Дело о лазоревом письме - Латынина Юлия Леонидовна (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Господин, вы куда? – изумился Шаваш.
Но Шан’гар уже исчез за поворотом дорожки. Шаваш побежал за ним, и несколько стражников – тоже, но они не могли бежать так быстро, как рыжеволосый великан.
Первым делом Шан’гар побежал к флигелю Иммани, – но флигель был заперт. Шан’гар пустился на розыски завитого секретаря. Он обнаружил Иммани возле Белой Залы – тот важно давал инструкции пухленькой служанке. Шан’гар взял Иммани за воротник и молча повернул его к себе.
– В чем дело? – пискнул секретарь.
Шан’гар раскрыл ладонь и показал ему помятую и приклеившуюся к ладони конфету. Потом он сжал ладонь в кулак, и в следующее мгновение этот самый кулак быстро и страшно въехал Иммани под ребра. Иммани пискнул и согнулся напополам: он бы согнулся и ниже, но по пути его лицо повстречалось с услужливо подставленным коленом варвара. Иммани перестал сгибаться и рухнул бочком на ковер. Пухленькая служанка заверещала. Варвар потянулся, подобрал Иммани с полу и занес кулак.
– Господин Шан’гар! Это что такое?
Шан’гар оглянулся: в проеме двери стоял господин Андарз, а за ним маячил этот подхалим, Нан. Господин Андарз был в придворной одежде, алое с серебром платье заполонило весь проем.
– Что вы не поделили с Иммани? – сурово спросил Андарз.
Шан’гар надулся и замолчал.
– Я искал вас по всему дому: я желаю поговорить с вами!
Шан’гар посмотрел сначала на Иммани, а потом на сбежавшуюся стражу, махнул рукой и поплелся за Андарзом и Наном. Иммани полежал-полежал – и пополз в противоположную сторону.
К удивлению начальника охраны Шан’гара, императорский наставник направился в его, Шан’гаров, кабинет. В кабинете было сумрачно и тихо. Шан’гар побыстрее слизнул с потной ладони конфету и проглотил ее. Нан и Андарз шли впереди и ничего не заметили.
Нан запер за Шан’гаром дверь и уселся прямо на стол, а Андарз остался стоять посереди комнаты, в красном, до полу, платье, затканном драконами и единорогами. Шан’гар затрепетал. Огромный варвар не имел ничего против настоящих драконов, но всегда боялся нарисованных с надлежащими заклинаниями; никогда Андарз не расхаживал по кабинетам рабов в придворном платье.
– Из-за чего вы били Иммани? – спросил Нан.
– Так, – сказал Шан’гар.
Андарз подошел к письменному столу, взялся за ящик и рванул. Ящик, треща и всхлипывая, выпрыгнул из-под стола, бумаги напуганными белыми гусями разлетелись от драконов на платье Андарза. Нан подошел к сундуку, стоящему в углу, и поднял незапертую крышку. В нос ему ударил какой-то кислый запах. Нан поворошил бумаги, сложенные в сундуке.
– Ключ, – сказал Нан, – тут второе дно.
– Прошу вас, не надо! – взмолился рыжеволосый великан.
– Утром вас видели, переодетым, в управе советника Нарая, – вы лично подавали ему прошение! – заорал Андарз.
Голубые глаза Шан’гара наполнились ужасом.
– Умоляю, не открывайте! – прошептал он.
– Ключ!
Шан’гар мертвой рукой подал хозяину ключ. Андарз наклонился к сундуку, отпер второе дно и стал там шарить. Через мгновение он выпрямился: в руках его звякнул стеклянный, трутом закупоренный кувшин: на донце кувшина подыхала странная мышь с синей шелковой ниткой вокруг горла. Андарз отбил у кувшина горлышко, вытряс мышь и поднял ее за хвостик.
– Нитка из одеяния советника Нарая, – прокомментировал судья Нан. – Пункт сто восемнадцатый Иршахчанова Уложения: «Тот, кто, задумав путем колдовства извести человека, берет нитку из его одежды, и обвязывает ее вокруг живой твари, и морит эту тварь голодом или отравой в надежде, что человек тоже помрет, за глупость и суеверие, и греховные помыслы, наказывается сорока ударами плетей и пятью годами заключения. Если, однако, жертвой был выбран чиновник выше седьмого ранга, наказанием служит топор и веревка».
Андарз между тем снял с мыши нитку и положил ее на стол. Приподнял крышку фарфоровой корзинки на столе, достал несколько сладких печений и покрошил перед мышью. Ошалевшая мышь стала есть.
– Все ясно, – заявил Андарз, – вы пробрались в управу советника Нарая и, вручая ему прошение, выдернули у него из полы нитку. Затем вы назвали эту мышь именем Нарая, посадили в банку и поставили умирать. Вы хоть помните, что колдовство такого рода наказывается смертью через топор и веревку?
– А все-таки беды бы не было, – угрюмо проговорил варвар, – если бы он сдох через эту мышь.
Говоря это, Шан’гар искоса наблюдал за господином. К его удивлению, Андарз был как будто доволен. Шан’гар вдруг сообразил, что Андарз подозревал его не в колдовстве, а в предательстве, и подумал, не стоит ли ему убить себя на глазах господина: ведь если вассала подозревают в предательстве, значит, он чем-то это заслужил.
– Думаете, – сказал Нан, – если бы Нарай вас узнал и послал в усадьбу стражников, он обвинил бы вас в покушении на Нарая? Он обвинил бы вас в покушении на государя! Он бы сказал, что эта мышь изображает государя и что вы все делали с ведома и позволения Андарза!
Шан’гар побледнел.
– Я считал вас храбрее, господин Шан’гар, – продолжал между тем судья Нан. – Что это за бабьи штучки с ядами и мышами? Если уж вы решились на такое дело, почему вы не зарезали Нарая кинжалом, безо всяких мышей?
Огромный варвар вздохнул.
– Я бы так и сделал, – промолвил он, – потому что тот, кто убивает ядом и колдовством, будет в следующем рождении тараканом, а тот, кто убивает мечом, удостаивается вполне пристойной участи. Но потом я сообразил, что ничего хорошего из этого не выйдет. После такого убийства трудно ускользнуть незамеченным. Я подумал: «Наверняка меня поймают, и когда государь узнает, что я слуга Андарза, он решит, что я действовал по приказанию хозяина».
В кабинете воцарилась тишина.
– Так почему, – спросил вдруг Андарз, – ты бросился на Иммани?
Шан’гар, свесив голову, молчал.
– Ты будешь говорить или нет?
– Он опять надел эту свою красную куртку, – сказал Шан’гар. – Я ему говорил, чтобы он не надевал красной куртки, а то побью. Вот я его и побил.
Андарз махнул рукой и вышел из кабинета. Узкий дворик был пуст: только посереди его нагая мраморная девица лила из кувшина воду, – и налила вокруг себя круглый пруд. Дворик был обращен на юг и построен так, чтобы в зимнее время низкое солнце обогревало стены и колоннаду, а летнее высокое солнце, наоборот, оставляло его в тени; и лучи, сверкающие на мокрой зелени верхних карнизов, свидетельствовали о неудержимом наступлении лета.
Судья Нан последовал за ним, и когда они взошли на галерею второго этажа, Андарз вдруг увидел своих старых воинов, которые метали дротики на заднем дворе, – и Нан их тоже увидел. Императорский наставник повернулся так стремительно, что алые его одежды хлестнули по столбу.
– Ну, вы еще что-то хотите, Нан?
– Да. Найти лазоревое письмо.
– Не смейте этого делать, Нан.
– Почему? Потому что вы думаете, что письмо взял Астак?
– Забудьте об этом деле, – сказал Андарз, – и вспомните о своей голове.
– Почему Астак ненавидит вас?
Андарз опустил голову.
– Будьте вы прокляты, Нан, – сказал он. С тех пор как вы появились в моем доме, на меня сыплются несчастья. С чего вы взяли, что мой сын ненавидит меня?
– Он не ваш сын, – отозвался Нан.
– Вздор, – с тоской сказал Андарз. – Он мой сын, он похож на меня!
– Он двигается, как вы, шевелит руками, как вы. Но он не ваш сын. Он сын Идайи.
Андарз прислонился лбом к резной балюстраде. Мир вокруг был полон тысячью голосов: далеко за стенами дворца перекликались разносчики, бил в барабан чиновник, оповещая жителей столицы о новом указе, в саду господина Андарза оглушительно свистели соловьи, и в этот шум, такой обычный для столицы, вплетался новый звук, – на заднем дворе три десятка варваров, собравшись вокруг начальника стражи Шан’гара, хлопали в ладоши и становились в боевой круг.
Андарз повернулся к своему молодому собеседнику.
– Да, он сын Идайи. Теперь, Нан, это уже не имеет значения, а тогда имело. Вы молоды, вы не помните мятежа Харсомы…
