Паломничество жонглера - Аренев Владимир (лучшие книги .TXT) 📗
Ну, начинай выкапывать дерево, только осторожно, не повреди корневую систему.
«И не задавай больше вопросов», — означало это, однако фриний решил, что имеет право знать.
— Неужели стоило допускать такие жертвы? Или обычно их не бывает? — Он уже и сам понимал, что бывают. Всякий, кто надевает ступениатский браслет, рискует жизнью, им это говорили с самого начала. Просто тогда мало кто из махитисов понимал, что слова о смертельном риске вовсе не оборот речи.
— Их могло бы быть меньше, — тряхнул своей козлиной бородкой господин Мэрсьел. — Если бы те, кто надевает браслеты, учились получше. Или хотя бы правильно оценивали собственные силы. Честнее поступают те, кто, не найдя в себе твердости и мужества, отказываются от испытания. Или ты забыл, чародей Фриний, чем тебе предстоит заниматься в жизни — тебе и тебе подобным? Мы оберегаем основы основ этого мира, сражаемся с тварями из Внешних Пустот, защищая жизни других людей. От твердости тех, кто принимает звание чародея, часто зависит слишком многое. И как доверить вам это «многое», если вы не способны справиться с самым главным врагом, которого следует победить прежде, чем вступить в битву, — с собственным страхом?! Тебе и твоим соученикам говорили об этом неоднократно — но многие ли из вас воспринимали эти слова всерьез? — Даскайль раздраженно махнул рукой: — Одни и те же ошибки! С каждым годом ступениаты становятся беспечнее и невнимательнее. — Кажется, он сейчас беседовал сам с собой, напрочь позабыв о Фринии. За те годы, которые тот провел в сэхлии, он привык к этой причуде даскайля, равно как и к предмету его сетований. — Мир вот-вот настигнет очередная катастрофа, и не нужно будет никакого Нисхождения, просто Пелена станет пожирать, кусок за куском, земли, пригодные для жизни, а чародеи окажутся не способны защитить людей!
«Испытания!» «Ступениаты!» Лет сто назад над нами посмеялись бы, а нынешних ступениатов отправили бы в самом крайнем случае целительствоватъ в какие-нибудь дальние деревеньки — и не более того!
Да, я был одним из тех, кто поддержал снижение требований во время испытания! И до сих пор уверен, что поступил правильно. К сожалению, если выбирать между сотней слабых чародеев и десятком сильных, я выберу сотню. Кто-то должен сдерживать Пелену в Сна-Тонре и прочих граничных городах. Кто-то должен истреблять тварей из Внешних Пустот. Из сотни половина поляжет в первой же схватке, но остальные выживут и, может, хоть чему-нибудь научатся.
И всё равно не хватает! Каждый год не хватает! А снижать уровень еще больше, чем это сделано, мы себе позволить не можем! Потому что тогда сэхлии станут выпускать сплошь «мальчиков на убой», о чем и предупреждал в своих работах Экиморх Тугнульский.
Эй, Фриний, ты что же, так и будешь стоять садовым пугалом?! Выкопал? Ну так иди смой землю в ручье и обруби все ветви. Только осторожнее, не повреди корни у основания, там, куда ты вкладывал камень, когда сажал дерево. Поспеши, у меня есть заботы поважнее, чем смотреть на то, как ты возишься.
И помни, что впереди у тебя пять лет, в течение которых тебе предстоит отслужить в эрхастрии, оправдать те усилия, которые мы потратили, чтобы хоть чему-то тебя научить. Этот срок уже начался — и не рассчитывай на легкую жизнь.
«Я и не рассчитываю», — мысленно возразил Фриний. Впрочем, лишний раз испытывать терпение даскайля он не рискнул, поэтому молча поклонился ему и пошел выполнять задание.
Не рискнул он и спросить у господина М'Осса, разрешается ли даскайлям навещать ступениатов в той комнате с бассейном-колодцем.
Так никогда и не спросил.
А даскайль М'Осс — так никогда и не ответил на другой его вопрос.
…Когда пару лет спустя после той беседы в саду Фриний принесет в эрхастрию Омитту — умирающую, пострадавшую во время Цевировой Резни, которая еще будет бушевать в городе… когда Фриний принесет свою любимую к учителю и попросит: «Спаси ее», даскайль М'Осс лишь покачает головой. И промолчит.
Молодой чародей будет стоять перед ним на коленях в изодранном плаще, с подпаленными волосами, ибо, как и прочие, кто отрабатывал в эрхастрии годы обучения, Фриний в эти дни служил городу, усмирял банды молодчиков, тушил пожары, разбирал завалы… На одной из горящих улочек он случайно обнаружил Омитту.
По его настоянию она переехала в город вскоре после того памятного лета — и ни Аньель, ни Тойра ничего не смогли поделать с ними. Фриний устроил так, чтобы девушку взял работать к себе аптекарь, а квартирку для нее сняли рядом с эрхастрией.
Видимо, Омитта как раз спешила куда-то по поручению аптекаря, а может, навещала Аньель в деревушке и возвращалась домой, когда началась резня. Фриний почему-то был уверен, что Омитта не выйдет из своей комнатушки или останется в аптеке, что с ней ничего не случится! И когда увидел ее там, среди завалов, сперва не поверил собственным глазам…
Точно так же не поверит он, когда даскайль М'Осс качнет головой…
— Но вы же можете ее спасти!
Молчание. Горький взгляд из-под седых бровей.
— Мы же умирали тогда… точно так же! Учитель!.. Тогда ведь вы смогли!..
— Перестань! — хлестнет от ворот другой знакомый голос. Тойра, весь в дорожной пыли, в тунике, заляпанной чьей-то кровью, спрыгнет с лошади и подойдет, неловко припадая на раненую ногу.
— Перестань, Фриний! Прости, Мэрсьел. — Тойра привычным движением коснется шеи Омитты, качнет головой: — Всё кончено. Пойдем, позаботимся о ней. И еще, поможешь перевязать мне рану. Зандробы! Тот мужик с тесаком оказался чересчур ловким! Мне еще повезло…
Но перед тем, как уйти с Тойрой, Фриний спросит у даскайля:
— Но вы ведь могли ее спасти? Ведь могли, да?! Молчите. Это и есть ваш ответ?
— Ты забываешься, — скажет Тойра — не М'Осс. И добавит: — Это его выбор. Ты многого еще не знаешь, мальчик. Пойдем, пойдем…
Потом, в 698-м году, Тойра снова произнесет эту фразу:
— Ты много еще не знаешь, мальчик, — скажет он. — Поэтому просто поверь мне: тебе не обязательно проходить испытание на пятую ступень.
Фриний ему поверит.
Но отправится в Сна-Тонр, чтобы пройти это испытание.
Ворона насытилась. Лениво клюнув в последний раз тушу кабарги, она взгромоздилась на ель, абсолютно не обращая внимания на мельтешенье и светящиеся полосы совсем невдалеке от облюбованной ветки. За несколько дней, которые прошли с тех пор, как птица оказалась в лесу, она убедилась, что эта суета вреда ей причинить не может. А значит — чего бояться?
От кабарги к этому времени уже почти ничего не осталось. Крупные звери почему-то опасались к ней приближаться, но всякая мелочь вроде жуков-кожеедов да трупоедов старалась вовсю. Некоторых ворона поклевала: кисленьких, для разнообразия.
Она задремала.
И проснулась лишь за миг до того, как волчьи зубы одним щелчком переломали ей шею и крылья.
Волкам же, из жизни которых выпало несколько дней, было непривычно воспринимать мир снова в прежней его скорости. Потому что в течение этих самых дней он, мир, за неким невидимым барьером казался мертвым, замершим. Та же ворона двигалась медленно и казалась скорее точкой, ползущей по небу.
А вот вернулось всё и на вкус, гляди ж ты, обычная ворона, ничего особенного. Перья одни да кости.
Волчица выплюнула птицу, встряхнулась и повела стаю прочь от этих странных мест. Надо менять охотничьи угодья, надо…
К мясу кабарги ни один из них не притронулся, хотя все были голодны… как волки.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«…а Смутного всё нет», или Скользкий путь к истине
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
