Тень последней луны (СИ) - Пяткина Мари (электронная книга .TXT) 📗
Труп следовало хорошенько украсить…
— Дорогая! — в комнату с фамильярностью первой фрейлины и близкой подруги вбежала Эвелин. — С именинами! Да хранят тебя стихии!
Она расцеловала Велю в щёки, надела ей на шею свой подарок — блестящее колье изящной староземской работы, и так же быстро убежала, успев шепнуть, что Жоль приехал без новой супруги. Остался тяжёлый запах духов и чувство обречённости.
Веля стала думать о первозвере и пропавшем шлеме. Вот кто мог бы во всём этом разобраться, хотя бы понять, что происходит, так это Тим, некрасиво бросивший её. И если случится апокалипсис, они никогда больше не встретятся.
Парчовое платье с открытой спиной и тяжелейшей, расшитой выпуклыми цветами юбкой в длинные и широкие складки, оказалось таким тяжёлым, что стояло, если его ставили на пол. Одевали Велю кроме её служанок две какие-то новые тётки, похожие на пропавшую сиделку.
Ей подумалось, не девушкой бы ей родиться, а парнем, и облачаться бы на бой, а не на праздник. Вот то было бы по ней, а это — скука. Холодная и тяжёлая корона матери легла на голову, как ответственность, цепочки утонули в волосах. Из зеркала на Велю смотрела никогда прежде не виданная нарядная дама со сжатым ртом, с отчаянием в глазах и складкой между бровями, очень бледная.
Голову выше, плечи ровнее, глаза в пол, чтоб не видеть этих радостных лиц, которые скоро станут безрадостными мёртвыми лицами.
Когда она, придерживая подол обеими руками, шла по холлу, набитому мечущейся в подготовке пиршества челядью и трейнтинской знатью, а все вокруг расступались и кланялись ей, Веля едва кивала в ответ, словно боялась уронить своё бремя.
Из отцовского кабинета слышался смех. Она постучалась и вошла.
Отец сидел со своими союзными владыками, на столе стояло вино в холодных запотевших кувшинах, густо пахло потом. Двоих Веля знала — пошляка Теталла с его маслянистыми глазами потаскуна, и папашу отцовского адьютанта, она никак не могла запомнить, как его зовут, остальные были не знакомы. Она сделала книксен — мужчины поклонились, ощупывая её глазами.
— Позвольте представить мою дочь, — сказал отец, статный в своём нарядном светло-синем камзоле, — Авелин.
Веля сделала ещё один книксен, стараясь не встретиться ни с кем взглядом. Казалось, стоит посмотреть им в лицо, они догадаются о конце света и грянет паника. Они были отвратительны, эти сытые люди, которые произносили слова приветствий и поздравлений, называли свои имена и слюнявили мягкими ртами кисть её руки, но они были живыми и очень жалкими. Каждое существо рождается и каждое будет умирать.
Отец под руку повёл её в большую гостиную — там собрались жёны и дети этих владык. Они даже подарки привезли — их полагалось вручать с пожеланиями. Отец уселся в своё бронзовое кресло, которое перекочевало сюда из кабинета, а она стояла рядом и принимала поздравления, пока слуги накрывали длинные столы к завтраку. Веля обогатилась новыми украшениями, духами, тканями и даже яркой птицей-пересмешником в серебряной клетке, всё это она просто складывала на низкий столик.
Бывало, Веля видела картину, как на убой везут скотину: свиней повозке, ведут телят или лошадок. «Потерпите совсем чуть-чуть, скоро всё закончится» — мысленно говорила она обречённым зверям тогда. «Скоро финиш», — сказала она себе теперь.
Веля подняла глаза — ей улыбался отцовский приятель-бабник.
— Счастлив поздравить нашу милую принцессу, — сказал он. — Можете рассчитывать… А вот, позвольте, моя старшая дочь…
Он вытолкнул вперёд упитанную темноглазую девицу с яркими губами, облачённую в такой жакет, как стали носить с её подачи. Девица восторженно обшарила её тёмными глазами, сделала книксен и вручила шкатулку.
Веля приоткрыла крышку — внутри лежала пара отличных ножей, очень нарядных, с нарукавниками из золочёной кожи. На секунду Веля почувствовала настоящую радость — всё последнее время она ходила без какой-либо защиты.
— Папа, можно дополнить этим мой туалет? — спросила она.
— Разумеется, — сказал король, морщась, как от зубной боли. — Это твой день.
— Вам нездоровится? — спросила Веля.
— Довольно, — отец недобро усмехнулся в бороду. — Развлекайся.
«Последний день рождения, — думала Веля, застёгивая с помощью яркогубой девицы их подарок. — Хорошо бы, чтоб быстро умереть. Просто взять суициднуться что-то мне мешает…»
Попробовала быстро выбросить нож, но тот выскакивал плохо — перетянули нарукавник. Пришлось ослаблять, это заняло её внимание на некоторое время, к удовольствию отцовского вассала и его дарительницы-дочки.
Подошли очередные гости и она едва не вскрикнула от радости и огорчения одновременно — в большую гостиную пустили всех её ганских домочадцев, которых, по правилам, там быть не могло. Она готова была обнять всех своих старых друзей без исключения, но лицо отца сказало, что следует ограничиться просто улыбкой и рукопожатием.
Дебасик стал ещё более белобородым и интеллигентным, а его нос, казалось, ещё большее покраснел. Кухарка стала ещё шире, присмотревшись, Веля поняла, что та снова беременна. Фобос с таким значительным лицом держался рядом, что, вероятно, ребёнок был от него. Все нарядились как могли, особенно — Таки. Веля чуть не заплакала, пока осматривала всех. Вот когда ей жилось весело, хорошо и спокойно — с ними.
— Драгоценную нашу владычицу Авелин, — дрожащим голосом произнёс Дебасик, — поздравляем с именинами и желаем ей…
От волнения он запнулся.
— Желаем…
Веля испугалась, что старик будет выглядеть смешно и поспешила увести их в сторонку, там торопливо пожала тянущиеся со всех сторон руки.
— Мы привезли всё масло, как вы и просили, — немного успокоившись, сказал Дебасик. — И выручку острова за последнее время. У нас даже прибыль есть! У нас теперь есть всё, только нету души нашего острова. Очень не хватает вашего высочества. Но мы же понимаем, что для владычицы Авелин хорошо…
— Хотелось бы и мне понять, — с грустной улыбкой перебила его Веля.
— Авелин! — позвал её отец. — Пора.
Они под руку вышли на восточную часть террасы, ту, под которой простиралась битком-набитая народом площадь, украшенная стягами, с которых спороли все изображения зверя рода. Горнисты загудели в горны, призывая к тишине. Глашатай в ярко-красном костюме и круглой шапочке с вышитым гербом, зычным голосом зачитал приказ о престолонаследовании и о праздновании именин наследницы престола, о замене смертной казни рудниками, — приказ вступал в силу с завтрашнего дня. Сразу поднялся адский шум — приветственные крики, восторженный визг и свист, топанье ног и аплодисменты. Веля видела, как дёрнулся мускул у отца под глазом.
— У вас голова болит? — спросила она, улыбаясь и невысоко махая ладошкой.
— Да, — бросил он. — Второй день.
Веле стало неловко.
— Так велите настойку опиума подать, — сказала она, — Или я распоряжусь.
— Мне нужна ясная голова, — медленно сказал король, — турнир открывать. Впрочем, если твой возрастной любовник навсегда вылечит меня от головной боли, я могу быть спокоен — черни ты нравишься.
Веля мучительно покраснела.
— Шепан не виноват по сути, — негромко начала она, под визг и рёв своих вероятных будущих подданных. — Я его спровоци…
— Это мне безразлично, — оборвал король, глядя вниз, на вопящее, пёстрое колышущееся море из голов, тел и стягов. — В выгребной яме ты только по собственному желанию. Я просил не так уж и много, всего лишь не ронять лица.
— Я тоже просила всего лишь оставить мне зверя, — сквозь зубы произнесла багровая от стыда и злости Веля.
— Не надо обвинять меня в своём собственном скотстве, — со спокойной брезгливостью произнёс отец и подал ей руку, идти назад, к высокородным гостям. — Я к твоему падению не причастен.
Замирая, Веля подняла взгляд. Король в глаза не смотрел, его лицо носило самое мрачное выражение из виденных. Впрочем, Веля подумала, что не видела отца в бою.
— Вы в самом деле собираетесь вешать моих ганцев? — спросила она. — На Шепана мне, в сущности, плевать. А мне что приготовили?
