Школьный Надзор - Шушпанов Аркадий Николаевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
– Он не виноват, – встал и Артем Комаров. – Это я все придумал.
– А я участвовал! – вскочил Толик Клюшкин. Он улыбался своей неисправимой и нестираемой никакими кошмарными последствиями улыбкой.
– Он не виноват, – хором сказали, вставая, близнецы Даниловы.
– Не виновен! – пустил петуха голос Стаса Алексеенко, вскочившего одновременно с экс-нагом и экс-нагайной.
– Ну вы даете… – повернулся к ним Дмитрий.
– Зафиксировано, – сказал Эдгар. – Можете садиться.
Гусиное перо разве что не искрило над книгой.
– Подсудимый, встаньте! Вам есть что добавить?
– Нет, – ответил Дмитрий.
– Вы признаете свою вину?
– Я признаю, что действовал осознанно и в здравом уме.
– Считаете ли вы, что начало операции подтолкнуло ваши действия?
– Если бы не операция, то я бы, наверное, так быстро не сообразил, что делать. Это все, что могу сказать.
– Время решения Трибунала, – объявил верховный уполномоченный.
На несколько секунд воцарилась тишина, лишь скрипнуло еще пару раз перо-самописец, занося последнюю реплику.
Судьям на Трибунале не нужно удаляться на совещание. Они разговаривают беззвучно, и этот обмен репликами закрыт для любого, даже мага вне категорий.
– Оглашается вердикт по делу младшего Инквизитора Дмитрия Дреера, – начал Эдгар. – Вина младшего Инквизитора Дреера считается доказанной. Согласно уставу, Инквизитор Дреер должен быть подвергнут немедленному развоплощению, в частном случае – приговорен к физической смерти.
– Нет! – взвизгнула Анна.
– Вы не можете, сво… – с грохотом рванулся Буреев.
– Молчать! – неожиданно рявкнул Эдгар. – Оглашается приговор! Кураторы! Если раздастся еще хотя бы один звук оттуда, заморозить всем голосовые связки! Итак… – Он без перехода вернулся к своей размеренной манере. – Трибунал вместе с тем принимает во внимание смягчающие обстоятельства. Деактивация опасного артефакта и снятие потенциальной угрозы для Иных по меньшей мере всей Восточной и Западной Европы. Отсутствие тяжких последствий для сотрудников, за исключением временной потери способностей и уровня. Организация явки с повинной группы нарушителей в полном составе. Предоставление ценностей в распоряжение Инквизиции…
Здесь Дмитрий не удержался и хмыкнул. Флакончик с Тенью Анны он вручил лично Дункелю. Всем было известно: то, что попадает в руки Кармадона – Совиной Головы, никогда этих рук не покидает. Надежнее места для хранения джинна в бутылке нельзя было представить. Как знать, может, этот сосуд далеко не первый в европейском схроне артефактов – им Дункель официально и заведовал.
– …а также мотивы подсудимого. По долгу службы надзиратель Дреер был призван обеспечить не только соблюдение Договора, но и безопасность воспитанников. В связи с этим Трибунал считает возможным ограничиться условным осуждением и мерами административно-магического характера. Инквизитор Дреер поражается в правах сроком на двадцать лет. Ему разрешается применять магию только для выполнения своих профессиональных обязанностей. Подсудимый, вам ясен смысл решения Трибунала?
– Да, – сказал Дмитрий.
Анна смотрела на Дреера влажными, но абсолютно счастливыми глазами.
– Оглашается решение по делу группы учеников объединенной школы-интерната при Ночном и Дневном Дозорах Российской Федерации под патронажем Европейского Бюро Инквизиции, – снова объявил Эдгар.
Дмитрий напрягся.
– Вина означенных лиц не подлежит сомнению. Однако ввиду явки с повинной… чистосердечного признания… а также молодости и физического состояния… В связи с полной потерей магических способностей… Трибунал решил ограничиться пожизненным лишением права использовать магию! Учитывая возраст и в качестве смягчающей меры – наложить полный блок памяти об Иных до совершеннолетия. Из объединенной школы-интерната воспитанники переводятся в обычные человеческие. Европейское образование оплачивается из казны Инквизиции.
Дмитрий, впрочем, знал, что таким решением все и должно закончиться. Да, им всем тяжело будет расстаться… пока не сотрут память. Что же, неплохая анестезия. Они, конечно, могут потом опять встретиться. Анна с Комаровым, возможно, даже поженятся, когда вырастут. Их будет всех тянуть друг к другу, но это уже не сотрешь никакими заклинаниями.
Куда сложнее будет семьям. Матери Анны проще, у Толика вообще никого нет.
«Мертвые поэты» сидели с каменными лицами, похожие сейчас на статуи в Екатерининском парке.
– …Инквизиция также принимает во внимание отсутствие корыстных целей означенных лиц. Поэтому Трибунал постановляет через десять лет на заседании специальной коллегии рассмотреть вопрос об условно-досрочном восстановлении магических способностей. До этого момента воспитанники будут находиться под надзором Инквизиции. Надзор поручается младшему Инквизитору Дмитрию Дрееру.
Одна фраза Дмитрия по-настоящему обрадовала. Куда больше, чем возможность для «мертвых поэтов» вновь стать Иными, когда повзрослеют.
«Из объединенной школы-интерната воспитанники переводятся в обычные человеческие». Зачем, ведь тех, первых лицеистов-нарушителей, никуда не переводили? Они и потом собирались всю жизнь, и даже камень «Гению места» поставили – вот где прорвалось желание творить артефакты! Значит… школа-интернат все же не будет обычной человеческой. На ней не поставят ни крест, ни магическую печать.
– Вам ясен смысл решения Трибунала? – Эдгар строго посмотрел на «мертвых поэтов».
И тогда Анна встала.
– А можно… не стирать мне память?
Эдгар обменялся быстрыми взглядами с Дункелем.
– Это возможно. Но для вашего же блага…
– Я выдержу, – твердо сказала девочка.
Дмитрий покачал головой.
Знаешь ли ты, глупенькая, что это такое – десять лет чувствовать себя безрукой и помнить, как была другой?
– Хорошо, – сказал Эдгар. – Зафиксировано.
– Тогда и мне, – встал Комаров.
– И мне… и мне… – «Мертвые поэты» опять поднялись, все как один.
Инквизиторы-однокашники Дреера зашептались на галерке.
– Добровольный отказ от блока памяти принимается, – объявил Эдгар. – Именем Договора. Наложить печати!
Судьи, они же исполнители приговора, тоже поднялись. Остались сидеть только Дункель и Хена. Инквизиторы простерли руки к подросткам. Дмитрий сейчас не мог видеть летящие сгустки энергии, но отлично помнил всю механику действа.
– Заседание объявляется закрытым, – сказал Эдгар. – Все могут покинуть зал. Кураторы! Выведите несовершеннолетних и обеспечьте их отправку домой ближайшим рейсом!
– Инициацию наставника Дреера я выполню сам, – негромко сообщил, вставая, Кармадон.
Он явно был доволен лично отрежиссированным спектаклем.
– Грандмейстер, разрешите мне… попрощаться с ребятами, – попросил Дреер.
– Попрощаться? – удивился Кармадон. – Вы же теперь их часто будете видеть. Хорошо, даю пять минут.
– Благодарю, Грандмейстер! – Дмитрий склонил голову.
Но Дункель уже повернулся к нему спиной и привычным, отшлифованным веками движением сбросил инквизиторский плащ. Судейская коллегия молча удалялась. Если они и говорили друг с другом, то через Сумрак, но скорее всего молчали и там.
Стригаль, направляясь к выходу, слегка кивнул Дмитрию. Эдгар вытирал пот со лба. Максим деловито подошел к самописцу, аккуратно вложил перо в книгу, захлопнул том и бережно понес вон из зала.
Дреер повернулся к ученикам. Однако все, что он хотел бы им сказать, вдруг вылетело из головы. В самый неподходящий момент, как всегда и случается. Тогда Дмитрий брякнул первое, что пришло на ум:
– Ну, привет, человеки…
