже вижу темно-коричневые крапинки в ее ярко-зеленых глазах. – Я верю в то, что страхи уходят, когда приходит время. Но это не обозначает, что они не успевают хорошенько потрепать нашу жизнь. И я бы хотела не бояться огня.
- Так не бойся!
- Так избавь меня от прошлого.
- Но оно уже ушло, - неуверенно пожимаю плечами. – Чего ты боишься? Ты же сильная.
- Да. Сильная. Но не от того, что у меня нет страхов. А потому что я пытаюсь с ними бороться.
- И как же ты это делаешь? Застывая перед конфоркой?
Рита растеряно вскидывает брови. Смотрит на меня так, будто впервые видит, и я тут же виновато горблюсь: что на меня нашло. Господи, что вообще происходит? Я ведь не обижаю людей, не задеваю их. Собираюсь взять свои слова назад, однако не успеваю. Шатенка уходит. Она не хлопает дверью, не взрывается слезами. Она просто оставляет меня, не сказав ни слова, и от этого мне становится еще паршивей. Лучше бы она выпустила пар и наорала на меня, как следует. Может, поэтому Рувер и не пытается поговорить со мной по-человечески? Может, я попросту не заслуживаю хорошего отношения, ведь абсолютно не умею общаться с людьми, не умею чувствовать их и вовремя останавливать поток своей несвязной речи. Протираю руками лицо и испускаю протяжный вздох. Сколько можно прокалываться? Сколько можно совершать тупые ошибки? Мне осточертело лишь вредить окружающим. Что я сделала хорошего? Что я собираюсь хорошего сделать? Сдать почти под сотню невинных людей? Обречь их на гибель? Крепко зажмуриваюсь и облокачиваюсь спиной о холодильник. Мне нечем дышать. Я запуталась. Мне нужен человек, который смог бы меня направить, смог бы мне помочь. Мне нужен отец.
- Ты в порядке?
Поднимаю голову и вижу Сашу. Его лицо измято от подушки. Выглядит это довольно-таки забавно, но я даже не пытаюсь выдавить из себя улыбку. Внезапно понимаю, что должна повзрослеть и перестать ставить свои нужды выше нужд окружающих. Так бы хотел отец. Так бы он сказал мне, спроси я о том, что мне делать.
- Мы не будем.
- Что не будем?
- Не будем отдавать записную книжку венаторам.
- Что? - Брат несколько раз моргает и недовольно переминается с ноги на ногу, - ты с ума сошла? С чего вдруг? А как же папа?
- Найдем другой способ.
- Аня!
- Мы погубим стольких людей! Они ведь ни в чем не виноваты. В блокноте все их данные, Аспид отыщет их родственников, их близких. И мы будем отвечать за все эти смерти! Ты этого хочешь?
- А ты хочешь, чтобы пострадал отец? – Саша недоуменно округляет глаза. – Спятила? Что изменилось? Кто прочистил тебе мозги?
- Мы с тобой чересчур сильно заботимся о собственной выгоде, забывая о том, что это значит для других людей.
- О, Господи. Что ты несешь?
- Саша, я уверена, отдать записную книжку Аспиду – огромная ошибка. Пожалуйста, прошу тебя, давай придумаем что-то другое, ведь мы не сможем смириться с этим. Я не смогу. По моей вине уже столько людей пострадало, - невольно хватаюсь дрожащими руками за голову, - Андрей, папа, Никка, Рувер. Это сводит с ума! Если я еще и осознанно вручу венатором блокнот – кем я тогда стану?
- Да плевать мне на это! Ты хочешь спасти отца или нет?
- Конечно, хочу, и ты прекрасно об этом знаешь. Но мы не вправе обрекать других людей на смерть лишь потому, что сами находимся на волосок от гибели, - практически вплотную подхожу к брату и говорю так уверенно, как никогда раньше. Мне вдруг кажется, что даже голос становится громче. – Я запрещаю тебе отдавать книгу. И не надо говорить, будто мне плевать на отца. Не плевать! Но мы слишком мало потратили усилий на поиски иных вариантов, чтобы сейчас опускать руки и закрывать глаза на совесть. Не ты ли кричал, что оставить Владимира Сергеевича в лесу было чистой воды бессердечностью? Так что же с тобой происходит сейчас, когда на кону ни одна жизнь, а сотни?
- Что ты пытаешься мне доказать? – шепчет брат. – Что хочешь от меня услышать? Я знаю, чем мы рискуем, и прекрасно понимаю, чем мы жертвуем. Но ради отца…
- Ради отца стоит подумать еще раз. Он воспитывал не убийц.
- Потом ты пожалеешь об этом.
- Может быть. – Пожимаю плечами. – Но я не хочу всю оставшуюся жизнь слышать в голове незнакомые голоса, видеть незнакомые лица. Мы должны помочь отцу другим способом.
- Каким? Ты думаешь, если мы подделаем книгу, венаторы ничего не заметят?
- Вот видишь. Оказывается, придумать нечто новое можно так быстро.
- Но это абсурд. Это слишком просто!
- Слишком просто – не всегда плохо.
- Господи, ты сошла с ума. Знай, я против. Надо отдать Аспиду блокнот и уехать отсюда как можно дальше! Забыть об этих охотниках, обо всех смертях, об опасности…
