Крыса из нержавеющей стали призвана в армию - Гаррисон Гарри (первая книга TXT) 📗
— Майор, сэр, ваше величество… Не могу я вас так пропустить, покажите, пожалуйста, пропуск.
— В заднице пропуск… Какой еще пропуск, если это мой корабль?
Мимо него, по ступенькам. Шаг за шагом к открытому люку. Навстречу коренастому старшему сержанту, вежливо загородившему проход.
— Это не ваш корабль, сэр. Я знаю всех офицеров экипажа. Вы с другого корабля.
Я открыл рот, чтобы возразить, осадить, наорать. Но прикусил язык, разглядев синие, словно отлитые из пушечного металла, челюсти, горящие глаза и кустистые брови. Даже волосы, торчащие из сломанного сержантского носа, казались стальными.
— Не мой?
— Не ваш.
— Ну, конечно, не мой… — я повернулся и, шатаясь, спустился на траву. Назад, Джим, назад. Надо найти укромное местечко и придумать что-нибудь поумнее.
Прячась в тени высокого дерева, я смотрел на корабли и ломал голову, как бы проникнуть на один из них. Час был поздний, пьяниц не видать, лагерь затих. Только патрули полицейских бродят среди палаток. Придется дождаться утра, возможно, днем часовые менее бдительны. А сейчас надо вздремнуть, — подумал я, зевнув так, что заболела грудь. Внезапно со стороны штаба послышались громкие голоса. Вскоре на дороге появилась группа быстро идущих офицеров. Среди них я узнал отвратительную фигуру Зеннора и отступил в тень. Надо держаться от него подальше. Или не надо? Подавив желание удрать из лагеря и продолжить существование, я стоял возле дерева и лихорадочно соображал. Офицеры пересекли стадион и приблизились к кораблю, на который меня не пустили. Наконец в мозгу окончательно сформировалась спасительная идея, и я покрылся потом при мысли, что сумею ее осуществить. Огромным усилием воли я заставил себя покинуть укрытие и побежал к кораблю. Если Зеннор или кто-нибудь из его свиты оглянется — я пропал! Но офицеры — это создания, предназначенные для движения вперед и преодоления препятствий, встречающихся на пути. Они решительно шли вперед, а я бежал за ними. Со стороны могло показаться, что один офицер отстал от своих товарищей и догоняет их. Неподалеку от трапа я перешел на шаг и, как только офицеры исчезли в люке, приблизился к часовому…
— Где генерал? Срочная депеша для генерала! Срочная!
Прихрамывая (старая рана, память о геройском прошлом), я пошел вверх по ступенькам. В воздушном шлюзе стоял второй часовой.
— Где генерал?
— В каюте капитана, сэр, — ответил часовой.
— Кажется, на кораблях этого класса каюта капитана возле радиорубки?
— Так точно, майор. Каюта номер девять.
Я быстро прошел через шлюз и, уже медленнее, двинулся по коридору. Никто не встретился мне на пути, хотя сверху доносились голоса. Я поднялся на вторую палубу, дошел до конца коридора, там остановился и медленно досчитал до двухсот.
— Ты смел, Джим, но глуп, — пробормотал я и кивнул, соглашаясь с собой. — Вперед!
К каюте номер девять я приближался на цыпочках. Из-за двери слышались голоса. Рядом с ней была другая дверь с табличкой «Радиорубка». Ну, Джим, сейчас или никогда. Осмотрись. Никого не видать? Отлично. Сделай глубокий вдох. Что это за гулкая барабанная дробь? А, это твое сердце. Пора бы привыкнуть — оно всегда так бьется, когда тебе страшно. Не обращай внимания. Подойди к двери, возьмись за ручку… Да, но где эта ручка? Снята. Дверь заварена наглухо и опечатана. Пока я констатировал этот факт и раздумывал, что он означает, над ухом прозвучал голос:
— Что вы здесь делаете?
Сердце, метавшееся в груди, окончательно сорвалось с якоря и прыгнуло в горло. Я проглотил его, обернулся, сделав жуткую гримасу, посмотрел на человека в форме. На его погоны. И процедил сквозь зубы:
— Вас я о том же хочу спросить, лейтенант. Что вы здесь делаете?
— Я на своем корабле, майор.
— И это дает вам основания хамить старшему по званию?
— Виноват, сэр, я не видел ваших знаков различия. Но вы подошли к радиорубке, а нам приказано…
— Знаю, что вам приказано. Никого не подпускать к опечатанной радиорубке.
— Правильно.
Я приблизил лицо к его лицу и, скалясь, смотрел, как он бледнеет. Трудно одновременно скалиться и цедить слова сквозь зубы, но у меня получалось.
— В таком случае, могу вас обрадовать: мне поручено выяснить, как выполняется приказ. Где генерал Зеннор?
— Там, майор.
Я повернулся и двинулся в указанном направлении. В том, куда мне меньше всего хотелось идти. Но что еще оставалось делать? Если сразу пойти к выходу, лейтенант заподозрит неладное и, не дай Бог, поднимет тревогу. А если я пойду к генералу, он успокоится. Решительно отворив дверь капитанской каюты, я шагнул внутрь. Офицеры совещались у карты, висящей на противоположной стене. Зеннор стоял спиной ко мне. Я повернулся направо и увидел книжные полки. Не медля, подлетел к ним, провел пальцем по корешкам книг. Прочитать их названия я не мог, так как глаза заливало потом. Пришлось вытащить книгу наугад. Я направился к выходу, скосив глаза на офицеров. Никто не обратил на меня внимания. Я замедлил шаг, напрягая слух, но ничего не разобрал, кроме «задницы» — словечка, без которого в армии Зеннора не обходится ни одна беседа. Когда я вышел в коридор, лейтенант уже скрылся за поворотом. Я потихоньку двинулся к выходу, ожидая, что вот-вот включится сирена тревоги. Спустился на нижнюю палубу, миновал шлюз и сошел по трапу в гостеприимную тьму. Услышав мои шаги, часовой резко обернулся, и мое сердце опять подпрыгнуло. Кинув руку к козырьку, я пошел прочь от застывшего с оружием в руках часового, ожидая выстрела в спину. Но он не выстрелил. Я пересек поле и углубился в тени деревьев. Потом остановился и прислонился к одному из стволов. И вздохнул так, как никогда прежде не вздыхал. Подняв руки, чтобы вытереть пот со лба, я обнаружил, что все еще держу книгу. Книгу? Какую книгу? А, ту самую, которую украл из каюты капитана часов эдак четыреста двадцать назад. Повернув ее обложкой к далекому фонарю, я разобрал: «Ветеринарная практика в частях робокавалерии».
Книга выпала из ослабевших пальцев, и я медленно сполз на землю.
Я отдыхал в темноте, стараясь думать не о ветеринарной практике в частях робокавалерии, а о том, почему дверь в радиорубку оказалась опечатанной. Может быть, это сделали для того, чтобы не пустить туда меня? Как бы высоко я себя ни ценил, эта версия выглядела сомнительной. Едва ли Зеннор и прочие дрожат от страха, вспоминая Джима ди Гриза. Достаточно вспомнить капитана, которого я совсем недавно пытался раздеть. Нет, Зеннор опечатал радиорубку по другой причине. По какой? Попробуем рассуждать логически. На корабле, где я побывал, рубка заперта наглухо, значит, и на других кораблях то же самое. Какой смысл запирать только одну рубку? Никакого. Но зачем вообще это делать? Разумеется, чтобы не было радиосвязи. Между кем и кем? Между командованием армии и частями? Чепуха, ни одна современная армия без радиосвязи не обходится. Между кораблями? Но ведь флот уже на Чоджеки. Остается только межпланетная связь. Ну, конечно! Помнится, флот стартовал тайно и в дикой спешке. Зеннор понимал, что за ним следит Лига, понимал, что его смогут остановить только в том случае, если будут знать, куда он направляется. Так что полет на Чоджеки — это, образно говоря, шар, запущенный через Галактику. Рискованная игра. Впрочем, не очень рискованная, поскольку генералы имеют дело с безоружным противником. Зеннор знал, что у флота Лиги есть шпионы — вспомним рыскавшие по острову пеленгаторы. Он убежден, что я — шпион Лиги, и допускает, что в его армии могут быть и другие агенты. Поэтому он решил соблюдать радиомолчание до тех пор, пока не добьется своего, пока не наступит время, когда Лига уже ничем не сможет ему помешать… Неплохо для Зеннора… и очень плохо для меня. Я отправил просьбу о помощи, и сейчас она еле-еле плетется в межзвездном пространстве со скоростью света. Лучше забыть об этом, а также расстаться с мечтами о сверхсветовой связи. Надо смотреть на вещи трезво. Возможно, мне до конца дней своих суждено жить на этой планете. Поэтому надо позаботиться, чтобы Зеннор и его головорезы не дышали мне в затылок. Придется отобрать у Зеннора армию. Когда все солдаты разбегутся по планете, можно будет сделать следующий шаг. Какой — я пока не придумал, но придумаю обязательно. Может быть, открою свободную продажу спиртных напитков офицерам и сержантам. Судя по тому, что я сегодня видел, они за год сопьются и вымрут от цирроза. Я зевнул и обнаружил, что почти заснул.
