Погоня за сокровищем - Григорьева Юлия Геннадьевна (читать полную версию книги TXT) 📗
Перед тем как подойти к острову, капитан Лоет выдержал небольшой бунт своего сокровища, осознавшего, что ее на известный пиратский остров брать не собираются. Однако отец был неумолим, и Тина потеряла дар речи, услышав, как заколачивают дверь ее каюты. Даже увещевания Альена Литина в этот раз не возымели действия. Напротив, оглядев молодого человека, Вэйлр поцокал языком и покачал головой, задумчиво произнеся:
— Уж больно смазлив, как бы не приглянулся кому.
— Вы на что намекаете? — осторожно спросил Альен.
— Оденься попроще и возьми у парней оружие, да и один от брига ни на шаг, — все так же задумчиво продолжал бывший пират.
— Я не девица, за себя постоять сумею, — сухо произнес молодой человек. — К чему эти предосторожности?
— Так вы же, любезный мой, в зятья мне набиваетесь, — ехидно ответил Вэй.
Альен прищурился и не менее ехидно поинтересовался:
— Обговорим день свадьбы, дорогой тесть?
— Нет! — рявкнул Лоет. — Тесть, бр-р, — он передернул плечами, отошел на несколько шагов и обернулся, вновь окинув Литина задумчивым взглядом. — А впрочем, оставайтесь как есть.
— Пожалуй, я воспользуюсь вашим первым советом, — усмехнулся молодой человек, и Вэйлр вздохнул:
— А зря.
Оставив Альена, криво усмехнувшегося вслед «дорогому тестю», Вэй вышел на палубу, щурясь от яркого солнца. Он вдохнул полной грудью, оглядел стоявшие рядом корабли Лиги и шумно выдохнул:
— Как же хорошо! Ардо, я прогуляться, присмотри за парочкой авантюристов, — велел мужчина, направляясь к сходням.
— Думаете, Тина просочится под заколоченной дверью? — усмехнулся старший помощник.
— Эта все может. Тем более у нее теперь опекун есть, — ядовито ответил Лоет и легко сбежал на причал.
Он уже сделал несколько шагов, чтобы направиться в город, шумевший за пределами порта, когда заметил странного мужчину, стоявшего чуть в стороне. Свободная одежда иноземного покроя скрывала фигуру незнакомца, лицо прикрывала широкополая шляпа, но одна деталь в облике мужчины показалась знакомой. Лоет ме-едленно развернулся всем корпусом в сторону незнакомца и нацелил на него палец, пророкотав:
— Ты!
Мужчина поднял голову, открывая взору капитана лукавую улыбку. Его узкие раскосые глаза хитро блеснули, и пальцы знакомо потянулись к большому пауку, эполетом застывшему на плече.
— Бонг, — ухмыльнулся Вэйлр Лоет. — Бонг, чертов колдун. Бонг! — заорал он, бросаясь к старому другу. Схватил его за плечи и встряхнул, затем прижал к груди, стискивая в крепких объятьях. — Не верю своему глазу, не может быть! Бонг, это же ты, Бонг!
— Я, мой друг, — рассмеялся Тин Лю Бонг и похлопал бывшего пирата по спине. — Я тебя ждал. Утром, глядя на море, я понял, что пришло время нашей встречи.
Лоет отступил назад, выпуская из объятий давнего знакомого, осмотрел его и положил руку ему на плечо, разворачивая в сторону города.
— Идем, — сказал Вэй. — Мой бриг получил рану, нужно вызвать ему лекарей. Ты же еще не научился латать корабли? — Бонг улыбнулся и отрицательно покачал головой. — А зря, весьма полезное занятие. Ты же пропустишь со мной по стаканчику доброго вина?
— Вэй, твое прошлое все больше захватывает тебя в свои руки, — прищурился лекарь с Тригара.
— Пояснишь? — поинтересовался бывший пират.
— Ты и сам все видишь, — невозмутимо ответил Бонг и устремился в сторону портовых ворот.
— Ох уж мне эти твои недосказанности, — усмехнулся Вэйлр, и мужчины покинули порт.
Тина Лоет, закрытая в своей каюте до отплытия «Счастливчика» с острова, пребывала в полном унынии. Может быть, отец и не был бы так суров с ней, но юное создание, забыв всякую осторожность, пригрозило сбежать при первой же возможности и доказать, что способно само себя защитить. И скорей всего, именно эти слова стали причиной тому, что Альен, слушавший спор отца с дочерью, развернулся и покинул каюту, закончив увещевать капитана Лоета, обещая, что Тина будет под его присмотром. Обдумывая все это, девушка страдала.
Во-первых, ссора с отцом была неприятна, а его решительные действия вызывали живейший протест. И вроде хотелось попросить прощения, но фамильное упрямство не позволяло открыто признать раскаяние. А во-вторых… вот тут было все еще сложней. Тине было ужасно стыдно… перед Альеном Литином, в чьих глазах она увидела укор и, как показалось Тине, разочарование. Это было еще неприятней, чем ссора с папенькой. Даже после размолвки Вэйлр Лоет оставался любящим родителем, отходя и прощая свою взбалмошную дочь. А вот Альен Литин был посторонним человеком, принявшим в судьбе мадемуазель Лоет живейшее участие. В отличие от папеньки, он мог охладеть к девушке, разочаровавшись в ней, и тогда он уже точно никогда не поцелует… К дьяволу поцелуи! Тина боялась потерять в лице Литина друга. Хотя и поцелуи терять не особо хотелось…
— И что я за человек такой, — тяжко вздохнула Тина и, завалившись на койку, зарылась лицом в подушку.
Из вязкого омута переживаний девушку вытащил стук в дверь. Она приподнялась и охнула, когда в дверь каюты вонзилось лезвие топора.
— Альен? — подпрыгнула Тина, вдруг решив, что это молодой человек решил освободить ее из заточения.
Однако это оказался всего лишь Мельник. Матрос деловито проделывал в двери окошко, орудуя плотницкими инструментами. Он подмигнул узнице, заметив ее внимательный взгляд.
— Зачем? — хмуро спросила девушка.
— Для пайки, — весело ответил Мельник.
— Я есть не буду, — буркнула мадемуазель Лоет и повернулась к мужчине спиной. — Передайте папеньке, что я объявляю голодовку до своего освобождения.
— Мясник удавится на собственной бороде, — хмыкнул матрос. — Он уже помчался на местный рынок, чтобы порадовать маленького ангела. Обидишь Самеля?
Тина только вздохнула, но не ответила. Есть ей совсем не хотелось. Хотелось, чтобы в окошко заглянул Альен и сказал, что не злится на нее, но молодой человек не спешил успокоить страдалицу, и мадемуазель Лоет совсем сникла, уже ни на что не обращая внимания. Девушка лежала, повернувшись лицом к стене, и выводила пальчиком невидимую букву «А», представляя себе лицо господина Литина, вспоминая его проникновенный взгляд и тот единственный поцелуй, который он подарил ей. И душу щемило от страха, что он уже никогда, никогда-никогда не посмотрит на нее с той теплотой, с которой столько раз рассматривал сначала своего «воспитанника», а теперь ее настоящую. Вскоре защипало не только душу — перед глазами размылись очертания каюты, и слезы солеными ручейками побежали по вискам, промочив подушку.
Когда появился Самель, Тина уже успокоилась и лежала с закрытыми глазами, ругая себя за свое прежнее поведение. И за шарманщика в Порт-Домасо, и за непослушание на «Алиани», и за ревность к Лусите Нарсиа, и, конечно, за сегодняшние угрозы собственному папеньке. Мадемуазель Лоет представила, как безобразно выглядело все это со стороны, и ей так отчаянно захотелось обнять отца, уткнуться в его грудь лицом и попросить прощения за все-все-все… И за позор перед всем городом на ее пятнадцатилетие, и что не оправдала его чаяний, не став благородной девицей, за свою брань и попытку побега. За то, что заставила его нервничать, и за то, что наговорила опять кучу нехороших слов. Тине так хотелось оказаться в теплых и любящих объятьях. Что может согреть лучше них, когда на душе так тяжело и горько?
Девушка поднялась с койки и подошла к дверям. Ответом на ее стук стали приближающиеся шаги. Окошко открылось, и в каюту заглянул Кузнечик.
— Что, лапа? — спросил он с улыбкой.
— Вернулся ли папенька? — спросила мадемуазель Лоет.
— Капитан прислал плотников, но сам он еще не вернулся, — последовал ответ. — Ты хочешь чего? Может, есть? Пить?
— Я хочу к папеньке, — всхлипнуло несчастное юное создание и вернулось на койку, вытирая вернувшиеся слезы.
— А поесть? — удивился Кузнечик. — Лапа, тебе надо…
— Ничего мне не надо, я папеньку видеть хотела, — ответила девушка и снова спрятала лицо в мокрой подушке.
