Паломничество жонглера - Аренев Владимир (лучшие книги .TXT) 📗
— Эй, вы, трое! — окликнули К'Дунеля и компанию.
Он обернулся и увидел Клина: вместе с невысоким, давно не бритым пожилым мужчиной тот управлял новоприбывшими.
— Гостиницы забиты под самую кровлю, — сообщил Клин, делая вид, что не знаком с ними. — Но можете рассчитывать на местечко под одним из навесов — ежли, конечно, деньга имеется…
— Имеется, — заверил К'Дунель. — А что насчет лошади?
— В конюшню определим. Сейчас… Ты, Грихх, постой пока один, а я помогу господам дойтить. — Он подмигнул своему напарнику, мол, за «дойтить» я с них еще пару «очей» сдеру-то.
— А быстро вы, — сказал, когда отошли подальше. И хотя вокруг было много людей, говорил Клин не таясь — да и кому бы взбрело в голову подслушивать? — Я боялся, не успеете и до конца празднеств.
— Об этом позже, — отмахнулся капитан. — Что наши подопечные, здесь?
— Куда ж денутся! В гостинице поселились. Так что Элирса, будь поосторожней, рыжий тебя тогда на дороге заметил. Подставилась ты…
Трасконн скривилась:
— Вот холера! Уверен?
— Он рассказывал.
— Где он сейчас? — стараясь казаться безразличным, спросил К'Дунель.
— Спозаранку отправился в Клык. В компании с прихрамывающим стариком и девчонкой.
— Куда именно, не знаешь?
— Знаю, — не колеблясь ни минуты, ответил Клин. Но капитан заметил, что в голосе бородача прозвучала некая странная интонация.
«А интересно, — вдруг подумал Жокруа, выслушивая подробности, — где-нибудь в городке можно купить порошок из кровяных цветочков?»
…К'Дунель не подозревал, что оказавшись в пределах монастырских земель, они все словно попали в закипающий котел.
И уж подавно Жокруа не имел представления о методе «равновесного треугольника», которым предпочитал пользоваться господин Фейсал, отправляя на задание своих людей.
694-й год от Первого Нисхождения, говорят, запомнился иншгурранцам прежде всего хорошим урожаем вин. И еще кое-какими, не столь приятными событиями.
Но для Фриния он был незабываем по другим причинам.
Они сидели в Янтарном зале башни Свечи Вдовы. Летняя ночь за окном бушевала стрекотом цикад и шумом ветра в ветвях, врывалась в распахнутые окна и тревожила огоньки свечей.
— Последний, — сказал, смакуя это слово, чародей Кирхатт, в прошлом — сын купца Ахаз. — Последний день нашей службы в эрхастрии! Думал ли ты когда-нибудь, Найдёныш?..
— Я не Найденыш, Кирхатт. — Фриний возразил вовсе не от желания позанудствовать. Тот вопрос, который собирался задать ему приятель… Конечно, Фриний думал над тем, что когда-нибудь годы их служения эрхастрии в отплату за обучение закончатся. Думал он и о том, что станет с ним после этого.
«Как всё было просто до… до смерти Омитты!»
— Перестань, — лениво отмахнулся Кирхатт. — Сам же знаешь, как переводится «эвримм» с труннайского. А я вот, наверное, для начала подамся в родной Улурэнн, к папеньке. Пусть сморчка удар хватит. А я его потом, говнюка старого, вылечу и поблагодарю, что не впряг меня в семейное дело. И сам, добровольно, впрягусь. Сморчок давно собирался наладить контакты с Неарелмом, но переживал, мол, дело хоть и прибыльное, но чересчур уж рискованное. Ну я и предложу ему услуги профессионального чародея.
— Будешь облапошивать вольноземельцев, подсовывая им протухшую рыбу и траченные молью меха? — поддел Фриний.
— Сразу видно: лишен ты, Найдёныш, деловой сметки. Такой финт ушами, в принципе, возможен — но только один раз. Рано или поздно обман раскроется, и тогда нам дадут прокашляться — аж в Трюньиле будет слышно. Неарелмцы — народ крутой. Нет, я папику услуги другого рода предложу. Его пугает слишком высокая вероятность встречи с тварями из Внешних Пустот. Что вполне оправдано, учитывая тенденции к продвижению Пелены на юг и повышению активности этих самых тварей. Помнишь, Фальвул рассказывал?
— Фальвул преувеличивал, — вмешалась чародейка Фриндзоля, носившая когда-то прозвище Пышка и имя Илли. Всё это время она молчала и, казалось Фринию, подремывала, баюкая в ладонях бокал с абрикосовым ликером. — Я, между прочим, слышала, что именно рассказывали те, от кого он набрался таких «страшных» новостей. Несколько чародеев, которые проходили испытание на шестую ступень и заезжали к нам, в Хайвурр.
— А ты, как обычно, не смогла себе отказать в удовольствии и подложила под дверь раковину-ухо, — съязвил Кирхатт. — Думаешь, Фальвул не обнаружил ее?
— Обнаружил и оставил лежать, где лежала? — парировала Фриндзоля. — Очень умно.
— Если он хотел, чтобы ты потом растрепала об этом по всей эрхастрии — да, умно.
— Но ведь он сам…
— Подумай, Пышка.
— Купчина наш имеет в виду, — вмешался Фриний, — что Фальвул вроде как преувеличивал факты, а ты, наоборот, их преуменьшишь. Те редкие в наше время умники, которые привыкли судить о чем-либо, сравнивая информацию из разных источников, — сравнят и получат более-менее верную картину.
— И, — добавил Кирхатт, — может, сделают соответствующие выводы. Например, не полезут на Север неподготовленными. Как любит говаривать М'Осс, чародеев слишком мало, чтобы разбрасываться ими направо и налево.
«И с каждым годом становится всё меньше», — подумал Фриний, вспоминая недавние испытания махитисов на первую ступень. И то, сколько «посошных» деревьев осталось невыкопанными.
— У вас с мозгами не всё в порядке, — фыркнула Фриндзоля. — Слишком уж запутано получается.
— Ну да, ты любишь, когда попроще, — поддел Кирхатт. — Вот для таких, как ты, Фальвул и устроил предупреждение. Чтоб не совались на Север.
— Я и не собиралась! Я вообще останусь при эрхастрии. Платят прилично, и пользы от меня здесь будет больше, чем в Неарелме. Признайся, Купчина, тебя же самого туда тянет не стремление защищать людей, а банальное желание подзаработать деньжат, смешанное с пацанячьей любовью к приключениям.
— Признаюсь, — совершенно спокойно ответил Кирхатт. — А тобой, когда решаешь остаться здесь, — желание подзаработать деньжат и… хм… материнский инстинкт. Каждый из нас идет на поводу у тех или иных стремлений. Во всяком случае — руководствуется ими при принятии решений. А вот ты, Найдёныш, что скажешь?
— Скажу, что вы — те еще зануды! — Он нарочно зевнул, собираясь увести разговор подальше от скользкой темы.
— Не увиливай. Ты-то где намерен пристроиться? Тоже при эрхастрии, ступени подземные стирать, юных махитисов наставлять, а?
— Жить же на что-то надо, — буркнул Фриний.
— Перестань. «Жить на что-то…» Лицемер! У нас, старик, выбор-то пошире, чем у какого-нибудь ювелира с Нижних Карпов. Хотя и нас, — добавил он, пристально глядя на собеседника, — может иногда кой-что держать на крючке, как тех таки карпов. Только ты плюнь, вот что я тебе скажу.
— Это его дело, Купчина.
— Это его дело, Пышка, — кивнул тот. — В конце концов, через это все проходят. Спроси любого старшего чародея, ступени хотя бы третьей-четвертой, и тебе о чем-то расскажут, а о чем-то и промолчат. Только глупо же… Я ведь вижу, старик, в тебе есть талант, а здесь ты скиснешь.
— Не дождетесь! — Фриний отсалютовал им бокалом, давая понять, что тема закрыта.
Немного позже, он лежал у себя в комнате и обдумывал одну и ту же мысль. Из соседней комнаты раздавалось ритмичное поскрипывание Кирхаттовой кровати и — иногда — долгие стоны. Пользуясь словами самого Купчины, «это их дело», то есть его и Пышки. Их роман длился уже несколько лет, то прерываясь, то возобновляясь опять, но изначально был обречен; и он, и она это очень хорошо понимали.
Фриний устало усмехнулся: вот чего его приятели не понимали, так это что сам он остается в эрхастрии отнюдь не из-за женушки ювелира с Нижних Карпов. Связь с нею была волнующей и богатой на новые ощущения, но не более того. И если Кирхатт с Фриндзолей расстаются потому, что оба уже определились со своими интересами в этой жизни, то Фриний такого сказать о себе не может. Да, конечно, заниматься самосовершенствованием и поиском знаний. Да, подыскать работенку по своему профилю, и чтобы денег хватало на жизнь. Да, конечно…
