Изъян (СИ) - Инк Анна (бесплатные полные книги .txt) 📗
- Мне странно, что человек второго пола размышляет о тех же вещах, что и женщина.
Инг находит палку и проверяет глубину чёрной воды:
- Это место подходит идеально.
Мы возвращаемся обратно.
- Что Вы подумали, когда увидели меня в первый раз? - вдруг спрашивает он.
- Это трудно объяснить. Я плохо помню. А ты? Что ты подумал обо мне?
- Я подумал, что Вы не на своём месте, и Вам надо помочь. Наверное, тогда, в нашу первую встречу, Вы были в Городе впервые. У выхода на директивы. Весной этого года. Я был тогда в маске. Мы убирали территорию неподалёку. Вряд ли Вы как представительница элиты стали бы запоминать что-то про мокля из клининговой компании. Расскажите про впечатление от той встречи, которую помните.
- Коридор «Итера». Ты шёл мне навстречу. Представляешь, я не сразу заметила, что ты в очках, - хмыкаю я.
- Странно, куда же Вы, простите, смотрели?
- Твоя улыбка – она меня зацепила. Я подумала, что ты кандидат в аполло 2113. Ты улыбался как донор, а не как мокль. Ну а ты? Ты ведь встретился со мной взглядом. Что подумал ты?
- Вы, наверное, думаете, что я тогда решил, что понравился Вам, и меня это зацепило. Открою Вам ещё один секрет Города: женщинам нравятся мужчины. В этом нет ничего страшного. Это не противоречит идеологии, ведь главное – ничего не реализовывать. Наоборот, это хороший стимул для производства психаров. Многие женщины даже заставляют себя искать нечто привлекательное в особях второго пола, психологически сымитировать влечение и подавлять его, чтобы потом получить мощный эмоциональный выброс. Это лёгкий способ зарабатывать Средства. А я – один из несложных шаблонов для симуляции. Я отдаю себе отчёт, что нравлюсь женщинам. И просто заинтересованность в Вашем взгляде не могла меня зацепить.
- Тогда в чём дело?
- Вы понравились мне.
- Мы уже выяснили, что в этом нет ничего особенного - у тебя ведь даже есть определённый тип женщин, которые тебе нравятся: светлые волосы, старше тебя…как Саша, например.
- Давайте забудем о Саше. Мне нравилось с ней общаться – это правда. И времени мы проводили вместе много. Я бы даже вспомнил здесь архаическое слово «друг». Друг, которого любишь и которым любим (дружба ведь всегда взаимна), и женщина, которой хочешь быть любим – это совершенно разное.
- Ты хочешь, чтобы я тебя любила?
- Да. Потому что я люблю Вас.
Я пытаюсь рассмеяться, но получается что-то вроде того смешка, которым часто давится Инг, замалчивая мысль, настойчиво требующую быть высказанной. Я заставляю себя посмотреть на него. Мне кажется, у него сейчас должен быть глупый вид. Или неискренний. Его слова показались мне такими неискренними – как диалоги с донорами, мечтающими продать себя подороже.
Он повторяет мне в глаза:
- Я тебя люблю. Я точно это знаю. И это никогда не кончится.
- И что мне делать с твоими словами?
- Делайте с ними что хотите. Они Вам были сказаны.
- Что такое любовь? Люди считали, что…
Инг останавливается и просто закрывает мне рот ладонью. Я смотрю на него распахнутыми глазами, и от шока даже не могу убрать его руку. Он спокойно говорит мне:
- Теперь мы просто перестанем говорить об этом. И закроем тему.
Его ладонь больше не касается меня. Он идёт быстрым шагом к автомобилю. Открывает дверь, ставит один ящик на другой, и пытается поднять.
- Ты ещё слишком слаб. Давай поровну.
- Я не позволю Вам тащить ящик.
- Мы вынем контейнеры, так будет легче. Я справлюсь.
- Я думаю, их можно пронести в одежде, - говорит Инг. – Сюда поместится семь-восемь. Я смогу в два захода.
- Мы не успеем. Сейчас 18.20. Действие асенсорина закончится через час и десять минут. Нам нужно успеть добраться до Города. Иначе…
Он стягивает с себя толстовку, бросает её на траву, наклоняется, чтобы расправить её, и его позвоночник выступает каждой своей выпуклостью, натягивая обнажённую белую кожу. Выкладывает контейнеры на ткань. Помещается восемь. Подбирает нагруженную толстовку за четыре конца.
- Осталось всего четыре. В мою поместится? – я растягиваю на себе водолазку в разные стороны.
- Вы издеваетесь надо мной? – Инг улыбается. – Нет, Вы попробуйте. Только не смейте раздеваться при мне.
Он идёт вдоль оврага. Я снимаю водолазку, оставаясь в простом чёрном бюстгальтере. Подумаешь, голый живот. Молодые цэрперки часто надевают кофты, закрывающие тело только до пупка.
Оставшиеся четыре контейнера легко помещаются в мою водолазку, я тоже поднимаю её за четыре конца и иду за Ингом.
«Эй, Инг, смотри!» - зовёт и смеётся мой внутренний голос, который до этого упорно молчал.
Что ты делаешь?
«Я дразню его», - хихикает мой внутренний голос.
Где ты, мать моя женщина, был всё это время?!
«Зачем мне быть, когда ты сама умеешь проявлять эмоции?»
- Инг! Подожди меня!
Он останавливается и не оборачивается. Я ровняюсь с ним. И он снова начинает движение. Мы спускаемся к воде и выкладываем контейнеры у самой её кромки. Инг всё-таки бросает на меня взгляд, но точно в глаза.
- Оденьтесь, пожалуйста. Это невыносимо.
- Неужели настолько неубиваемы ваши инстинкты, - я выкладываю последний контейнер из превращённой в мешок водолазки, и одеваюсь.
- Мне нравится говорить с Вами, и влечение – лишь естественное желание стать к человеку, который тебе интересен, ближе. Вот и всё. Это не инстинкт. Вы вносите диссонанс в мою жизнь. Сейчас я отчётливо ощущаю ограничения, которые на меня наложены, из-за Вас, и Вы же позволяете мне быть другим, ни в чём не ограниченным. Это тяжело.
- Ты не представляешь, сколько диссонансов ты внёс в мою жизнь. Если бы представил – тебе бы это очень польстило. Как будем их погружать? Перчатки забыли. И времени мало.
Инг опускается на колени, берёт в руки первый контейнер и скатывает его в воду. Металлический отблеск пропадает в черноте, как только полностью оказывается в воде, и лишь задаёт новый рисунок на идеальной глади: круги расходятся от центра, ударяются о берег, дугами расползаются в противоположную от нас сторону. Инг берёт следующий. Я тоже подталкиваю контейнер, и он скатывается в воду.
- Интересно, что там? Какие чувства стали основой для этих психаров? - говорит Инг.
- Феликс назвал это ящиком Пандоры. Мне кажется, там очень злые психары.
- В таких маленьких контейнерах? Злые психары должны быть мощными и большими, и помещаться в такие контейнеры, которые перевозил грузовик.
- Как они научились их консервировать, ума не приложу? Если в поселение привозят психары, там есть какое-то устройство, способное вырабатывать из них энергию без купола, нечто компактное. Это значит, что со временем купол можно будет убрать.
- Нет, - Инг отрицательно мотает головой. – Это значит, что выработанную нами энергию можно будет отправлять в другие страны. Сделать из психаров такой же поставляемый продукт, как это было с природными ресурсами. Купол нельзя уничтожить, его можно только расширить, втискивая под него всё больше людей. Скорее всего, поставки в поселение – экспериментальный этап, и если он будет пройден успешно – нужно будет больше энергии. В любом случае всё закончится плохо: либо горожанам придётся производить больше энергии, либо горожан должно стать больше. Появятся новые купола, новые Города. Нужно будет больше женщин. «Дети в пробирке» станет не преимуществом элиты, а повсеместной практикой. Особи второго пола будут изничтожены.
- Инг, что-то не так, - я делаю шаг к чёрной воде и вглядываюсь в кроны деревьев, выступающие в самом центре водоёма. – Я вижу какое-то движение.
- За спиной!
Инг подскакивает ко мне, и мы падаем прямо на контейнеры. Они стукаются друг об друга с дребезжанием стекла, и катятся в воду.
То место, где я только что стояла: над ним нависает долговязое дерево; оно клонится к земле с протяжным стоном, будто гигантская ладонь придавливает его гибкий ствол. Дерево окунает свою крону в воду, и продолжает изгибаться – теперь будто кто-то тянет его ветки за собой, вниз, в глубину чёрной воды.
