Шато д'Иф и другие повести (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
«Не люблю заключать пари, — отозвался Флетчер. — Надеюсь, однако, что вернется».
«А что ты сделаешь, если он не вернется?»
Флетчер пожал плечами: «Может быть, поймаем и научим еще одного. Рано или поздно новые навыки распространятся».
Через три часа начал сгущаться туман; горизонт пропал за завесой дождя.
Дамон, перегнувшийся через поручень и смотревший в воду, поднял голову: «Я вижу дека. Но откуда я знаю — это наш дек или нет?»
На поверхность вынырнул декабрах. Он шевелил щупальцами: «Много — декабрахов. Покажи — сигналы».
«Профессор Дамон, — сказал Флетчер, — ваш первый класс собрался».
Нопалгарт
Jack Vance. Nopalgarth 1964.
I
Даже в лучшие времена Иксакс был безотрадной планетой. Ветры бушевали над зубчатыми хребтами черных гор, полосуя склоны хлещущими струями дождя и мокрого снега, не насыщавшими почву, а скорее смывавшими ее остатки в океан. Скудная растительность не радовала глаз: редкие поросли грязно-коричневых хрупких дендронов, торчавшие из расщелин пучки восковой травы и трубчатого хвоща, пятна лишайника на скалах — мрачноватых оттенков красного, лилового, синего и зеленого. В океане, однако, процветали заросли длинноствольных бурых водорослей и плавучие колонии их сине-зеленых сородичей, а также довольно-таки разнообразная микроскопическая фауна — именно в море осуществлялся главным образом фотосинтез.
Несмотря на суровые условия окружающей среды — а может быть и благодаря этим условиям — первобытная амфибия, своего рода ганоидное земноводное, эволюционировала и превратилось в разумного андроморфа. Стимулируемые интуитивным пониманием математической точности и гармонии, наделенные зрительными органами, формировавшими скорее трехмерное осязаемое представление о мире, нежели сочетание многоцветных двухмерных поверхностей, ксаксаны почти неизбежно должны были создать технологическую цивилизацию. Через четыреста лет после первых попыток проникнуть в космос они обнаружили нопалов — по-видимому, совершенно случайно — и это открытие повергло их в самую ужасную войну из всех наблюдавшихся в их истории.
Война, тянувшаяся дольше столетия, опустошила и так уже почти бесплодную планету. Океаны покрылись коркой грязной накипи; сохранившиеся участки плодородной почвы были отравлены желтовато-белым порошком, сыпавшимся с неба. Иксакс никогда не был многонаселенным миром, но теперь его немногие города лежали в руинах: груды черных камней, россыпи желтовато-коричневой кафельной плитки, белые, как мел, осколки оплавленного талька, клочки гниющих органических тканей — хаос, возмущавший ксаксанов, стремившихся к математической соразмерности и упорядоченности. Выжившие популяции, читумихи и таупту (так можно было бы приблизительно передать звучание их наименований, пренебрегая щелчками и стрекотом, характерными для ксаксанского звуковоспроизведения), жили в подземных крепостях. Таупту сознавали существование нопалов, а читумихи отвергали идею их существования — что заставляло эти племена относиться друг к другу с чувством, напоминавшим человеческую ненависть, но в десятки раз превосходившим ее по интенсивности.
По прошествии первых ста лет войны таупту взяли верх. Читумихов загнали в их цитадель под Северными горами; боевые отряды таупту понемногу продвигались вперед, взрывая один за другим поверхностные оборонные порталы и запуская «атомных кротов», подрывавших укрепления врагов, притаившихся на полуторакилометровой глубине.
Понимая неизбежность своего поражения, читумихи сопротивлялись с лихорадочной энергией, подстегиваемой «более чем ненавистью» к таупту. Рокот приближающихся «кротов» становился все громче, наружные ловушки для кротов обрушились, за ними коллапсировало и внутреннее кольцо диверсионных туннелей. Гигантский крот подобрался снизу в динамокамеру из норы пятнадцатикилометровой глубины и уничтожил энергетический центр сопротивления читумихов. В коридорах наступила непроглядная тьма; читумихи едва передвигались на ощупь, готовые драться камнями и в рукопашную. Механические кроты грызли породу; туннели дрожали от грохота бурильных головок. Появилась брешь, в нее просунулась ревущее металлическое рыло. Стены обваливались со всех сторон, прогремел взрыв, распространивший анестетический газ — война закончилась.
Таупту спустились по каменным завалам с прожекторами на головах. Способных передвигаться читумихов связали и отправили на поверхность; изувеченных и раздавленных приканчивали на месте.
Главнокомандующий Хб-Тачкс возвращался в Мию, древнюю столицу, в аэромобиле, низко летевшем сквозь шумящие ливневые потоки — над грязноватым мрачным морем, над побережьем, усеянным огромными звездообразными бурыми воронками, над черным горным хребтом и, наконец, над обугленными развалинами Мии.
На поверхности осталось единственное неразрушенное строение — недавно сооруженный длинный приземистый параллелепипед из серого плавленого камня.
Хб-Тачкс приземлился и, не обращая внимания на дождь, прошел ко входу в здание. Пятьдесят или шестьдесят узников-читумихов, сгрудившихся в загоне, медленно поворачивали головы, ощущая его присутствие перцепторами, заменявшими им глаза. Хб-Тачкс игнорировал волну их ненависти так же, как он игнорировал дождь. По мере того, как он приближался к серому сооружению, оттуда послышался лихорадочно стрекочущий лепет истязаемого узника — и снова Хб-Тачкс не придал этому никакого значения. На читумихов отголоски пытки произвели большее впечатление: они съежились так, словно сами испытывали нестерпимую боль, и, сжимая челюсти, проклинали Хб-Тачкса глухо вибрирующими звуками, провоцируя его сделать самое худшее из всего, на что он был способен.
Хб-Тачкс решительно зашел в здание, спустился на уровень, находившийся в восьмистах метрах под поверхностью, и направился к отведенному лично для него помещению. Там он снял шлем и кожаный плащ, смахнул с серого лица капли дождя. Избавившись от другой одежды, он почистился жесткой щеткой, удаляя с кожи омертвевшую ткань и мельчайшие поверхностные чешуйки.
Денщик провел кончиками пальцев по ребристой металлической двери: «Вас ждут».
«Уже иду».
Безразличными движениями, не затрачивая лишней энергии, он облачился в свежую одежду, надел передник, сапоги и длинный плащ, гладкий, как надкрылья жука. Так уж случилось, что все эти предметы одежды были черными — хотя для ксаксанов это не имело никакого значения, они различали поверхности по текстуре, а не по окраске. Хб-Тачкс взял шлем — каску из полосчатого металла с медальоном-навершием, символизировавшим слово «таупту», буквально означавшее «очищенный». Шесть шипов торчали из гребня шлема: три соответствовали костным выростам на черепном гребне главнокомандующего, а остальные три обозначали его ранг. Задумавшись на пару секунд, Хб-Тачкс отсоединил медальон, и только после этого покрыл шлемом череп, обтянутый гладкой серой кожей.
Покинув свою комнату, он с прежней решительностью прошел по коридору к двери из плавленого кварца, бесшумно отодвинувшейся в сторону при его приближении. Хб-Тачкс вступил в идеально круглый зал со стенами из стекловидного материала и высоким параболическим куполом. В той мере, в какой ксаксаны могли получать удовольствие, созерцая неживые объекты, им нравилась безмятежная простота таких геометрических пропорций. За круглым столом из полированного базальта сидели четыре руководителя, каждый в шлеме с шестью шипами. Они сразу заметили отсутствие медальона на шлеме Хб-Тачкса и поняли, чтó означало его отсутствие: с падением Великой Северной Цитадели необходимость отличать таупту от читумихов отпадала. Пятеро присутствующих правили племенем таупту в качестве своего рода совета или комитета, где отсутствовало четкое распределение обязанностей; исключение составляли две функции: главнокомандующий Хб-Тачкс определял военную стратегию, а Пттду-Апиптикс командовал несколькими боевыми кораблями, оставшимися от космического флота.
