Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (электронная книга .TXT) 📗
Чародейка ведь взаправду подумала, что никогда больше не увидит лица человека, что в своём повсеместном молчании стал ей куда ближе тех, кто привык много говорить. Она поверила в то, что он мёртв, и теперь ругала себя за допущение подобной мысли. Хорошо, что сам Уиллар об этом не знал. Ей было бы стыдно признаться, что она убивалась по нему, по меньшей мере, неделю, пока наконец не поняла, что случившееся лишь спектакль. Читала эти скучные книги, что успела сгребсти с полок в его комнате, чтобы лишний раз туда не подниматься; практиковалась в магии, засыпала на кухне и радовалась этому: в сон удавалось провалиться без лишних мыслей. Она была готова сделать что угодно, лишь бы заполнить пустоту, образовавшуюся тогда в груди.
Постойте… Алексия вдруг заметила, как явственно тогда напоминала самого хозяина дома. Он постоянно стремился чем-то занять мысли: читал, работал, иногда пил. Пил так, что едва ли к утру смог бы вспомнить прошедший вечер. Неужели он однажды перенёс такую же боль? А что, если так и не смог перенести?
Сколько вопросов сейчас смог бы отразить один только взгляд чародейки: «Почему ты часто не спишь по ночам? Отчего решил утопиться в чужих историях, раз за разом перелистывая страницы книг? О чём ты думаешь, порой сидя в полном одиночестве?»
Алексия всегда могла сказать, о чём думает, сожалеет, что чувствует. Она подобна открытой книге, но Уиллар совсем другой. Человек, которого ничего не волнует и ничего не заботит? Надменный эгоист, что, следуя своим целям, не побоится запачкать руки? Возможно, но…
«Это всего лишь твоя маска! Под ней… ты совсем другой!»
А если задуматься, эти двое были во многом схожи. Оба предпочитают молчать о главном, оба постоянно стремятся от чего-то сбежать. И речь ведь не о тех проблемах, которые можно решить в два счёта… Речь о последствиях своих решений, о бремени прошлого, о самих себе, которых иногда так сложно принять. Им обоим, казалось, везде нашлось бы место, но одновременно с этим они не могли найти его нигде. Словно, куда бы они не попали — они не там, где надо. Должны быть где-то ещё… Но, находясь рядом друг с другом, что-то обретало смысл. Неуловимая нить, которая связывала их, заставляя стать кем-то друг для друга: едва заметно заботиться, шутить, заваривать чай по утрам, задавать вопросы — получать ответы, выполнять задачи, которые не дались бы по отдельности. Они были ненавязчиво нужны друг другу.
С того момента, как их пути разошлись, Алексия потеряла своё место в мире. С тех пор её использовали как щит и как оружие. Как инструмент для решения проблем, созданных ей же или кем-то ещё. Никто на самом деле не слушал её так, как следовало бы послушать. Больше никто не пытался предотвратить её ошибок, но всё же предоставить свободу выбора. Больше никто не прислушивался к её молчанию. Больше никто…
Уиллар же спас ей жизнь, казалось, просто так. Он ничего не требовал взамен. Она не была ему полезна или выгодна, она — балласт, о котором он почему-то стал переживать. Безвозмездно, решительно… Он был первым, кого она увидела, открыв глаза. Был первым, кто пытался научить её выживать в этом жестоком мире: получать то, что хочется; размышлять о вещах и их мотивах, учиться, сражаться, оценивать последствия. Он защищал её и слушал всё, о чём она говорила, даже если это была всего одна фраза. Например, лето. Он, конечно, мог бы сбежать от своих обязанностей в одиночку и вовсе не сюда, но не сделал этого. Почему?
Он всегда был на расстоянии вытянутой руки, которую Алексия никак не решалась к нему протянуть, и в этом была её ошибка. Быть может, этот человек нуждается в ком-то больше, чем все остальные. Он сильный, но сила, отраженная в глазах, появилась через боль, которую, как казалось чародейке, он не заслужил.
Хруст веток за спиной заставил Алексию быстро встать и вытереть глаза пальцами правой руки. Должно быть, пора возвращаться в Ривельхейм. Уиллар вышел из-за деревьев, остановившись, когда наткнулся на искомую взглядом. По лицу девушки было видно, что та плакала.
— Что случилось? — он никогда прежде не видел её слёз, поэтому даже удивился. Какой же должна быть причина?
— Я в порядке, — спокойно ответила чародейка, чуть улыбнувшись. Она поспешила пройти мимо Уиллара, чтобы тот долго не засматривался на её покрасневшее лицо.
— Алексия, — чародейка удивилась, когда маг назвал её по имени. Она даже не могла вспомнить, обращался ли он к ней так хотя бы раз. Его рука остановила её, слегка придерживая за плечо, и развернула к себе. — Что случилось?
Чародейка было хотела что-то сказать, но не смогла обронить ни слова, всматриваясь в бездну серых глаз. Слеза вновь прочертила путь от края века до кончика подбородка и крошечной каплей рухнула на опавший листик. В этот момент Алексия, казалось, сама не поняла, что тихонько прошептала: «Я люблю тебя», а когда наконец осознала, какая фраза смогла сорваться с губ, поспешила отвести взгляд. Какая нелепица! И зачем ему было это знать? И когда она успела решить, что любит?
На самом же деле всё разрешилось уже давно. Алексия не помнила, когда начала любить Уиллара Картера. Молчаливого, порой грубого, язвительного и своенравного человека, которого она упорно не могла понять. Или не хотела, принимая его «со всеми вытекающими последствиями». Она всё время думала о нём дома, в спокойное время: что подать к столу, чтобы Уилл был доволен; как ему насолить; будет ли он зол той или иной выходкой; какую тактику использовать, чтобы убедить его ей потакнуть. Она думала о нём в разлуке… Постоянно. Не было, наверное, ни часа, когда она не вспоминала бы его… Несмотря на все его поступки, она любила, казалось, вопреки здравому смыслу, но это была правда.
— Скажи это ещё раз, — неожиданно для Алексии попросил он. Чародейка ожидала чего угодно: смеха, укора, молчания, но только не этого.
— Я люблю тебя, — сказала она уже увереннее и твёрже. Терять всё равно уже нечего. Какая разница, если в действительности можно погибнуть практически в любой момент? Лучше же сказать, пока ещё можешь, чем на вечность об этом промолчать?
Уиллар отпустил её руку и плавно развернул плечи навстречу к ней, ещё больше сокращая и без того ничтожное расстояние. Он осторожно убрал с лица, на котором застыло смятие, выбившуюся прядь волос и аккуратно, едва касаясь, большим пальцем вытер след от прокатившейся недавно слезы. От его прикосновений сердце потеряло ритм; оно стучало, наровясь вырваться из груди, но в одночасье грозилось остановиться, забыв о жизни, которую должно стеречь. Новый такт приносил с собой неведомое ранее удовольствие… Маг склонился к Алексии, не разрывая взгляда полузакрытых глаз, словно ожидая. В них девушка разглядела несвойственную серьёзному и холодному Уиллару чувственность и сама потянулась к его губам. Двое слегка соприкоснулись носами и замерли, боясь спугнуть момент, как будто кто-то из них ещё может отступить… Спустя пару секунд, показавшихся неумолимой вечностью, Уиллар понял, что его вовсе не собираются отвергать, и решительно, но сохраняя хрупкость происходящего, запустил руку в непослушные волосы цвета заката, одновременно закрывая желанные уста своими. Всё вокруг замерло. Время хотелось остановить, чтобы эта недолгая нега робости перед желанным никогда не заканчивалась. Самый волнительный момент, последний предел, словно тонкая кромка льда, что вот-вот надломится… Жаркое прерывистое дыхание двух тел сплелось воедино. Чародейка во всём поддавалась: то отвечая на напор с особой страстью, то послушно отступая, давая время, чтобы взглянуть друг другу в глаза. Затуманенный, томный взгляд… Девушка нежно провела рукой по лицу любимого, остановившись на нижнем контуре, едва прилагая усилия, чтобы притянуть пьянящие губы к своим, укрощая желание вновь оказаться в Его власти…
Бездумное слияние, произошедшее словно в бреду, увенчалось мягким поцелуем в бледное чело. Уиллар почувствовал холодные руки, скользнувшие по своей спине и зарывшиеся в струйки волос, спадающих по позвоночнику, но ничуть не вздрогнул, а лишь подался навстречу разомлевшей чародейке, давая ей прильнуть к нему всем телом. Маг закрыл её — руки-крылья, и опустился щекой на встревоженные его же кистью пряди. Алексия же уткнулась носом в тёплую шею и беззвучно усмехнулась, ощутив слабый запах рыбы. Сейчас всё казалось таким мелочным в сравнении с их объятиями. Будто ничего, кроме них, не существует. Все мысли разбежались, отдавая верховодство умиротворению. Памяти, что жадно вбирала в себя каждую мелочь точек соприкосновения, каждый неровный вздох…
