Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

Если удача обошла Светозара стороной, то только потому, чтобы спасти Катрин от голодной и холодной смерти. Обращенные волколаки отыскали девочку в самых казалось бы непроходимых дебрях. И ведь такая огромная была удача! Как оказалось, пещера волколаков была совсем рядом, севернее глухомани. Девочка довольно быстро окрепла. Её скорое восстановление во многом заслуга волколаков, которые ни на шаг не отходили от неё. Звери не доверяли огню и посему согревали Катрин в своих объятиях. Шкуры их были до того мягкими и теплыми, что оторваться от них было невозможно. И Катрин не могла не заметить их целебных свойств, ибо одна лишь ночь, проведенная с волколаками, помогла ей ранним утром встать на ноги. Сатако был главой стаи, хотя сам он предпочитает избегать слово “стая”, если это относится к Обращенным волколакам. И Катрин однажды имела неосторожность так назвать его группу. “Стаи существуют у тех, кто зверь и телом, и душой”, - отвечал Сатако. Девочка поделилась с ними смертью Светозара и долгими скитаниями по нескончаемым лесам. Говорила она спокойно и прямо, будто все эти события произошли не с ней, но с каким-то чуждым ей человеком. Она была столь рада своему спасению, что все горестные и жестокие воспоминания потеряли свой вес, оставив после себя лишь невнятные очертания. Сатако ответил ей: “Пережив столь продолжительное изгнание, я никогда бы не подумал, что найдется человек, способный отнестись к нам, как к равному себе”. Катрин слышала, что он как-то довольно урчал. Также зверь признался и в том, что с тяжелым сердцем отпускал девочку с умирающим Светозаром, определенно зная, что его постигнет скорая смерть, сопровождаемая припадками безумия. И боялся он, что Светозар сам того не желая погубит Катрин.

— Кто это? — спросила Катрин, указывая на наскальный рисунок, изображающий победоносно поднявшую меч деву, которую окружали преклонившие колено Обращенные.

— Её звали Анетта. Она сражалась за нас и защищала нашу свободу от посягательств человека, — отвечал Сатако.

— От человека? Люди губили вас?

— Они видели в нас угрозу, как и в любом другом волколаке. Они уничтожали наши поселения, пленили и выставляли напоказ в клетках, прогоняли на Крайний север. Страх заставлял их проявлять жестокость.

— Но вы ведь волколаки только снаружи. Внутри вы люди.

— У тебя доброе сердце, девочка, — сказал Сатако. — Я понял это, когда только встретил тебя. Я заглянул в него и почувствовал его размеренное биение, саму его неповторимую мякоть. И судьба твоя мне открылась, весь твой путь оказался на виду.

— Как это так? — недоумевая спросила девочка.

— Изучив сердце человеческое, можно распознать его сущность. А зная сущность, не составит труда предсказать его будущее, разобраться в его прошлом и постичь его настоящее. Так я догадался о том, что не сможешь ты бросить Светозара и потому согласилась отправиться с ним. Потому что чувствовало твое сердце мучения его. А мучения его были отчего? Оттого, что не уберег он тебя. И знала ты, что видит он в тебе дочь, что стало ещё большим грузом для сердца. Так все и случилось, дорогая моя. Твоя судьба ясна мне.

— И что же меня ждет?

— Я не принуждаю тебя к очернению сердца твоего, дорогая девочка, — с необычайной жалостью сказал Сакато. — Но жестокость этого мира неотвратимо поглотить доброту всех существующих сердец. Прости за такие слова.

— То есть если я не стану жестокой, я умру?

— Перед тобой стоит непростой выбор: или ты умрешь с чистым сердцем, или будешь жить, но тьма изъест тебя, как червь яблоко.

Катрин отстранилась от Сатако и заплакала. Не стоило зверю говорить девочке такие вещи. Он понял это, пускай и слишком поздно. Катрин уединилась в самом дальнем углу пещеры, где кое-как развела костер и задумалась над той реальностью вещей, с которой ей, маленькому ребенку, довелось столкнуться. Она вспомнила время, когда София и все прочие из селения Вержавск прибыли в Воино. Уставшие, промерзшие, разбитые горем и отчаянием, они казались Катрин несчастными, но представить себе весь тот кошмар, который они пережили, она не могла. Да и сами волколаки казались ей пускай и неким злым существом, но все же она не могла нарисовать их в своем сознании. Думая об этих зверях, она представляла себе некий меховой комок, встреча с которыми пугала людей, иногда до смерти. Она никогда не думала о том, с какой жестокостью они расправляются со своими жертвами. Она не верила в то, что может умереть от встречи с таким зверем. Кроме того, Инга старалась отвращать её от всяких жутких мыслей и обещала ей лучшую защиту от всех внешних опасностей. Бегство из Воино частично осыпало это обещание. Те страшные вопли, которые доносились из Воино, повергли Катрин в первобытный ужас и вызвали слезы. Однако столь яркие переживания явились по причине той сильной и чуткой эмпатии, коей она обладала. Первым могущественным врагом, который предстал перед ней не как некая фантазия, а как живое создание, была Сандра. И она подчинилась её воле, потому что не смогла бороться с ней. Она не умела бороться и решила подчиниться. Так было проще и безопаснее как для неё, так и для её матери. Однако в темнице она проявила свой характер, защитив мать, что и стало отправной точкой в осознании всей суровости существующего мира. Смерть Инги раздавила ребенка, но не уничтожила. Новый защитник в лице Гармунда не позволил ей поддаться глубокому отчаянию. И она целиком положилась на него, целиком отдалась ему. Боль от утраты матери оставила громадный осадок, но не наносила новых отметин на детской душе. Когда Агнар запер Катрин и Гармунда в темнице, девочка больше беспокоилась о своем защитнике, о его страхах, о его состоянии. И все это несмотря на схожесть их положений. Она уверовала в то, что если не станет его — не станет и её. Но никак не наоборот. А затем на смену Гармунду пришел Светозар, и Катрин уверовала в чудеса. Именно чудо не дало ей умереть, но дало нового защитника. Его появление позволило Катрин вновь оказаться в положении защищенного от опасностей ребенка. Лесные волки стали вторым реальным врагом Катрин, причем гораздо более грозным, нежели Сандра. Уже сидя в норе, Катрин была впервые практически полностью подчинена страху смерти. И горевала она уже не из эмпатии к кому-то, но к себе. Но пришел Светозар и спас её. Это событие заставило её крепко увериться в существовании чудес. Её уверенность не поколебалась даже после “смерти” Светозара. Где-то в чертогах бессознательного она верила в то, что он выкарабкается. Оно и случилось. Встреча с Обращенными волколаками размыла страх перед этим зверьем. Они показались ей слишком слабыми и слишком безобидными. Они бы не смогли защитить её. Потому-то она и пошла за Светозаром, невзирая на его болезнь. А затем он погиб. И волколаки нашли её, всю измученную и уставшую. Тогда-то она поняла, что ни удачи, ни чудес в этом мире не существует. Существует лишь везение.

Волколаки предложили Катрин отправиться на юг. Судя по их словам, земли Вечного лета неприступны, и всякий ребенок, рожденный на западе, заслуживает попасть туда. Поначалу девочка упорно отказывалась, предвкушая будущие трудности, которые нередко будут ставить её на границе жизни и смерти. В последнее время ей везло так часто, что навряд ли это самое везение вновь коснется её. Сатако убедил её рискнуть. Так и отправились они на юг, к Снежному хребту.

— Зачем же вы пытаетесь отправить меня туда, если знаете, что не выживите? — спросила Катрин после того, как Сатако рассказал ей о Снежном хребте.

— Потому что мы пережитки прошлого, а ты, девочка, — будущее всего человечества. Его спасение. Его великая мать. Всякий Обращенный желает умереть во благо тех, чей частью он когда-то был. И все мои Обращенные разделяют эту мысль.

Снежные хребет был близко. Катрин упорно разглядывала его. Взгляд её уходил все выше и выше, пока не уперся в занавес вечно бушующей метели. С запада послышался множественный хруст снега, который приближался весьма быстро. Дикари разразились воинственным криком и набросились на волколаков с присущим им неистовством и бесстрашием. Обращенные волколаки оказались бессильны против ярости опытных воинов, в которых зверства было явно больше, нежели в самих зверях. Сатако взвыл и, закинув Катрин на спину, поспешил к хребту. Волколаки не отставали. Несколько дикарей погнались за ними, а оставшиеся добивали раненых зверей, попутно размазывая их кровь по лицу и груди. Благо, Сатако бегал быстрее дикарей и успел взобраться на несколько валунов Снежного хребта. Другие волколаки были рядом. Дикари шли по пятам, успевая к тому же швырять в зверей заледенелые булыжники. Один из них прилетел в звериный затылок, и волколак сорвался вниз, забрав с собой двух дикарей. Вскоре сверху покатились снежные комья, изрядно сократив число и зверей, и дикарей. Очередной ком сбил Сатако с валуна, однако зверь успел ухватиться за него левой лапой. Катрин прижалась к нему, намертво вцепившись в шкуру. В голове её мелькнуло воспоминание, схожее с нынешним положением. “Светозар сорвался потому что я ничего не сделала, — неожиданно для самой себя подумала Катрин. — И Сатако тоже упадет, если я так и буду бояться”. Девочка взяла маленький комочек льда и швырнула в метящегося в зверя дикаря. Затем ещё один полетел в него. И ещё. Сатако отпрянул вправо, отчего ослабившая свою хватку Катрин чуть не упала вниз. Он велел ей держаться крепче. Девочка услышала его, но слова предостережения только мешали сосредоточиться на поражении оставшихся дикарей. Но Катрин все промахивалась, и промахивалась, а меткость врага была безупречна. Так небольшой топор впился в спину Сатако. Острая боль заставила зверя замереть и отдышаться. Следующий булыжник прилетел по его локтю, ещё один по затылку. “Не оставляй меня, — хныкала Катрин, обвив звериную шею. — Не оставляй меня, как оставил Светозар”. Сатако держался изо всех сил. Когти его скользили по грубой поверхности, оставляя за собой глубокие борозды. Катрин продолжала метать булыжники в мужей, и одного все же сбила вниз. Но этого оказалось мало. Внезапно Сатако отцепился от снежного валуна и, бросив девочку на выступ, полетел вниз, прихватив за собой самого назойливого дикаря. Так и сгинул Сатако. “Как же так, — едва слышно всхлипывала Катрин. — Я ведь помогала ему, я не сидела просто так. Почему же он сделал так. Зачем он так сделал? Мы могли бы выбраться”. Но на слезы не было времени, и Катрин это осознавала. К тому же последние двое дикарей спешили к ней, причем определенно с плохими намерениями. Катрин бежала вдоль выступа, то и дело разыскивая укрытие от катящихся комьев под валунами. Она потихоньку спускалась все ниже и ниже, поняв, что наверху ей точно не сыскать везения. Дикари исчезли где-то позади. Катрин спускалась все ниже и ниже. Усталость в её хрупком тельце копилась так скоро, что к концу дня она уже не могла держаться на ногах.