Королевские милости - Лю Кен (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt, .fb2) 📗

На следующий день Мира решила навести порядок в шатре Мата.

С каждым днем Мата окружало все больше легенд. Служанки шептались между собой о его взрывном темпераменте – одна подушка, оказавшаяся не на своем месте, может стоить головы тому, кто допустил ошибку, так что никто не соглашался взять на себя обязанности по уборке, хотя всякий, кто находится так близко к великому человеку, мог рассчитывать на определенные подарки. Но Мира не испытывала страха: ее брат оставил дом, чтобы следовать за этим человеком. Брат верил, что Мата Цзинду сможет снова сделать мир справедливым. Она решила, что не опозорит память Мадо и не станет бояться Мата Цзинду.

Она сразу увидела, что в шатре царит ужасный хаос. Бумаги грудами лежали на письменных столах, расставленных без всякого порядка. Казалось, новые столы приносили в шатер, как только заканчивалось место на старых. Повсюду были разбросаны подушки для сидения, оставшиеся после встреч Мата Цзинду с советниками. Кровать, на которой он спал, выглядела так, словно простыни давно не меняли.

Мата сидел за одним из письменных столов спиной к ней в позе «геюпа», но даже не обернулся, когда появилась Мира: возможно, решил, что это кто-то из телохранителей пришел помочь приготовить постель или одна из служанок набралась храбрости и вошла.

Мира тихо начала уборку: собрала подушки и сложила в одном углу шатра; поставила столы так, чтобы к разложенным на них бумагам было легко подобраться; поменяла простыни на постели; вымела накопившийся мусор.

«В его присутствии страх и трусость исчезают, как темнота перед светом, – писал ей после сражения на Волчьей Лапе Мадо. – Он перевернет мир и расставит все по своим местам».

«Мадо умер из-за своей веры, – подумала Мира. – Он не жалел о том, что рисковал жизнью, и мне нельзя осквернять сомнениями его память».

Очевидно, гегемон не умел сам следить за порядком в своем шатре, а его личные телохранители не имели представления, как вести домашнее хозяйство. По губам Миры пробежала улыбка.

Время от времени она отвлекалась от работы и видела, что Мата так и сидит не шевелясь. Даже во время отдыха он казался могучим пришельцем из другого мира. Теперь Мира понимала брата, потому что и сама ощущала завораживающую притягательность Мата Цзинду.

Мата продолжал с восхищением смотреть на какой-то предмет, который держал в руке и непрерывно поглаживал, и Мира наконец не выдержала:

– Если будешь продолжать тереть пальцами эту вещь, она превратится в круглый гладкий камешек.

Повернув голову, Мата удивленно на нее посмотрел, не ожидая увидеть кого-либо в своем шатре, и отложил печать, которой восхищался. Такое замечание, если бы исходило из уст одного из советников, в особенности Перинга, постоянно не одобрявшего все, чтобы ни делал Мата, вызвало бы приступ ярости, но сердиться на Миру он не собирался: она ведь ничего не знала о делах мира.

– Я смотрю на награду, которую намерен вручить тому, кто ее недостоин. Среди аристократов очень немного действительно благородных людей.

Мира вспомнила, что для Мадо происхождение имело значение. Он писал ей о непревзойденном благородстве Мата Цзинду, которое вдохновляло всех, кто его окружал.

Казалось, слова нищего сражаются в ее сознании с представлениями Мадо. Мира прикусила нижнюю губу и покачала головой: «Мадо не был глупцом, и если видел в этом человеке хорошее, то и я буду поступать так же».

Закончив подметать пол, Мира унесла и мусор, и грязную посуду, оставшуюся после обеда, затем вернулась с кувшином воды и принялась обрызгивать свободную часть пола, чтобы прибить пыль, одновременно напевая старую народную песню Таноа:

Мира подняла голову, увидела, что Мата смотрит на нее, и покраснела, а пока искала подходящие слова, заметила, что предмет в его руке засиял мягким светом бесценного зеленого нефрита.

– Трудно расстаться с сокровищем? – выпалила она, не подумав, и тут же, молча выругав себя за глупость, с удвоенным усердием принялась за работу.

Мата нахмурился. Для него вдруг стало очень важно, чтобы эта женщина им восхищалась. Ее неявное осуждение вызвало у него стыд, словно он и сам считал себя недостойным.

– Я оставил для себя минимум сокровищ из императорского дворца, а большую их часть отдал семьям солдат, погибших за меня.

О том, что поступил так только после встречи с Мирой, когда понял, как мало сделал для своих людей, Мата умолчал.

Мира ответила не сразу:

– Вы очень щедры.

Снова повисло молчание, и, чтобы сгладить неловкость, она стала тихонько напевать, продолжая уборку.

– Ты бы хотела прикоснуться к ней? – спросил Мата, протягивая одну из печатей.

Мира знала, что это символ королевской власти, один отпечаток которого может отправить в поход сотни кораблей, заставить вооружиться десятки тысяч человек и послать их на верную смерть.

Ей вдруг снова вспомнились слова нищего: «Гегемон даже не помнит его имени».

Мира вновь увидела тело Мадо, завернутое в саван, как и тысячи других, сваленных в огромную яму, ставшую общей могилой.

«Неужели это и есть благородство? Неужели оно стоило твоей жизни?»

Мира покачала головой и отступила на шаг, словно Мата предлагал ей дотронуться до раскаленного угля.

– Она красивая, но, думаю, не настолько, чтобы брат отдал за нее жизнь.

Закончив работу, девушка поклонилась и вышла из шатра.

Мата Цзинду молча смотрел ей вслед, а потом осторожно положил печать на стол.

– Ты уверен, что не хочешь поехать со мной? – спросил Куни Луана Цзиа.

– Ваше величество, я рожден в Хаане, а теперь, когда гегемон сделал его еще меньше и слабее, король Косуги будет особенно нуждаться в моей помощи.

Они выпили по последней чашке арака и улыбнулись, вспоминая Тан-Адю.

– Мата Цзинду сделал Дасу моей тюрьмой, – грустно сказал Куни. – Навещай меня хотя бы иногда.

– Ты не разочаруешь вождя Кайзена, король Куни. Я в этом уверен. Волк в клетке – опасное существо. Дасу не удержит тебя надолго.

Куни не был уверен, что разделяет энтузиазм Луана Цзиа. Кости были брошены, и расклад получился для него неудачным. Во-первых, Дасу – остров маленький и бедный. Во-вторых, Джиа с детьми, а также отец и брат останутся в Кокру, и Мата ясно дал понять, что они и дальше будут заложниками, чтобы гарантировать лояльность Куни. В-третьих, Мата собрался отправить десять тысяч солдат под командованием Киндо Мараны в качестве «эскорта» для Куни и его отряда до Дасу, после чего Марана будет присматривать за ним с Руи.

– Вот тебе последний совет, король Куни: сожги все свои корабли, как только окажешься на острове.

– Но тогда у меня вообще не останется надежды когда-нибудь покинуть свою тюрьму.

– Сейчас твоя главная задача убедить гегемона в полной своей лояльности. Когда сожжешь корабли, он поймет, что ты ему не опасен. Сосредоточься на управлении Дасу, стань хорошим королем, а об остальном позаботится время.

У Рато и Дафиро наконец появилась возможность встретиться, впервые после того, как расстались в Чарузе. Куни со своими людьми оставался в лагере, и солдатам Мата запрещалось туда ходить.

Поскольку это был последний день их пребывания в Пэне, солдатам разрешили свободно погулять по улицам. И хоть братья изо всех сил сдерживали слезы, глаза все же предательски заблестели, а носы захлюпали.