Школьный Надзор - Шушпанов Аркадий Николаевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Дмитрий оказался прав в своих расчетах. «Поэтам» даже сознание глубоко не вскрывали. Ограничились допросами под гипнозом с наложением разрешенных заклинаний антилжи, вроде Длинного Языка. Тут сыграла роль и всеобщая деинициация, и явка с повинной, которую Дреер настоятельно просил оформить. За пределами кабинетов Инквизиции подростки вообще находились под воздействием чар, думая, что приехали в Прагу как победители конкурса чтецов в Санкт-Петербурге.
Бывшего наставника тоже не держали в сырых казематах, а поселили в неплохом четырехзвездочным отеле под домашний арест. К нему тоже никто не применял методов допроса третьей и четвертой степени. Впрочем, Дмитрий и не собирался ничего скрывать и охотно рассказывал.
Накануне суда в его комфортную тюрьму пришли Ива и Майлгун. Девушка таки не успела выйти из зоны действия заклинания Голубевой, но ее повторно инициировали одной из первых. Только уровень теперь предстояло повышать, а ведь из их троицы Ива была самой способной. Впрочем, о «зеркалах Чапека» она теперь знала все.
– Что ты наделал… – Порывисто обнимая Дмитрия, Ива сказала это по-русски, со своим едва различимым акцентом, который лишь украшал ее речь.
Дреер почувствовал себя еще более виноватым.
Майлгун переминался в дверях за Ивиной спиной. Он был тем самым штатным целителем, что принял заложников, освобожденных Инквизиторами по главе с Машковой из Западной кордегардии Михайловского замка. А еще он восстановил Артема после неумелого дрееровского удара Экскалибуром.
Сейчас Майлгун и весь их курс в полном составе тоже присутствовал в зале, на сером треугольнике Инквизиции. Дмитрий решил, что такой ход придумал Кармадон – Совиная Голова. Видимо, тот ожидал большого педагогического эффекта, заставив учеников смотреть на их учителя под Трибуналом, а коллег – на боевого товарища.
На заседании с «мертвых поэтов» временно сняли все трансы и наведенные иллюзии. Правда, воспоминания им разблокировали не целиком. Все, что касалось природы Сумрака, осталось нетронутым.
Зачитали Договор. Огласили: «Слушается дело…» Младшему Инквизитору Дрееру инкриминировали превышение полномочий, осознанное нарушение устава, невыполнение приказа, нападение на сотрудников Инквизиции. Дмитрий мысленно приписал себе еще причинение вреда здоровью свидетелю Комарову. Но за такое Инквизиция не осуждает, увы.
На внутренних Трибуналах нет обвинителей и защитников. А сейчас (беспрецедентный случай!) судьи были одновременно и очевидцами событий, ведь в их числе по штату оказались и Людвиг Иероним Мария Кюхбауэр, и Хена, и даже Морис, Леонард и Болеслав, которые разговаривали с Дмитрием через Тамару в Летнем саду. Пригласить же других было невозможно, равно как и передать дело в высшую инстанцию за отсутствием этой самой инстанции.
Дреер был совершенно уверен, что откуда-то извне за процессом наблюдает и Александр.
Сейчас перед шестеркой судей (седьмым выступал сам Эдгар) на столе, точно игральные кости, лежали рассыпанные в кажущемся беспорядке кристаллы, маленькие резные фигурки, стеклянные шарики. На каждой безделушке тем не менее белела крохотная бирка с инвентарным номером. Это были артефакты со слепками памяти, снятыми во время дознания.
Впрочем, оставалось такое, чего нельзя ни объяснить, ни прилепить на артефакт.
Эдгар начал вызывать свидетелей. Дмитрий, сцепив зубы, краснел, когда выходили и давали показания Инквизиторы, которые в парке были уверены, что идут ему на выручку, а в ответ получили Сеть и укус Канцелярской Крысы.
Затем подсудимый услышал: «Трибунал вызывает Артема Комарова».
Бывший вампир недоуменно покрутил головой, но поднялся и встал перед судьями.
– Что сказал вам наставник Дреер перед тем, как началась операция?
– Ну… – Артем старался не глядеть в сторону Дмитрия. – Что он остается с нами. Что никуда не уйдет. А еще он разговаривал со своим внутренним голосом… В смысле, с кем-то через Сумрак. Мы-то думали, что он нас предал и открыл портал.
– Думали? А сейчас?
– Это его предали, а не он нас. Извините, Дмитрий Леонидович… – Артем все же посмотрел на Дреера.
Дмитрий кивнул.
– Молодой человек, в настоящий момент речь не об этом, – сказал Эдгар. – По-вашему, что стал бы делать наставник Дреер, если бы не начался штурм?
– Не знаю, – ответил Артем. – Придумал бы что-нибудь. Он всегда что-нибудь придумывает.
– Вы можете сесть на место. У Трибунала больше нет к вам вопросов.
Артем нехотя вернулся к другим «мертвым поэтам», и Дмитрий увидел, что походка у него теперь совсем другая, как будто бывший вампир не тащит на себе ничего тяжелого, а все выбросил сквозь решетку.
– Вам есть что добавить, подсудимый? – спросил Эдгар.
– Нечего. – Дмитрий едва не ляпнул «ваша честь». Слишком сильны еще были человеческие инстинкты.
– Трибунал вызывает старшего Инквизитора первого ранга Константина Стригаля, – объявил Эдгар.
Стригаль отделился от группы серых балахонов, откинув капюшон. Только так Дмитрий и понял, что он тоже находится в зале.
Той злополучной ночью Дмитрий нашел мокрого Стригаля на берегу Большого пруда. Инквизитор, как он и предполагал, щелкал пальцами и цедил заклинания, перемежая их ругательствами. Никак не верил, что больше не маг. Впрочем, и без способностей ходил недолго.
Стригаль отвечал на вопросы корректно, и, сколько ни крути, все его ответы оказывались, как ни странно, в пользу Дмитрия.
– Кто именно принял решение о штурме?
– Я сам. Из всех неблагоприятных вариантов штурм был наименьшим злом.
– Вы сделали триггером заклинания «нет» обвиняемого. С какой целью?
– Перестраховка. Я выступил аватарой уважаемого Грандмейстера Кюхбауэра во время диалога с наставником Дреером. Мне неизвестен предмет разговора, тем не менее было ясно, что ситуация критическая, а наставник Дреер колеблется. Тогда я решил привести в действие план на оба случая – если он согласится открыть портал и если нет. Поэтому настроил запуск при однозначном отрицательном ответе в любой форме.
– Считаете ли вы, что начатая операция могла спровоцировать младшего Инквизитора Дреера на неадекватные действия?
– Безусловно, – ответил Стригаль. – Как и последствия от удара по голове хвостом этой девушки…
Он указал на Машу Данилову. Та залилась краской. Иван, сидевший рядом, раздул ноздри и разве что не зашипел.
– Трибунал больше не имеет к вам вопросов, – объявил Эдгар.
– Разрешите еще пару слов, – вставил Стригаль.
– Говорите, – позволил Эдгар.
– На мой взгляд, наставник Дреер в первую очередь не Инквизитор. И даже не педагог. Выражаясь словами одного романа, он ловец над пропастью во ржи…
– Высказывайтесь по существу, – оборвал Эдгар.
– Тогда прошу зафиксировать мое мнение. – Стригаль посмотрел в сторону пустой конторки. Там одинокое гусиное перо без всяких чернил само бежало по страницам толстого фолианта, быстро и четко стенографируя ход процесса. Это заклинание так и называлось – «Самописец». – Наставника Дреера следует освободить из-под стражи, наложить блок памяти и без дальнейшей инициации позволить заниматься педагогикой.
«Вот уж спасибо», – подумал Дмитрий.
– Зафиксировано, – сказал Эдгар. – Можете вернуться на свое место. Есть ли в зале Иные, желающие добавить нечто к сказанному ранее или опротестовать?
– Есть, – раздался звонкий голос.
Анна Голубева вскочила.
– Дмитрий Леонидович не виноват! – выкрикнула она, и эхо разнесло эту весть под сводами. Даже вроде бы тряхнуло вековое спокойствие пламени здешних свечей. – Судите нас, а не его. Мы все начали!
– Мнение принято, – сказал Эдгар, и Дмитрию почудилась его легкая снисходительная улыбка.
– Есть, – послышался еще один голос, грубый и басовитый.
Со своего места поднялся всклокоченный Буреев.
– Мы это… в общем… Короче, не Леонидыч все замутил, а мы. Мы виновны. Нас сажайте, а не его. Или куда нас там, в Сумрак, что ли…
Казалось, еще немного, и Гоша перепрыгнет кафедру и встанет рядом с Дреером. Может, даже плюнет сквозь решетку под ногами для храбрости.
