Заговор против короны (ЛП) - Салливан Майкл Дж. (версия книг .TXT) 📗
— Да, сэр.
— Я чувствую, что вам неприятно здесь находиться, Рубен. Я прав?
— Да, сэр.
— Это потому, что вы преданы своей принцессе и не хотите участвовать в чём-либо, что может ей навредить. Это превосходное качество. Однако вы также человек чести и, будучи таковым, должны быть правдивы в своих показаниях перед этим судом. Итак, скажите, Рубен, что произошло в ночь, когда был убит король?
Гилфред нервно переступил с ноги на ногу, вздохнул и заговорил:
— Было поздно, принцесса спала. Когда короля обнаружили, я стоял на страже возле лестницы в башню. Капитан Вайлин приказал мне проверить, как принцесса Ариста. Не успел я дойти до её двери, она вышла сама, напуганная шумом.
— Во что она была одета? — спросил обвинитель.
— В платье, не помню точно в какое.
— Но она была одета? Или нет? Не в халат или ночную рубашку?
— Да, она была одета.
— Вы охраняете Аристу много лет. Вам известно, чтобы она когда-нибудь спала в платьях?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда.
— Но, насколько я понимаю, вы всегда находились у её двери, когда она уходила переодеться перед ужином или после прогулки. У неё есть служанки, которые помогают ей одеваться?
— Да.
— Сколько?
— Три.
— Постарайтесь вспомнить, какое самое малое время ей требовалось, чтобы переодеться?
— Я не уверен.
— Приблизительно, суд не требует от вас точного времени.
— Пожалуй, минут двадцать.
— Двадцать минут и три служанки. На самом деле это довольно быстро, учитывая все эти шнуровки и застёжки, которые требуется затягивать на большинстве дамских нарядов. А теперь скажите, сколько, по-вашему, прошло времени между обнаружением тела короля и выходом принцессы из её комнаты?
Гилфред колебался.
— Сколько? — настаивал обвинитель.
— Около десяти минут.
— Вы сказали десять минут? И, когда она вышла из своей комнаты, сколько служанок с ней было?
— Ни одной.
— Удивительно! Принцесса неожиданно проснулась ночью и сама надела платье за десять минут без помощи хотя бы одной служанки!
Обвинитель расхаживал туда-сюда, задумчиво опустив голову и постукивая пальцем по губам. Он помедлил, стоя спиной к Гилфреду. А потом, словно ему в голову пришла неожиданная мысль, внезапно развернулся.
— Скажите нам, как она восприняла весть о смерти короля?
— Она была потрясена.
— Она плакала?
— Я уверен, что да.
— Но вы это видели?
— Нет.
— Что происходило потом?
— Она пошла в покои принца Алрика, чтобы найти его, и удивилась, когда его там не оказалось. Потом она...
— Пожалуйста, остановитесь на минуту. Она пошла в покои Алрика? Она узнает, что её отец убит, и первое её побуждение — отправиться в комнату брата? Вы не посчитали странным, что она не бросилась тут же к отцу? В конце концов, ничто не указывало на то, что Алрик каким-либо образом пострадал, верно?
— Да.
— Что случилось дальше?
— Она пошла увидеть тело отца, потом пришел Алрик.
— Что делала принцесса, после того как принц приговорил пленников к смерти?
— Я не понимаю, о чём вы говорите, — ответил Гилфред.
— Это правда, что она их навестила? — задал вопрос обвинитель.
— Да, правда.
— И вы были с ней?
— Мне было велено ждать снаружи камеры.
— Почему?
— Я не знаю.
— Она часто просит вас подождать за дверью, когда беседует с людьми?
— Иногда.
— Часто?
— Не так уж.
— Что произошло потом?
— Она послала за монахами, чтобы те дали убийцам последние напутствия.
— Послала за монахами? — повторил обвинитель с явной нотой недоверия в голосе. — Её отец убит, а она беспокоится о душах убийц? Почему она позвала двух монахов? Разве одного недостаточно для обоих преступников? Коли на то пошло, почему бы не позвать замкового священника?
— Я не знаю.
— И она приказала расковать убийц?
— Да, чтобы они могли преклонить колени.
— А когда монахи вошли в камеру, вы вошли с ними?
— Нет, она снова попросила меня остаться снаружи.
— Значит, монахам войти можно, а её доверенному телохранителю — нет? Даже когда с обоих убийц её отца сняты цепи? Что потом?
— Она вышла из камеры. Она хотела, чтобы я остался и проводил монахов в кухни, после того как они закончат с напутствиями.
— Зачем?
— Она не сказала.
— Вы спрашивали?
— Нет, сэр. Я солдат, не моё дело ставить под сомнение приказы члена королевской семьи.
— Понимаю, но вы были довольны такими приказами?
— Нет.
— Почему?
— Я опасался, что в замке могут быть ещё убийцы, и не хотел упускать принцессу из виду.
— Действительно, разве капитан Вайлин в это время не обыскивал замок на предмет других опасностей, и разве он не предупредил всех о том, что не считает замок безопасным?
— Предупредил.
— Объясняла ли вам принцесса, где вы сможете найти её, после того как выполните поручение насчет монахов?
— Нет.
— Понятно. А откуда вы знали, что те двое, кого вы провожали в кухни, были монахами? Вы видели их лица?
— Они были в капюшонах.
— А когда они входили в камеру, на них были капюшоны?
Гилфред немного подумал, а потом покачал головой:
— Кажется, нет.
— Значит, в ночь, когда убивают её отца, она приказывает своему личному телохранителю оставить её без охраны и сопроводить двух монахов в пустые кухни. Двух монахов, которые вдруг решили, находясь в замке, надеть капюшоны и спрятать лица. А что насчет вещей убийц? Где они находились?
— Они находились у тюремного охранника.
— И что она сказала охраннику насчёт них?
— Она сказала, что собирается поручить монахам раздать их бедным.
— И монахи их забрали?
— Да.
Голос обвинителя стал мягче.
— Рубен, вы не производите впечатление глупца. Глупцы не достигают таких званий и должностей, каких достигли вы. Когда вы услышали, что убийцы сбежали, а монахов обнаружили прикованными вместо них, не пришло ли вам в голову, что, возможно, это организовала принцесса?
— Я предположил, что убийцы напали на монахов после того, как принцесса покинула камеру.
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал обвинитель. — Я спросил, не приходило ли вам это в голову.
Рубен молчал.
— Приходило?
— Возможно, но только мельком.
— Давайте обратимся к более свежим событиям. Вы присутствовали при разговоре Аристы с её дядей в его кабинете?
— Да, но меня просили подождать снаружи.
— Подождать у двери, правильно?
— Да.
— Таким образом вы могли слышать, что происходило внутри?
— Да.
— Правда ли, что принцесса явилась в кабинет к великому герцогу, где он неустанно работал, стараясь обнаружить местонахождение принца, и сообщила ему, что принц Алрик, вне всякого сомнения, мертв и в поисках нет необходимости? И что герцог потратит свое время с большей пользой, если... — Тут он замолчал и повернулся лицом к дворянам. — …начнёт подготовку к её коронации!
В толпе послышалось явно недовольное ворчание, а несколько судей начали перешёптываться и кивать друг другу.
— Я не помню, чтобы она говорила именно такие слова.
— Она дала понять, что великому герцогу следует прекратить разыскивать Алрика, или нет?
— Да.
— И она угрожала великому герцогу, намекая на то, что скоро проведёт коронацию, и что, как только она станет королевой, он может обнаружить, что больше не является лордом-канцлером?
— Кажется, она говорила что-то в этом роде, но она была сердита...
— Это всё, сержант. Вы можете спуститься. — Гилфред собрался было покинуть свидетельскую кафедру, когда обвинитель снова заговорил. — Ох, простите... Ещё один, последний вопрос. Вы видели или слышали, чтобы принцесса оплакивала потерю отца и брата?
— Она очень замкнутая девушка.
— Да или нет?
Гилфред помедлил.
— Нет.
— Я готов вызвать тюремного охранника, который подтвердит показания Гилфреда, если суд считает его рассказ о событиях не заслуживающим доверия, — сообщил обвинитель судьям.