Изгнанник (СИ) - Хаецкая Елена Владимировна (мир книг TXT) 📗
— Ему нравится быть охотничьей собакой.
— Мы любим охотничьих собак.
— Мы любим собак.
— Мы вообще любим животных.
Жили однажды Зверь Лесной, Зверь Степной и Зверь Домашний, и все трое они взаимно охотились друг на друга, и с того жили: кто кого поймает, тот перед тем и молодец, а кого кто поймает, тот перед тем и добыча.
Вышел однажды Зверь Лесной на охоту, долго он шел и забрел в степь. А там все так странно: кругом пустота, под ногами трава несъедобная, и вдалеке скачет Зверь Степной. Этот-то явно съедобный, но догнать его — первая забота, одолеть — вторая, и сожрать — третья; как бы он сам тебя не сожрал между первым и вторым, а то и между вторым и третьим!
Но голод брал свое, и Зверь Лесной помчался догонять Зверя Степного. Бежал он по пустому пространству, спотыкаясь о комки сухой травы и отбрасывая в стороны старые кости, над которыми даже задумываться не хотел.
Зверь Степной между тем тоже заметил Зверя Лесного и развернулся к нему навстречу всеми своими клыками и рогами, да как зарычит!
От этого звука все старые кости, и все комья сухой травы, и сухая земля, и еще много чего мелкого, такого, что забивается в глаза, в уши и ноздри, полетело навстречу Зверю Лесному.
А потом из клубов пыли выскочил и сам Лесной Зверь и как вцепится в горло Степному — только брызги кругом, и веером, и струями, и все сделалось красным и бурым.
Грызут они друг друга, и каждый думает: «Сейчас сожму потуже челюсти, авось враг и околеет, и тогда я его съем».
И вдруг небо над ними померкло: это вышел на охоту Зверь Домашний, а он был лютее двух предыдущих Зверей и не в пример им свирепее, потому что жил он дома и много пил молока. Услышал он шум борьбы и сразу понял, что сейчас будет ему легкая пожива. Стоит над сражающимися и облизывается в ожидании.
И вдруг слышат все три Зверя громкий крик:
— Эй вы, Звери! Что это вы тут затеяли, а? Ну-ка признавайтесь!
Все три Зверя рычанье и клацанье зубов прекратили и разом повернулись на зычный этот призыв. И видят они — тролль Нуххар стоит перед ними. Рожа Нуххара лукава и черна, вместо глаз у него — кинжальные разрезы, вместо рта — щель как от удара мечом. Жуткий, в общем-то, видом тип, даже для тролля.
А Нуххар поэтому и сторонился других троллей, да и зверю не всякому показывался.
Родился Нуххар семнадцатым у матери-троллихи, которая, во-первых, никогда не имела мужа, во-вторых, никогда не производила на свет девочек, и в-третьих, никогда не любила своих детей. Она была самого низкого происхождения, отчего все рожденные ею дети оказались, как на подбор, во-первых, уродливы, во-вторых, глупы, и, в-третьих, нигде не желанны.
Нуххар, семнадцатый (а имелись, кстати, еще и восемнадцатый, и девятнадцатый, но с ними, как и с шестнадцатью старшими он не общался), в первые годы жизни от своих братьев ничем не отличался. На лицо урод уродом, нравом — себе на уме, и вообще — молчун и драчун. Таковы уж все они, сыновья той троллихи — разговаривали не языком, а кулаками, доходчиво.
Как-то раз увидел себя Нуххар в гладкой воде лужицы, собравшейся в каменной ложбинке посреди большого булыжника; вода была черна и чиста и хорошо отражала нуххарову образину.
Поначалу Нуххар даже глазам своим не поверил: неужто можно быть таким безобразным! До сих пор он как-то о подобных вещах не задумывался. А тут разглядел себя во всей красе — и поневоле задумался. Любой бы на его месте задумался.
Пошел Нуххар в деревню, от него все шарахаются.
Только одна троллиха не убежала, остановилась посреди улицы и прямо на Нуххара посмотрела.
— Что тебе надо? — спрашивает она.
— Хочу увидеть свое отражение, — ответил он.
— Только-то и всего? — засмеялась троллиха. — Ну так смотри!
И раскрыла глаза пошире, а он рожу приблизил и прямо в зрачки ей уставился.
«Может быть, вода в луже солгала? — думал Нуххар. — Ну так глаза троллихи не солгут. В чем-чем, а в них всегда отразится полная правда».
Но черные зрачки показали Нуххару в точности то же самое, что и черная влага на камне.
— Ух! — вырвалось у Нуххара. — Неужто я и впрямь так некрасив, как вижу?
Троллиха пожала плечами.
— Ты и безобразен, и низкого рода, и нравом груб, — сказала она. — Однако с этим тебе придется жить, и вряд ли найдется женщина, которая захочет разделить с тобой такую жизнь.
— Я понял, — проговорил Нуххар, — и благодарен тебе.
Троллиха засмеялась и пошла прочь, а Нуххар заплакал и зашагал совсем в другую сторону.
Вот так Нуххар оставил своих соплеменников и начал жить среди животных. Те не попрекали его ни внешностью, ни происхождением; что до глупости, то от нее Нуххар очень скоро избавился и сделался хитрее, чем многие из диких тварей.
Все звери чрезвычайно уважали этого тролля.
Вот почему не разорвали его Зверь Лесной, Зверь Степной и Зверь Домашний, когда он вмешался в их свару.
— Послушайте-ка, Звери, — сказал им Нуххар, — гляжу я на вас и понимаю: неправильно вы поступаете.
— А откуда тебе знать, как мы поступаем? — огрызнулись Звери, однако на Нуххара нападать не поспешили. Знали, что он хитер, силен, ловок и запросто может одолеть их всеми этими своими свойствами.
— Да я ведь вижу, — хмыкнул Нуххар. — Впились вы друг другу в горло без всякого смысла.
— А какой должен быть в этом смысл? — удивились Звери. — Мы голодны, и нет у нас другой цели, кроме как насытиться друг другом.
— Вы все погибнете, — засмеялся Нуххар, — и я заберу ваше мясо, вот и вся польза от вашего единоборства. Не вам, но мне. Что ж, продолжайте, продолжайте, а я подожду, пока от вас останутся три куска мяса мне в котел.
— Для чего ты говоришь нам все это? — спросили Звери.
— Для того, что не хочу вашей бесславной погибели, — ответил Нуххар. — У меня ведь тоже есть понятие о чести, а говорят ведь, что бесчестно добытый кусок быстрее гниет и может испортить всю похлебку. Поэтому сделаем так: сперва бейтесь двое, один на один, а третий пусть стоит в стороне. Когда же победит один другого, я заберу к себе побежденного, чтобы он не совершил какой-нибудь подлости и не попробовал отомстить за себя, пока победитель будет занят новым поединком.
Звери переглянулись и снова уставились на Нуххара.
— И с чего мы начнем?
— Пусть сперва сражаются Зверь Лесной и Зверь Степной, — распорядился Нуххар.
— Да мы ведь так и делали! — зарычали раздосадованные Звери. — Выходит, не очень-то мы нуждались в твоих советах, чтобы поступить правильно.
— Нет, вы нуждаетесь и в моих советах, и в моем присутствии, — возразил Нуххар. — А я намерен судить ваше сражение. Чтобы все вышло без подвоха и обмана.
— А как ты будешь судить нас? — удивились Звери. — Ты ведь не Зверь!
— Поэтому я и буду судить честно. Мне ведь безразлично, кто из вас победит.
— Да ты ведь голоден, как ты сможешь судить честно!
— Поверьте мне, я буду судить честно, — повторил Нуххар, лукавый тролль, который всегда знал, чего хочет, и умел добиваться этого.
Звери были глупее тролля и потому согласились.
Нуххар уселся на корточки и махнул рукой. Тотчас же Зверь Лесной опять вцепился в горло Зверю Степному, и долго они рычали, и плевались шерстью, и даже откусывали друг от друга большие куски мяса. Зверь Домашний весь трясся от возбуждения, так ему хотелось ввязаться в эту драку, но Нуххар удерживал его, показывая ему нож.
Наконец Зверь Степной дернулся в челюстях Зверя Лесного и распростерся на земле. Его мутнеющий глаз уставился на Нуххара, а лапы затряслись в агонии.
Нуххар вскочил и замахал рукой с ножом, ярко сверкающим на солнце.
— Эй, стой! Как уговорено, побежденного я забираю.
Зверь Лесной разжал челюсти и сказал, обращаясь к Нуххару:
— Для чего мне отдавать тебе этого Зверя, если я его почти уже убил и сейчас ничто не помешает мне его съесть?
Зверь Домашний зарычал от негодования, а Нуххар засмеялся.
