Анахрон. Книга вторая - Хаецкая Елена Владимировна (книги .txt) 📗

Ярополк топтался на месте. Он явно приготовился ныть.

Сигизмунд ухватил его за крошечную лапку, потащил за собой. Ярополк, загребая ногами, покорно побрел.

— Мы куда? В луна-парк? — спросило чадо.

— Нет. Мы пойдем смотреть сокровища.

— А «данкин» там есть?

— «Данкин» — это у нас хво? — осведомился Сигизмунд.

— «Данкин» — ну, это многое, — снисходительно пояснил Ярополк. — Это чупа-кэпс, например, или динозавры… Ну, разные серии… Летучие фишки, например. Наклейки прикольные такие!

— А, — сказал Сигизмунд. — Нет, «данкина» там нет.

Больше они ни о чем переговорить не успели. Сигизмунд усадил Ярополка на заднее сиденье, рядом с дедом. Вандал с любопытством оглядел мальчика. Пощекотал заскорузлым пальцем. Поинтересовался у Сигизмунда, не суннус ли это.

— Суннус, суннус, — отозвался Сигизмунд. Опять «единичка» не с первого раза завелась.

Валамир что-то сказал Вике. Та ответила.

— О чем это он? — не оборачиваясь, спросил Сигизмунд.

— Любопытствует, от кого ребенок — от меня или от Аськи, — хихикнула Вика.

— И что ты ему сказала?

— Сказала, что от другой жены. Мол, та жена тебе не угодила, ты ее отослал. И приданое вернул.

— Приданое! Да она у меня полдома утащила, — проворчал Сигизмунд.

Валамир проговорил что-то явно осуждающе.

— Говорит, негоже отсылать жену, которая рожает таких хороших мальчишек, — поведала Вика. — Бесхозяйственно это.

— Скажи ему, что она — дерзкая, глупая, расточительная баба. Капитал мой растратила. На авантюру подбила дурацкую. Из-за нее на бирже прогорел.

— Сам ему такое говори! — озлилась Вика.

Ярополк, дичась, отодвинулся от деда Валамира как можно дальше. Его пугала непонятная речь и страшный облик.

Старый вандал вдруг развеселился. Сказал (Вика перевела):

— Боится…

И сделал Ярополку «козу».

— Гайтила, гайтила, — приговаривал он при этом.

— Чего он? — спросил Ярополк громко.

— Это дедушка Валамир, — пояснил Сигизмунд несколько запоздало. — Он так шутит.

— А че у него косы?

— У них дома все так носят.

— Че, все-все? И дедушки, и бабушки?

— Даже солдаты.

— А кэпсы там есть?

— Нет.

Ярополк на время утратил интерес к деду. Потребовал трансформера. Начал трансформировать из робота в самолет, оторвал руку, надулся. Потом его затошнило.

— Вика, отбери у него трансформер… Блин, где тут припарковаться-то…

В Эрмитаже изменилось почти все. Исчезли автоматы с газировкой. Впрочем, памятуя о «бытовом сифилисе», теперь он и сам не стал бы поить Ярополка водой из общего стакана.

За вход содрали такую сумму, что Сигизмунд содрогнулся. С деда взяли еще дороже. Валамир Гундамирович выглядел безнадежным иностранцем. Выдать его за гражданина Российской Федерации не представлялось возможным, а паспорт с пропиской забыли дома.

К изумлению Сигизмунда, Вика свернула не в сторону помпезной лестницы, ведущей к сонму голозадых богов-олимпийцев — туда направлялось подавляющее большинство посетителей — а в какой-то непритязательный коридорчик, обитый фанерой. Уверяла, что там куда как интереснее.

Действительно, в коридорчике вскоре обнаружился стол с контролершей. Та оборвала билеты и посоветовала посмотреть Пазырыкские курганы. Это слово ничего не сказало Валамиру и Сигизмунду, Ярополка подвигло спросить: «Это что, там пузыри показывают?», зато Вика просто подпрыгнула от восторга. Сигизмунд удивлялся все больше и больше.

Это вообще был день открытий. Как большинство питерцев, Сигизмунд был убежден в том, что в Эрмитаже имеется только одна мумия — египетского жреца. Та самая, которую показывают школьникам и которая стабильно вызывает разные нездоровые эмоции.

На самом деле мумий оказалось значительно больше. Некоторые были лошадиные.

Длинный зал, озаренный мертвенным светом тусклых белых ламп, был уставлен рядами бескончных стеклянных шкафов. В шкафах помещались черепки и какие-то бронзовые огрызки. Как и следовало ожидать, в зале было пусто, как в склепе. В торце висела карта, показывающая Великое Переселение народов.

Откуда-то вынырнула бабка-смотрительша. Уставилась неодобрительно. Мол, не выпендривались бы, а шли, как все, по-хорошему, в Георгиевский, Тронный и т. п. залы, а здесь-то на что глядеть? Подвинула стул, уселась. Принялась сверлить взглядом. Чтоб черепок какой-нибудь, надо полагать, не сперли.

Особенно неприязненно аттилу взглядами царапала. Вишь ты, старый — а вырядился! Косицы наплел, как девка! Как не стыдно, пенсионер уж, поди…

Дед Валамир изучал экспонаты основательно. Хмурил кустистые брови. Вдумывался. С Викой неспешно переговаривался. В гулком зале странно и резко звучала вандальская речь.

Вот там-то они и увидели мумию. Это был очень высокий человек, дочерна прокопченный и иссохший. Ярополк шарахнулся.

— Это что? — спросил он Сигизмунда. — Это он мертвый? Это он раньше жил? Настоящий труп?

— Он давно жил, — утешил его Сигизмунд. — Он теперь не труп, а экспонат.

Ярополк поскорее отошел от «экспоната», опасливо косясь на него через плечо.

Валамир не одобрил мумию еще больше, чем Ярополк. Странные погребения здесь творят! Зачем прозрачный курган сотворили?

Вика что-то сказала. Старик разбушевался. Бдительная смотрительша заворчала:

— Утихомирьте вашего иностранца! Он в музее, а не в лесу! У них там, может, и принято, а у нас нет! Объясните ему это.

Вика покраснела, взяла деда за рукав. Валамир сердито высвободился, но тон сбавил.

— Я объяснила, что это не захоронение. Захоронение было в другом месте. А потом ученые-археологи выкопали и сюда доставили. Чтобы люди могли смотреть, изучать, — сказала Вика Сигизмунду, словно оправдываясь.

— А он чего?

— Говорит, последнее дело — покойников тревожить… Да и опасно это. И раньше многое здесь не одобрял, а теперь так и вовсе… Ежели бы у них там кто из вандалов такое учинил — жив бы не остался!

Виктория поспешно утащила старика к более безопасным витринам. Тот долго водил носом над горшками и черепками, потом спросил: зачем, мол, здесь посуда обыденная выставлена? Ему сокровища обещали показать, а такую посуду он каждый день у себя в хузе видит. Глаза откроет — и сразу видит.

Тем-то и ценна эта посуда, объяснила Вика. Интересно же знать, как жили люди дюжину дюжину дюжин зим назад! То, что для Валамира — обыденность, здесь — диковина и сокровище.

Старый вандал поразмыслил над ее словами. Сказал так. У рекилингов в бурге есть военный вождь. Он собирает разные диковины. Эти диковины он привозит из военных походов. Когда в бурге праздник и пир, вождь приносит свои диковины в дружинную избу и гордится ими перед воинами. Но не стал бы он привозить ни старый труп из кургана, ни битую посуду. Ужель народ Сигизмунда большего навоевать на смог? Вот зачем ту гнилую деревяшку взяли? Какое же это сокровище?

— Это ДРЕВНЯЯ деревяшка, — попыталась объяснить Вика.

— Давайте ребенка спросим, — с торжеством предложил Валамир. — У него душа новая, всякими глупостями еще не обременена…

— Конечно, не обременена, — проворчал Сигизмунд, — данкины всякие, кэпсы, трансформеры…

Тем не менее призвали Ярополка и спросили, признает ли он эту гнилую деревяшку и черепки за сокровища. Ярополк, чуя подвох, молчал. То на деда глазами стрельнет, то на Сигизмунда. Соображал, какой ответ больше выгоды принесет. Наконец выговорил:

— А чего… вот если бы трансики…

Дед восторжествовал.

Они посмотрели еще несколько шкафов. Медные пряжки, фибулы, детали конской упряжи, ржавые наконечники стрел… Аттила со знанием дела комментировал: эти, мол, стрелы легкие, на зверя, а те — тяжелые, боевые, вон у них зазубрины, чтобы в ране застревало… А чьи это стрелы?

Вика прочитала название финно-угорского племени, которое вандалу ничего не говорило.

Неожиданно Валамир замер как громом пораженный.

— Вико! — воскликнул он. (Смотрительша опять напряглась на стуле, подалась вперед.) — А от нас что осталось? От нашего народа?