Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия (онлайн книга без TXT) 📗
— Идемте, — монахиня сдернула с вешалки черный балахон.
Андрей опешил.
— Хотите сказать, он здесь?..
Случаются ли подобные совпадения?
— Вениамин еще днем попросил срочно вызвать отца Олега, — сказала Александра, выходя в коридор.
— Срочно?
Но ведь ещё десять минут назад он и сам не подозревал…
— По его словам, ангел настаивал, — кинула монахиня через плечо. — Застегните куртку, на улице метель.
Робкий рассвет забрезжил на горизонте и застиг Андрея бродящим по окрестностям монастыря. Из туч сыпались хлопья снега: огромные, сухие. Они кружились в воздухе, словно перья из разорванной подушки, и чудилось, будто где-то в небесной высоте ангелы бьются с силами зла или друг с другом — не на жизнь, а на смерть.
Встревоженный, он вернулся в подземелья. От мыслей о тесноте кельи делалось не по себе, поэтому выбор пал на хранилище. Здесь было просторнее, дышалось легче, а соседство множества вещей, как ни странно, умиротворяло. Освободив кушетку от книг, Андрей присел, собираясь полистать найденный старый манускрипт, но успел только сдуть пыль. Сон одолел его в мгновение ока.
Перед глазами разверзлось темное, точно закопченное, небо. Вспученные грозой тучи клубились, извергая на землю хлесткие струи дождя, пепел и плевки мокрых, окровавленных перьев. Вода горчила на губах. В громовых раскатах слышался зов — далекий, отчаянный, надрывный.
Андрей подскочил и едва не свалился с кушетки. Крик отдавался в ушах, вокруг бушевала стихия, носились черные вихри, скрещивались мечи-молнии… Потребовалось время, чтобы осознать: все это лишь пригрезилось во сне. Сев, он провел рукой по губам, пытаясь стереть гадкий, горький привкус.
И в тот же миг посреди комнаты возник Азариил.
Мимолетная радость сменилась ужасом, когда ангел пошатнулся и рухнул на колени.
— Зар!
Бросившись на пол, Андрей едва успел подхватить его.
— В чем дело? Тебе плохо?
С трудом удерживая ослабевшее тело от падения, отчаянно озираясь в поисках опоры, Андрей нащупал на его спине жесткие выступы. Перегнулся через плечо и похолодел: ладонь блестела от мокрого, липкого…
— Ты ранен, — голос осип.
— Андрей, — судорожный выдох. И ещё слова заплетающимся языком — не разобрать.
— Что?
Азариил закашлялся, с посиневших губ брызнула кровь. Андрей кое-как дотащил его до койки, сгибаясь под ощутимой тяжестью и силясь вспомнить причину, побудившую ангела облачиться в плоть.
— Поговори со мной! Слышишь? Не смей засыпать!
Возникло страшное предчувствие: стоит Азариилу провалиться в беспамятство, как его не удержишь, не вернешь. Быть может, его тело мгновенно рассыплется на атомы и исчезнет, вернув природе заимствованные химические элементы?
Ангел молчал. И захотелось броситься на стену, порвать в клочья и разгромить здесь все, лишь бы не видеть этих выжженных смертельной мукой глаз.
— Очнись! Ну же! Что мне сделать? Как помочь?
— Больно…
Андрей зажмурился. Отчаяние и тяжелый, парализующий ужас жег душу, доводя до исступления. Куда броситься? Где искать помощи? Как спасти ангела? Разве он, святой, одним мановением руки истребляющий бесов, не должен невредимым миновать огонь любых сражений? Разве он, способный врачевать телесные раны и болезни, не властен исцелиться сам?
Да что толку гадать!
Бежать за Александрой? Звать священника? Искать аптечку?
Внезапно ноги обволокло густой, вязкой прохладой, словно сюда, в подземелье, откуда-то проник утренний туман: свежий, напоенный благоуханием росы и полевых трав.
— Мать честная! — пошатнувшись, простонал Андрей, с силой вытирая рот ладонью. По стенам поползли тени огромных незримых крыльев. Левое смялось, сложилось пополам и развернулось вверх вдоль стены, касаясь кончиками потолка и загибаясь, не уместившись в тесноте. Правое расстелилось до двери, проникая сквозь полки, стопки книг и залежи икон. Бесплотные, не подвластные законам физики, они ошеломляли свой неземной сущностью и вызывали глубокий, благословенный трепет и священный ужас.
— Зар, подожми свое богатство, — попросил Андрей севшим голосом. — Не распускай, а то к тебе не подступиться.
Вот сейчас он скажет: «Остынь, дружище, я в порядке; минута — и буду как новенький». И сядет, выпрямится, спрячет свои перья — довольно уже, эффект произведен!
— Н-не могу, — хрип.
— Почему?! — взвыл Андрей.
— Больно…
Это не укладывалось в голове.
— Ладно, — Андрей шагнул ближе, наступая на гигантские маховые перья. — Тогда терпи. Ничего, если я тут немного натопчу?
— Н-ничего.
Он схватил лампу, потом вторую: больше, больше света!
— Я тебя не подпалю, если зажгу и здесь поставлю?
— Зажигай, — Азариил облизнул окровавленные губы. Снова закашлялся. Кровь выплеснулась изо рта и потекла по подбородку.
Огоньки под плафонами тревожно задрожали.
— Лежи смирно, — скомандовал Андрей.
Хладнокровие и трезвость — вот единственное требование для спасения. Никаких страхов, никакой жалости, никаких соплей. Только уверенность в собственных силах и железная воля: выяснить причину, помочь, перебороть обстоятельства.
Не время выяснять, куда девались ангельская благодать и могущество. Предположим, перед ним обычный человек.
Андрей склонился над несчастным. У того рубашка под курткой выглядела черной… да она же насквозь промокла! Ткань затрещала, пуговицы разлетелись в стороны, когда он рванул края в разные стороны. Кровь. Везде кровь. Грудь была исполосована, изорвана в клочья. Люди с такими ранами если и живут, то час от силы — в безумной агонии. Но то люди.
Андрей снял с себя рубашку, скомкал в тугой узел, промокнул раны — Азариил дернулся и закричал, в свете ламп блеснула кровавая пленка на зубах.
— Терпи! — с отчаянной злостью приказал Андрей. — Терпи. Все утрясется, я сейчас…
У сестер наверняка отыщется обезболивающее: им в такой глуши положено иметь запас лекарств на все случаи жизни. Не молитвой же единой они лечатся. Но в этом не было смысла: от новокаина не полегчает. Тут, по меньшей мере, требуется общий наркоз. И антисептики, и лошадиная доза антибиотиков, и куча хирургических инструментов, и нитки с иглой. И свет. И вообще — больница, врачи и операционная!
— Терпи, — простонал Андрей в мучительном, безысходном смятении.
— Меня… тянет… вниз…
— Куда? В землю?
— В ад… Я отлучен от Неба…
Так вот она, причина! Вот расплата за дерзость и отступничество: лишенный благодати, Азариил уже не мог исцелиться сам и не смел воззвать к Богу.
Андрея охватил невыразимый ужас.
— Да что же они с тобой сотворили?!
Тишина в ответ. Теплый, сырой запах крови, сухой шелест и дрожание крыльев.
— Не смей уходить! — Андрей вцепился в безвольные, холодные пальцы, с силой сжал, встряхнул. — Должен быть выход! Ты сам учил меня, помнишь? Ты здесь — значит, Бог допустил это! Значит, Он не карает тебя, а милует! Дает тебе шанс! Помоги мне! Помоги разобраться…
Запекшиеся губы шевельнулись.
— Говори, — Андрей наклонился, почти прижимаясь ухом к чужому рту. И разобрал короткое, обреченное:
— П-помолись.
— Что? — выпрямился, обескуражено глядя на ангела, но у того глаза закатились и скрылись под дрожащими веками. — Священника, что ли, позвать? Отходную прочесть? Да я же не умею…
Азариил конвульсивно дернулся, и показалось, будто внутри у него медленно, неумолимо разгорается белое сияние.
— Нет… не вздумай бросать тело! Я тебя за руку могу удержать, а бестелесного — не ухвачу, слышишь?
Свет выплеснулся из распахнутых ангельских глаз, свет пробил смертную оболочку и затопил комнату.
— Господи Боже!.. Зар, дыши! Давай вместе: вдох, выдох, вдох, выдох… Не позволяй им сломить тебя! Не умирай, пожалуйста! Не уходи…
Свет.
Андрей запрокинул голову и, обращаясь одновременно к Небесам и преисподней, заорал что было мочи:
— Не трогайте его! Не смейте его забирать!
