Катализатор (СИ) - Демидова Мария (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Организованная энтропия — уже не энтропия. Это неинтересно.
— У тебя хорошая выдержка, — не без удивления отметила колдунья. — Я бы половину леса разнесла к чёрту.
— Ты?
Джин фыркнула.
— Не преувеличивай уникальность своего опыта. Кое-кто к твоим годам успел устроить десяток пожаров, провести несколько дней в колонии для несовершеннолетних, полетать с парашютной вышки без парашюта, вызвать смерч там, где их никогда не бывало и быть не могло, на сутки оставить без электричества город-миллионник… и чуть не угробить хорошего человека при попытке наказать тоже неплохого, но слишком увлечённого.
— Впечатляющий послужной список, — кивнул носитель Вектора. — Это попытка доказать мою ничтожность?
— Это зависть, Крис.
Он опустил голову, так что тень от чёлки накрыла глаза.
— Было б чему завидовать…
Джина не ответила, но у Криса вдруг перехватило дыхание, и руки задрожали так, что пришлось ещё сильнее сжать перила. В ладонь впилась заноза. Он не почувствовал.
После нескольких секунд неловкого молчания колдунья продолжила:
— Моё поле не всегда было таким. Я родилась вполне обычным, средненьким магом. А потом подхватила полевую лихорадку. И почему-то не умерла. И стала такой, какой стала. — Она накрутила на палец тонкую прядь волос, задумчиво посмотрела на собеседника и слегка улыбнулась, поймав взгляд, осторожно сверкнувший из-под длинной чёлки. — Ударяющая в голову сила — гадкая и опасная штука. И это не то, с чем стоит оставаться один на один. Мне было четырнадцать, и, по большому счёту, я со своими драмами нафиг никому не сдалась. Самые близкие люди — врачи и соцработники. Хорошие, заботливые, но… Сам же понимаешь разницу, да? Ты старше, у тебя есть цели, есть семья, которая тебя любит, друзья, которые тоже тебя любят и которым не наплевать на твои проблемы. Так что если почувствуешь, что не справляешься со своими лишними мыслями, не молчи, хорошо? Вместе что-нибудь придумаем. А поломанные деревья — это мелочи. Новые посадим, в конце концов.
Крис разжал пальцы и улыбнулся, отбарабанив на деревянных перилах бодрый ритм.
— А что если на самом деле я не хочу ломать деревья?
— Тогда попробуй подумать не о том, что можешь разрушить, а о том, что можешь создать. Об исследованиях своих. Тебе же не помешает дополнительная энергия для экспериментов? Большая сила даёт столько возможностей! Когда задумываешься об этом, дух захватывает. А уж когда чувствуешь… — Она мечтательно вздохнула. — Я пока в мед не поступила, даже не представляла, как много можно сделать, если у тебя неистощимое поле.
— И как тебе удалось от этого отказаться? От всех этих возможностей? Ты ведь могла бы не просто людей лечить. Ты могла бы стать живой легендой, заполучить власть, решать, кому жить, а кому умирать…
Джина неожиданно посерьёзнела и сразу перестала казаться Крису ровесницей.
— Так я и решила. Разве нет?
Он не нашёлся с ответом. Снова облокотился на перила и долго наблюдал за сгущающимися над лесом грозовыми тучами.
— Знаешь, что прикольно? — спросил наконец, не оборачиваясь. — Мы ведь с тобой сейчас, возможно, самые крутые маги на планете.
Джин хмыкнула.
— Похоже на то.
— Можем вместе вершить судьбы мира, а можем поединки устраивать… Даже интересно, кто победит, если окажемся по разные стороны баррикад…
Колдунья спокойно встретила его острый, неожиданно серьёзный взгляд.
— Давай постараемся не оказываться, хорошо?
Прорезавшая небо молния заставила обоих вздрогнуть. Протянувшееся между взглядами напряжение лопнуло. Ливень зашумел в листьях, забарабанил по крыше. Джина торопливо спрыгнула на пол и поёжилась. Крис набросил ей на плечи свою куртку.
— Пойдём. Ещё простудиться не хватало для полного счастья…
Между двумя днями, когда жизнь Эштона Ская оказывалась в руках Джины Орлан, они виделись лишь однажды. Он и сам не знал, зачем подошёл к ней в кафе. Тем более что за столиком девушка была не одна. Напротив сидел Эдвард. Джина была абсолютно спокойна, даже улыбалась. Она рассказывала какую-то историю, которая саму её явно забавляла. А вот Эд выглядел неважно. Он нервничал, от шеи к щекам ползли красные пятна. В руках аспирант бессознательно крутил чайную ложку. Эштон даже подумал, что отношения этих двоих куда сложнее, чем он предполагал, и сейчас студентка расписывает пойманному в ловушку ухажёру прелести будущего отцовства.
Историк хотел уйти, но отвести взгляд от Джины было слишком сложно. Черты её лица болезненно напоминали о других — таких похожих, таких любимых, так безвозвратно утраченных и так бережно хранимых в сердце. Эштон очерчивал глазами изящные контуры носа и скул, прикасался взглядом к тонким губам, следил за эмоциональными изгибами подвижных бровей… Он никогда не видел Патрицию без макияжа, но сходство и так было очевидным. Историк опомнился, лишь наткнувшись на прямой взгляд больших серых глаз. Делать вид, что не заметил недавнюю знакомую, было поздно. Эштон улыбнулся и приблизился к столику.
— Привет. — Он постарался, чтобы голос не выдал неожиданного смятения. — Как дела? Никого больше не убила?
Эдвард вздрогнул, выронил ложку и резко встал, громыхнув стулом. В устах окутанного зловещими слухами военного историка вопрос прозвучал слишком уж эффектно.
— Мне пора, — пробормотал аспирант. — Я вас оставлю… Увидимся… — Он взглянул на Джину. — Или не увидимся. Удачи.
И выскочил из кафе.
Девушка не сдержала смеха. Смеялась она хорошо — звонко и заразительно.
— Я что-то не то сказал? — Эштон сел за стол, отодвинул чашку Эдварда, поставил на её место свою.
— Нет, всё нормально, — заверила Джин. — Просто я ему всё рассказала. И вы стали прекрасной вишенкой на этом торте.
Эштон усмехнулся.
— Вот уж чем-чем, а вишенкой мне ещё быть не доводилось… Значит, коварных планов мести больше не вынашиваешь?
Она мотнула головой.
— Вы сделали мне очень действенную прививку.
— Можешь обращаться ко мне на «ты», — решился Эштон. — После всего произошедшего это будет правильно.
Да, именно так. После всего произошедшего. Не только четыре дня, но и четыре года назад.
Смотреть на Джину было одновременно приятно и мучительно. Её черты возвращали к жизни дорогой сердцу образ, но взгляд постоянно цеплялся за несоответствия, грубо вырывавшие из грёз. Растрёпанные кудри вместо аккуратной гладкой укладки. Обветренные губы. Короткие ногти без следов маникюра. Джинсы и клетчатая рубашка вместо женственного платья…
Но главное — взгляд. Вместо любимой некогда умиротворяющей нежности — тревога и насторожённость дикого зверя. Вместо ласковой покорности — опасно блестящее на солнце стальное лезвие.
— Мы с ней очень разные, да? — нарушила затянувшееся молчание Джин.
— Да, — признал Эштон.
— Она была очень красивой.
Он кивнул.
— Красивее меня.
Он не нашёл в себе сил ответить.
— Впрочем, вы тоже не слишком похожи на благородного романтического героя, о котором я слышала в детстве, — невозмутимо заметила Джин. — Особенно когда так на меня смотрите… То есть смотришь.
Не выдержав её проницательного взгляда, Эштон опустил глаза. Ему было стыдно, ужасно стыдно перед этой ни в чём не повинной девочкой, которой четыре года назад он даже не подумал помочь. Судьба четырнадцатилетней Джины Орлан, после эпидемии в Сольте оставшейся сиротой, ничуть не интересовала человека, любившего её сестру. Известие о смерти Пэт вонзилось в него такой болью, что дальнейшая жизнь показалась невозможной. Он чувствовал себя виноватым. Если бы он не прогнал её, если бы вынырнул ненадолго из научных бесед с приезжим профессором, если бы позвонил… Он ничего не смог бы изменить — полевая лихорадка неизлечима. Но он был бы рядом! Справиться с потерей оказалось нелегко, но Эштон смог вернуться к жизни. Он избегал воспоминаний и, узнав о том, что сестра Пэт выздоровела, постарался просто забыть об этом. А когда понял, что не получается, убедил себя, что уже слишком поздно и неуместно проявлять участие.
