Белая дорога - Флевелинг Линн (прочитать книгу txt) 📗
— Там, внизу, есть один небольшой, но вполне безопасный домик, — сказал Улан, указав рукой на улицу, по которой они ехали, и которая шла вдоль побережья залива. — Смею заверить, наш визит туда будет краток. Не уверен, что любезная госпожа вынесет наше долгое там присутствие.
Торговля на рабском рынке в тот день была в самом разгаре. На той же самой площадке, где когда-то стоял Илар, тот же самый тощий торговец с узким длинным лицом, когда-то продававший и его, надзирал за происходящим. И куда бы Илар ни бросил взгляд, всюду видел лишь страдание и этих торговцев плотью.
Улан снова взял его за руку и прошептал:
— Это уже не повторится, друг мой.
Когда они миновали город, страх немного отпустил Илара, однако вскоре возвратился вновь, потому что в итоге они очутились в предместье владений Ихакобина. И к тому моменту, как они, минуя усаженную деревьями аллею, въехали в ворота, он дрожал, как осиновый лист, а глаза его застилали слезы. Если только Илбана его опознает, даже Улан будет не в силах ему помочь!
— Возьми себя в руки, — строго сказал Улан.
Когда же повозка, подъехав, остановилась, ему понадобилось всё его мужество, чтобы заставить себя выйти наружу. Мог ли он представить, что когда-нибудь снова очутится здесь, пройдет по этим мраморным ступеням, между высоких красных колонн, обрамлявших резные двойные двери!
Их встречали знакомые Илару слуги, которые проводили их во внутренний двор, мощёный черно-белым камнем. Одним из слуг был Ахмол, помощник Илбана. Илар чуть не хлонулся в обморок, когда тот просверлил его своим взглядом, однако было не похоже, чтобы он хоть немного его узнал.
Передний двор ничуть не изменился: та же длинная чаша фонтана в окружении статуй, тенистый портик, а в самом дальнем его конце — арочный проход к мастерской умершего господина. Там их встретили Илбана Меран и двое её детей — маленький господин Озри и его младшая сестра Амела. Илар был представлен им как свежевыкупленный раб. И к его облегчению, он был едва удостоен взглядом. Впрочем, был момент, когда господин Озри уставился на него, и сердце Илара ушло в пятки: ребенок этот был испорченным и злобным, и не раз доставал Илара своим высокомерием. Если только онобнаружит, кто такой Илар на самом деле, он непременно объявит об этом во всеуслышанье.
Илбана не подала кирнари руки, встретив его удивленным вопросительным взглядом. Как Улан и говорил, их отношения были не слишком-то тёплыми.
— Добро пожаловать в моё жилище, Улан-и-Сатхил. Впрочем, боюсь, оно покажется вам пустым, без моего мужа, который бы вас здесь принял.
Тон её был вовсе не таким дружелюбным, как эти слова.
— Ничего страшного, — заверил её Улан. — Я чрезвычайно благодарен Вам за Ваше гостеприимство.
— Да, конечно. Для Вас и Ваших людей приготовлены комнаты в восточном крыле.
В том самом, чьи окна как раз выходят на двор мастерской, Илар внутренне содрогнулся: на месте ли ещё знакомый столб для порки?
Внезапно Илбана повернулась прямо к нему и посмотрела в упор.
— А он? Будет не слишком-то безопасно позволить ему ходить куда-либо без Вас, хоть он и вольноотпущенник. Этой зимой несколько наших рабов совершили побег. Уверена, вы помните Кенира. Так вот, он оказался одним из них. Два других были новичками. Понятия не имею, как их звали, но уверена, что это они убили моего мужа. Мои охранники теперь не спускают глаз с меня и моих детей. Так что не стоит этому, под вуалью, шляться тут в одиночку, особенно по ночам.
— Понимаю. Я предпочитаю, чтобы он всё время был возле меня. Как слуга, он просто незаменим, и это, безусловно, благодаря его рабской выучке. Когда он попал сюда из Вирессы, он был совсем мальчишкой.
Кирнари говорил об этом с такой лёгкостью, словно похищение и продажа в рабство вовсе не были для Ауренфейе делом кровной мести.
— А если он свободный, зачем тогда носит эту свою вуаль? — грубо вмешался мальчик.
— Никак не может решиться снять её, особенно здесь, на этой земле, — мягко объяснил Улан, улыбнувшись Озри в ответ, как если бы тот обратился к нему со всем почтением.
— Как тебя зовут? — пролепетала малышка Амела, уставившись на Илара своими широко распахнутыми карими глазами.
В горле у Илара пересохло и он чуть было не сболтнул лишнего, но Улан его опередил.
— Его зовут Нира, и он немой, — ответил он девчушке, затем обернулся к её матери. — Вот ещё причина, почему ему лучше находиться со мною рядом. Он ужасно робок.
— Да, я вижу. Это и к лучшему, полагаю. И, по крайней мере, у него привлекательные глаза.
К огромному облегчению Илара, кажется, сразу после этого, она выбросила его из своей головы. Как и любой другой раб, он был для неё абсолютно пустым местом, разве только ей что-нибудь понадобилось бы от него.
Прежде чем заняться мастерской Илбана, Улан выждал несколько дней. У него и в самом деле были неотложные дела, которым он был должен себя посвятить, включая отправку освобождённых рабов, собранных для него Ихакобином. Некоторые из них всё ещё содержались в своих сараях (Улан благодушно оставлял Илара отсиживаться в экипаже под присмотром охраны, а сам ходил туда один), других же успели продать, и нужно было снова их разыскивать.
А ещё кирнари обедал вместе с семьёй, и, кажется, делал всё, чтобы стать для них настоящим другом. Он играл с детишками в саду неподалеку от мастерской, наблюдал, как они играют в мячик, помогал кормить драгоценных рыб, плавающих в чаше фонтана. Улан привез для детей развивающие ауренфейские игрушки, и вскоре даже Озри стал относиться к нему добрее, хоть кирнари и был «всего-навсего ’фейе».
Когда они в первый раз направились по арочному проходу во дворик, принадлежавший Илбану, Илар ощутил легкое головокружение. Там, в конце его, за журчащим настенным фонтаном и грядками с травами, вырисовывались очертания мастерской. Когда-то одной из обязанностей Илара было собирать и сушить травы. Несколько зеленых ростков пробивалось сквозь удобренную почву — мята, скорода, полынь, паслен и лозы драконьего языка, для сбора которых ему приходилось надевать рукавицы. Столб для порки тоже был на своём месте, и кусок обтрепавшейся веревки мотался на железном кольце наверху столба.
Наконец, на четвертый день после завтрака Улан обратилсяк Илбане:
— Мне очень не хватает Вашего мужа. Позвольте мне посетить его мастерскую?
Она удивленно вскинула голову.
— Разве он Вас туда водил когда-нибудь?
— Он очень часто мне о ней говорил. И мне всегда это было чрезвычайно интересно, а так как, теперь мы уже не можем помешать какому-нибудь опыту…
— Что ж, полагаю, вы правы.
Она промокнула носовым платком внезапно выступишие слёзы.
— Я сохранила там всё так, как было при нём.
— Это замечательно! Уверен, что он именно этого и хотел бы, моя дорогая.
Она кивнула Ахмолу, находившемуся в услужении этим утром.
— Отопри для кирнари мастерскую и покажи ему всё, что он попросит.
Илар обеспокоенно глянул на своего покровителя, однако Улан лишь мягко улыбнулся, видимо, ничуть не озабоченный тем, что у них будет соглядатай.
Когда с едой было покончено, они отправились следом за слугой через двор с фонтаном и спустились по ступеням в мастерскую. Ахмол достал большой железный ключ, отпер дверь, а затем посторонился, впуская Улана. Илар на своих каблуках, опустив лицо, направился за Уланом следом, сильно надеясь, что Ахмол не станет слишком пялиться на него.
Ахмол потянул за веревки, регулировавшие освещение потолка, и в огромное помещение хлынул утренний солнечный свет. Прохладный воздух пах пылью и гнилью, смешав в себе запахи окалины с кузнечного горна с ароматами трав и кореньев, наполнявших ящики стеллажей и свисавших со стропил в вылинявших полотняных мешочках, меж засохших скелетов лягушек, ящериц и драгонлингов.
К большому облегчению Илара, маленький расписной шатёр был по-прежнему на своём месте, в дальнем конце комнаты. Полог, как всегда, был завязан на чёрную ленту. И если бы здесь не было присматривавшего за ними Ахмола, он сразу направился бы туда. Однако вместо этого, он осмотрел мастерскую, ощутив при этом грусть и внутреннюю пустоту. До той самой последней кошмарной ночи Илбан всегда относился к нему очень по-доброму, заставив почувствовать себя весомым и нужным, поручая Илару крошить для него руду или приглядывать за цилиндрической кирпичной печью, возвышавшейся в центре помещения. Её маленькие окошки на самом верху, похожие на сияющие золотистые глазки, когда там горел огноь, сейчас были всего лишь черными круглыми дырами.
