Агония маздая (СИ) - Роуд Макс "maxroud" (полные книги .TXT) 📗
- И что? - Джек махнул рукой на свои попытки сойти с дороги и вновь присоединился к старику.
- И всё! Дальше эти люди шли молчаливо, тихо и безропотно. Вот как ваш араб.
- Но он ведь шел по степи... к тракту, но по степи?
- Ну и что? - Петр Николаевич пожал плечами. - Значит, так было нужно. Я еще не такой и завсегдатай здесь, чтобы знать все тонкости.
Минуло примерно полтора часа. Или час. Или три. Ощущение времени терялось. Постепенно на Морфестский тракт выходили всё новые и новые люди, отодвигая в прошлое одиночество Джека и Петра Николаевича. Оказывается, и в потустороннем мире бывает прошлое. Все активно общались между собой, обсуждая случившееся с ними, но всё было спокойно, без надрыва. Одни уже успели смириться с этим, а другие и вовсе воспринимали свою смерть как должное. Много было молодых, даже больше, чем стариков. Несчастные случаи и войны всегда уносили больше жизней, чем естественные причины.
Некоторые, не успевшие осознать свою смерть, выглядели вполне пристойно, (тут Петр Николаевич оказался прав — большая группа, которую они увидели одними из первых, действительно летела в самолете, неожиданно разбившемся при посадке в аэропорту), но те, кто перед смертью испытывал муки или был несчастен, перенесли сюда с собой все внешние атрибуты собственной беды. Больные, изможденные, раненые, искалеченные — они шли среди обычных людей, но смерть всегда ставит знак равенства и появится без руки здесь было так же естественно, как и в любом другом обличии. Внешний вид более не являлся критерием различия. Как, впрочем, ни пол, ни раса, и ни возраст.
А Морфест приближался. Медленно, очень медленно... но очень верно.
Глава пятая. Черная арка.
- Мне кажется или мы стали идти быстрее? - Джек вопросительно посмотрел на Петра Николаевича.
- Всё верно. Вы тоже чувствовали подобное, Михаэль?
Михаэль, худой мужчина сорока девяти лет, недавно присоединившийся к их разговору, утвердительно кивнул. В потустороннем мире он был уже в третий раз и не мог считаться новичком, подобно Джеку.
- Сначала скорость сильно варьируется, - сказал он, не отрывая взгляд от Морфеста, над вершиной которого теперь виднелся небольшой дым, снизу подсвечивающийся темно-красным, почти бардовым, заревом. Единственный элемент цвета в мире, лишенном красок. - - Нелинейность времени и пространства помогает человеку преодолеть первоначальный шок, практически неизбежный после смерти. Затем, когда наступает успокоение, пространство растягивается и, сделав добрую сотню шагов, мы можем смело отнимать от этой сотни один ноль. Ну а потом, когда пройдена последняя черта, Морффест как-будто становится ближе, но это происходит от того, что теперь мы идем с обычной скоростью.
- Хорошо быть учителем, как вы, Михаэль! - Джек подмигнул их новому спутнику. - Несколько слов, а всё четко и ясно. А кем вы были раньше... ну, в предыдущих воплощениях.
- Тоже учителем. Видно, такая уж у меня карма. Но я нисколько не жалею.
- Воплощения, карма! -Петр Николаевич с улыбкой посмотрел на обоих. - Тут просто буддисты какие-то собрались! Кришнаиты-индуисты! Вот будете в следующей жизни представителем более приземленной профессии, так сразу забудете свою возвышенность.
- А вас разве сей момент не заставляет думать возвышенно, Петр Николаевич? - спросил Михаэль.
- Нет. Я просто отношусь к этому как к необходимости. Процесс естественный, да и только, хотя я его очень жду. Мы не на Голгофу идем, господа, и не в Шамбалу. Мы идем спать, чтобы потом снова коптить земное небо, снова умереть и снова выйти на эту великую дорогу.
- Как растения, - проговорил Джек.
- О чем вы?
- Пожил-размножился-покоптил-умер. Пожил-размножился-покоптил-умер.
- А вы о себе до сих пор столь высокого мнения? Вы из другого теста сделаны? - Петр Николаевич пожал плечами. - Человек часть природы и ничем не лучше остальных видов. Предназначение у него другое на земле, это да, но на этом отличия заканчиваются.
- Ну, не скажите! - Михаэль кашлянул. - Если это было так, то сейчас на тракте находились помимо нас тысячи других живых существ. Но их нет, а значит человек нечто иное.
- А если у них есть свой Морфест? - Джек неожиданно решил поддержать Петра Николаевича. - А может быть, что Морфест все же один, общий, но мы просто их не видим, а они есть!
Михаэль улыбнулся:
- Вы сыщик, вам и выдвигать теории. А я говорю сухим языком собственного видения, и ничего более. Для меня четкость всегда была правилом. Два плюс два равно четырем. Если бы после равенства была вилка, то и я думал бы по другому... а вдруг там пять или десять!
- Что там за дым? - спросил Джек, указывая на вершину. - До этого я его не видел.
- Он был и будет всегда. Издали не видно.
- А зарево?
На этот раз ответ пришел от Петра Николаевича:
- Вулкан работает. Внутри него огонь, но огонь мягкий, теплый. Когда стоишь на краю в первый раз, то становится весьма не по себе, хотя знаешь, что произойдёт. А потом, когда попробуешь, этого начинаешь желать ещё и ещё. Я говорил вам про эти ощущения, Джек. Это как сон младенца рядом с матерью.
- А вы, Михаэль, такого же мнения? - спросил Джек у второго своего спутника.
- Конечно! - на лице Михаэля отразилось блаженство. - Эти ощущения незабываемы!
- А звучит довольно таки страшно. Хотя я почему то не боюсь.
- Естественных процессов не стоит бояться. Они происходят сами собой, абсолютно, монументально неотвратимо.
Неотвратимо и монументально. Михаэль подобрал очень точные слова. Именно такие ощущения испытывал Джек при подходе к горе. Морфест завладевал всеми, кто к нему приближался, завладевал цепко и прочно. В один момент Джек попробовал остановится, но ноги сами несли его вперед. Попробовал пойти назад и не смог повернуться. Вулкан притягивал как магнит, властвуя над пространством и людьми. Спутники Джека с улыбкой следили за его бесполезными потугами, иногда обмениваясь воспоминаниями о собственных ощущениях, когда и у них подобное происходило в первый раз. Ничего нового они не находили. Впрочем, Джек был такой не один. Многие из идущих пытались свернуть с дороги или остановиться, но Морфест буквально наплывал на них, указывая, что здесь существуют лишь предложенные им правила. Мягко указывая, но твердо. Понятно раз и навсегда.
Километр, пятьсот метров, триста, двести, сто... Дорога у подножия вулкана, не заканчиваясь, уходила все выше и выше, периодически огибая неровности склона, превращаясь в узкую змейку ближе к самой вершине. Но перед этим...
Возле начала подъема каждый идущий останавливался, сбрасывал с себя всю одежду, проходил через полукруглую черную арку, открывавшуюся взору лишь в самом конце дороги, а затем поднимался дальше наверх, представая для находящихся внизу в образе неясной, светящейся белым, почти лунным светом, фигуры.
- Мы можем прощаться? - спросил Джек, занимая очередь на проход сразу вслед за Петром Николаевичем.
- Почему? - удивленно спросил тот. - Мы еще не на вершине.
- Разве у них есть сознание? - Джек указал на вереницу призрачных фигур.
- Конечно. Сейчас пройдет арку и вам все станет понятно.
- А что там?
- Там вам объяснят, что будет дальше, друг мой. И сделают это намного лучше, нежели я.
- А раздеваться зачем? Хотя... странное ощущение... я не вижу разницы, одет человек возле меня или нет. Одежду мы снимаем для себя. Не так ли? В принципе, её и так нет, она осталась на том теле... на земле?
- Мы сбрасываем все, что еще связывает нас с внешним миром. Все становятся одинаковыми, такими, какими и были при рождении. Одежда это что? Это ведь не только необходимость, но и яркий показатель социального статуса человека, который в доброй половине случаев определяет не уровень его развития, а лишь определенное стечение обстоятельств.
- Но тело остается! - Джек указал на двух женщин, молодую и старую, которые, скинув с себя одежду, представляли между собой весьма зримый контраст.
