Вера. Надежда. Любовь (СИ) - ЛетАл "Gothic & (читать книги без сокращений txt) 📗
— Так давай слетаем? Если не в рай, то на седьмое небо! — Провокационно вжимается в меня Лис и, видимо, чувствуя мою нерешительность, стремительно седлает бедра. — Но только вдвоем!
— Ты чего творишь? — выдыхаю вместе с остатками воздуха первое, что приходит на язык. Мне не страшно вместе с этим парнем и в ад спуститься, тем более что инферно, уже зародившееся в животе, в момент достигает скул, заставляя их гореть изнутри.
— Разве непонятно? Бужу тебя! — заявляет Елисей тоном дворецкого, сообщающего: «Овсянка, сэр», вот только то, как он сжимает меня бедрами, никак не вяжется с придворным этикетом, а больше напоминает начало порносцены в энцовом фанфике.
— А шторы зачем задернул? — Подозрительно щурюсь на окно, хотя щуриться не приходится: солнечные лучи едва пробиваются через плотную ткань портьер. Зато приходится из последних сил держать себя в руках, ибо окружающие меня ведьмовские феромоны уже проникли в кровь и нагло творят в моем теле любовную алхимию.
— Чтобы ничто не мешало мне этого делать, — поясняет тот, серьезным намерениям которого не посмел бы помешать, пожалуй… никто! Ни солнце. Ни я. Ни Маркизка, что куда-то смылась, оставив меня один на один с озабоченным чародеем.
— Делать что? — тупо уточняю совершенно прозрачные лисьи намерения, которые у него не только на лбу написаны, но и топорщатся в районе ширинки. Голос предательски хрипит, и конструктивного разговора не получается, поскольку Елисей провокационно елозит на том, что стремительно выключает мой Разум.
— Тебя будить… — Хитрый плут кольцом уробороса зацикливает наш содержательный диалог и наклоняется, намереваясь, судя по загадочной улыбке Моны Лисы, продолжить побудку поцелуем.
Не знаю, срабатывает ли условный рефлекс скрывать свои уродства или безусловное желание не смотреть в глаза сильному зверю, — а от Лиса прет такая волна, что невольно хочется разорвать зрительный контакт, — но успеваю увернуться, что в общем-то не особо помогает выйти из-под воздействия непреодолимого в своей притягательности обаяния Елисея.
— Не смей отводить взгляд! — эротичный шепот вмиг сменяется грозным рыком. Сильные пальцы клешнями впиваются в подбородок, разворачивая мое лицо анфас. — Запомни раз и навсегда: если в стае хищников ты опустил взгляд, значит слаб и переходишь на низшую ступень иерархии. Всегда смотри в глаза открыто, как вчера… когда надрался! — В изгибе его губ играет бесовская лукавинка. — Тем более в мои, — и прежде чем становится стыдно за «надрался», моих уст касается легкий поцелуй.
— Мне некомфортно… — Даже не пытаясь уйти от нежных ласк, лишь ловлю моменты для оправданий. — … когда на меня смотрят.
— Тебе нечего стыдиться, — пронзительный взгляд колдовских глаз, что сейчас кажутся черными, через мои зрачки буравит мозг. — Стесняться меня просто запрещаю! — Меня с головы до ног окатывает крутым кипятком, а Лис замирает, словно прислушивается к чему-то слышимому только ему, и внезапно одаривает меня улыбкой маньяка, радикально меняя свое же мнение на противоположное: — Хотя нет, смущайся. Мне нравится!
И мой Ведьмак, словно намеренно стремясь усилить достигнутый эффект, настолько смачно проводит языком по горящему огнем шраму, что у меня перехватывает дыхание и кидает куском руды в доменную печь, расслаивая в этом горниле внутреннюю сущность на две противоречивых составляющих. Одна из которых пылает открытым пламенем, жаждая продолжения похотливого, страстного. А другая смущенно томится и плавится в предвкушении, точно девственница на выданье, которой и хочется и колется. Но как ни поверни, вожделеют обе части меня, сливаясь в голодную, возбуждающую плоть похоть.
— Чер-р-р-т! — Меня утягивает в омут бесовских очей, которые, кажется, светятся изнутри и, завораживая, пристально вглядываются с такой любовью, что ее не нужно озвучивать, она струится непрерывным потоком.
— Ну почти угадал, — тихий выдох в самые губы, и заполошное сердце, отбивая анаэробные ритмы, готово выпрыгнуть из груди. — Знаешь, какие у тебя глаза?
— Бес-с-с… — Как-то внезапно кончается воздух, заставляя прервать речь на вдох, — …цветные, — когда теплые ладони Лиса, проскальзывая под футболку, очерчивают дуги ребер.
— Бесконечно глубокие. Бесподобно туманные. Безумно красивые, — капельки сладчайшего яда капают мне в уши, расслабляя тело, будоража душу. Вызывая желание заткнуть эти бесовские уста поцелуем, но как же мне нравится слушать его чуть сиплый голос.
Мне все еще приходится гасить в себе вспыхивающие искры неловкости, но желание ощущать его прикосновения в разы сильней. Мне нужно чувствовать его силу. Мне необходима его властность, чтобы заткнуть своих малодушных Демонов и преодолеть самого себя.
И Елисей слышит меня. Сжимая запястья, заводит руки над головой, не позволяя рыпаться. И я не дергаюсь, потому что хочу, чтобы он делал то, что делает: задирает футболку, по-звериному принюхивается, заставляя вставать дыбом волоски на моей коже. Лижет, целует, прикусывает и снова лижет, точно хищник, готовящийся сожрать свою добычу.
А добыча и не против быть съеденной. Я голодный до него. Я хочу его. Я его! И, получив свободу, уже сам сжимаю в объятиях крепкие плечи Лиса. Не отталкиваю, а тяну к себе, и тихо схожу с ума от близости любимого тела, которое источает жар любви, накрывающий меня штормовыми волнами.
— Ли-и-ис, зараза, ты чего творишь? — выстанываю, чувствуя, как зубы любимого Зверя смыкаются на скукожившемся соске.
— Бужу тебя… — все тот же странный ответ давно проснувшемуся мне. — Просыпайся, — ладонь Лиса мягко накрывает теснящийся в труселях член. — Я чувствую тебя…
«Да бес бы меня побрал! Чувствуй»…
Чувствуй, как воле подвластно твоей рвется натянутых струн напряжение.
Голые нервы, несдержанный стон — миг вечных душ, бренных тел сопряжения.
Чувствуй, как скрытые силы внутри льются потоком, рождая Вселенную.
Ищут незримые глазу пути, кроличьи норы к тебе, вожделенному.
Чувствуй, как огненной плазмой нутро плавит нещадно твоя гравитация.
И разбегаясь взрывною волною, нас накрывает Любви радиация.
Чувствуй, как взглядом вершишь волшебство, тело звездой распалив голубою,
Что отзывается всплесками кайфа, жаром Инферно, соленой водою.
Чувствуй, как жаркие губы твои, странных созвездий творя очертания,
Легким дыханьем — космическим ветром гонят туманностей-мыслей метания.
Чувствуй биение пульсаров-сердец, ритмом единым в круженье захваченным,
Жесткие джеты, что бьют изнутри, тьму прорезая свеченьем утраченным.
Пей моей сущности протуберанцы, в танце-катарсис себя мне дару́й.
И, расцветая полярным сиянием, просто люби меня, верь в меня, чувствуй…
***
— Лис, я ведь могу и подсесть на такие побудки, — блаженно улыбаюсь, все еще чувствуя, как в теле искрят потоки блаженства.
— Я только за! — жаркий шепот опаляет щетинистые скулы. — Перед чашкой кофе выпить твой поцелуй — лучшее начало нового дня.
— Любимый, все же ты невозможный романтик! — Пытаюсь смутить своего Ведьмака, но какой там… Кажется он безраздельно заграбастал себе эту прерогативу.
— Это я с тобой такой, а в другом миру я очень жестокий и злобный, — и подтверждая свои слова, Лис строит жуткую рожицу истинного Демона, глядя на которую прыскаю со смеху, но все же подыгрываю любимому актеру:
— Ужос! — Таращусь притворно испуганными глазами на любимый фейс, не понимая, почему панически боялся Лиса в сети, а сейчас, когда он так близко, во мне нет и тени страха и только въевшаяся в подкорку застенчивость все еще заставляет… нет, не отводить взгляд, но просто, как бы ненароком, прятать неприглядную половину моего лица. — Интересно было бы узнать, что станется с теми, кто встанет у тебя на пути.
— Денис, я могу проигнорировать любые нападки, которые касаются меня, но не пощажу никого, кто тронет тебя, — никогда не думал, что в один взмах ресницами человек способен настолько измениться. Нет, он не строит страшную рожицу Демона, но черная тень, проскользнувшая в глазах Елисея, заставляет насторожиться все инстинкты. Осознаю серьезность сказанных слов и не знаю, что на это ответить, а мой Ведьмак уже снова балагурит, преображаясь в Демона-искусителя: — Пошли в душ, а то у меня уже кожу тянет, да и тебе не помешает руки помыть.
