Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр (книги онлайн полностью .txt) 📗
Теодиция пули
— Ну и погода, — высокий, горбоносый человек поежился, стряхнул мокрый снег с воротника и шляпы. Аккуратно прикрыл ложе длинного мушкета полой плаща.
С неба падал снег. Мокрой, серой волной с серого неба. Бил в глаза, ложился на плечи, хлюпал под ногами черно-белой, противной жижей.
— Собачья, — повторил стрелок Ганс, поежившись и отряхнув снег со шляпы.
Серый огромный зверь у его ног говорить не мог, но головой помотал вполне выразительно. Глухо зарычал и махнул хвостом у виска, ухитрившись разом показать все, что он думает о погоде, людях и их отдельных, идиотских присказках.
Стрелок кивнул. Хрустел и хлюпал под ногами снег. Шелестели ветви, гнулись книзу ветки под липким снегом. Серым, в тон закатному небу. В черно-красном, кирпичном кубе казарм за спиной зажгли свет. Желтые огоньки затрепетали, затеплились в маленьких окнах.
Треснула ветка. Хлюпнул под ногами снег. Люди шли — высокий стрелок с неизменным стволом на плече и Рейнеке-юнкер. Лохматый и о четырех ногах. Но приказом по роте объявленный человеком, пока не докажет обратного. Падал снег. На шляпу и плащ одному, на лапы и хвост другому. Ветки затрещали опять, раздвинулись — и оба, стрелок и зверь, вышли на поляну. Широкую светлую поляну. Ту самую. Квадратная башня темнела вдали. Снег скрыл кровь и гарь, но тело майстера Фрайштика убрать никто не удосужился. Стрелок подошёл, поворошил сапогом заиндевелый труп, обернулся, кивнул вполне одобрительно. Зверь опустил голову на лапы, заскулил. Будто извинялся. Стрелок махнул рукой, чуть слышно звякнула полка мушкета.
— Не бери в голову, парень.
Зверь мотнул головой ещё раз, указывая на тело. Заскулил. Стрелок посмотрел на него, упрямо сжал губы, кивнул.
— Если хочешь знать, это вообще не ты.
Скулеж оборвался, зверь застыл, подняв голову. С вполне человеческим изумлением на лице — сейчас оно совсем не походило на звериную морду.
— Конечно. Не ты привёл его сюда, не ты заставил делать то, что он делал. Сам пришёл. Добровольно и в полном разуме. Не просто пришёл — прибежал, как люди говорили. Так что забудь. Один человек, если хочешь знать, не может причинить вред другому. Человек только сам себе может навредить.
Зверь заскулил ещё раз, подняв глаза изумленно и недоверчиво. Стрелок усмехнулся в усы. Мягко, как учитель в школе смотрит на балованного ученика.
— Истинно тебе говорю. Не может. Я в школе когда-то учился, жаль не выучился. Так что это все, — стрелок кивнул на стынувший на снегу труп, — это он, а не ты. Он выбрал эту дорогу, и он по ней шел. Сам. Добровольно и вприпрыжку. А что эта дорога ведет мне под пулю, или тебе в пасть — Бог судил, не мы. Видать, достал этот тип царицу небесную. Эх... Если бы было можно взять человека, вынуть мозги, промыть от глупых идей с мылом, а потом вставить обратно... — стрелок перекинул ствол на плечо, усмехнулся чуть грустно, — Говорят, иезуиты умеют. Я — нет. Так что делаем, что можем. То есть вынимаем мозги. Или бы ты хотел, чтобы этот хрен прошёл по своему пути чуть дальше?
Зверь попятился, мотнул головой.
— Вот и я о том. А лихо ты его. Хотя впредь не рискуй. Анну в зубы — и бежать. Мушкетный залп — надежнее ...
Стрелок обернулся. Сверкнул им в глаза жёлтый огонёк вдали, в окне казармы. Глухо лязгнул мушкет, взлетев и прижавшись к плечу. Пальцы стрелка — чётко в два коротких, выверенных движения взвели в боевое курок. С глухим стуком откинулась назад крышка у полки.
— Окно слева, на третьем этаже, — глухо проговорил стрелок, ловя срезом ствола невидимую, пока, точку. Зверь зарычал, собрался, напружинил ноги — к прыжку. Серый хвост взметнул снег.
— Окно видишь? Третье слева, второй этаж — твоё или моё? Что там за тень у окна?
Зверь зарычал. Глухо, яростно.
— Мужик какой-то, — с хищной улыбкой, присмотревшись, процедил стрелок, — нечего ему у меня делать. Да и у тебя, парень, тоже.
Чуть дрогнул палец, выбирая слабину на курке. Вдруг зверь мотнул головой — отрицательно, слева направо. Развернулся и зарычал. Махнул серый хвост , взвилась в глаза мокрая снежная крошка. Стрелок отшатнулся, затряс головой, опуская мушкет. Зверь сел на задние лапы, махнул хвостом — так крутит пальцем у виска человек. Потом махнул хвостом ещё раз — словно опоясал себя от левого плеча вниз и направо. Стрелок кивнул.
— Чёрт, чуть капитана не пристрелили. Ты прав, это же его комната. Спасибо.
Зверь кивнул. Совсем по-человечески.
— Пошли, — бросил стрелок. И они пошли, бросив майстера Фрайштика, помощника городского палача, там, куда привела его выбранная им дорога.
Чтобы под аркой, у казарменных стен напороться на капитана Якова Лесли. Капитан шёл по дороге, что вела из города в расположение. Весело, легко, несмотря на грязь под тяжелыми сапогами. Золотой офицерский шарф намок и тянулся неровной лентой — к поясу от левого плеча.
— Вы из города, герр капитан? — вместо приветствия бросил стрелок. Капитан кивнул:
— Да, весь день там провозился.
— Тогда, прошу прощения, но кто в вашей комнате сейчас?
— Не знаю, — коротко сказал враз посуровевший капитан, — давайте посмотрим.
Они поднялись — тихо, стараясь без нужды не стучать. Подергали дверь. Заперта. Стрелок пожал плечами. Капитан щелкнул ключом.
— Чисто тут у вас, герр капитан, — пробормотал под нос стрелок, оглядевшись. И коснулся пальцами лампы на столе. Стекло было теплым, медная проволока обожгла пальцы.
— Горела недавно.
Капитан кивнул, внимательно оглядел сундуки, стол и разбросанные тут и там бумаги. Вроде, ничего важного. Хотя... У окна, поверх старых карт и приказов валялся белый лист. Исписанный весь, мелким, бисерным почерком.
"Их Светлость, графиня Амалия передает капитану привет и просьбу не забывать бедную вдову..."
Стрелок бросил взгляд капитану через плечо, оскалился, коротко хмыкнул. Капитан кивнул. Рекомендательное письмо, с которым юнкер полгода назад поступил в роту. Валялось в бумагах, но — Яков помнил точно — совсем не здесь. Интересно, кому оно могло понадобиться?
3-22
Земляные работы
Через две недели роту из города попросили. Вежливо, власти ещё не успели забыть недавние дела, тихо, но очень настойчиво. Виной всему была, как ни странно Анна. Ну и Катаржина и прочие ротные дамы. И их импровизированный швейный цех. Дорвавшиеся до чистой и спокойной работы девки развернулись так, что местные портные враз остались без заработка. Цеховые достали дубины, и пошли разбираться. На полпути встретили Майера с приятелями, вежливо извинились и ушли назад, синяки залечивать. Один мастер вспомнил цеховые привилегии и попытался жаловаться фогту. В итоге, Рейнеке-юнкер получил строгий выговор за вытье на луну в неположенном месте, портной, с помощью Магды, вылечился от заикания, а капитан Яков Лесли озверел сам и строго приказал сержанту пресечь безобразия.
Сержант, твёрдо уверенный в том, что от работы дохнут исключительно кони, а рядовые лишь здоровей делаются, пресек безобразия самым простым способом. Взял у города подряд на ремонт часовни. И загнал туда работать Майера, Донахью и прочих нарушителей. За наличный расчёт. В итоге, кроме портных на роту пошли жаловаться ещё и каменщики. Капитан чуть было не попросил юнкера повыть на луну ещё раз, опомнился, сплюнул и велел выступать. Но через три дня. Время нужно было всем. Магде, Анне и девкам — закрыть заказы, сержанту — доделать и получить с фогта расчёт. И у Якова Лесли, капитана пехотной роты тоже осталось в Мюльберге одно незаконченное дело. И оно Якову не нравилось, от слова совсем.
Капитан запинал в себе желание собрать общий сбор и обсудить все ещё раз. Нет. Глупо. О таком не советуются. Только лично и только приказ. "На страшный суд колонной не ходят", — угрюмо подумал Яков и посмотрел в окно. День был ясный. Не день ещё — утро, солнечное. И небо синее, как будто уже весна. Она, конечно, придёт, скоро, но не сейчас. И не для всех. На плацу за окном крутилась обычная суета, опять проштрафившийся Майер тащил что-то тяжёлое, весело переругиваясь с своей кудрявой. Бритый. Яков даже сморгнул, подивившись на такое чудо. А потом спустился вниз, отловил сержанта и отдал приказ. Короткий, из одного слова: "пора". Сардж кивнул. Большего и не требовалось. Они знали друг друга слишком долго, чтобы говорить лишнее. Мимо прошёл Рейнеке-юнкер, с Анной под руку. " Все правильно", — угрюмо подумал Яков и ушёл к себе, избегая встречаться с парнем глазами. Пусть и дальше думает, что капитан Яков Лесли честный человек. Стукнула дверь.
