Глубинный путь - Трублаини Николай Петрович (книги онлайн полные TXT) 📗
— Не огорчайтесь, — несколько раз говорил мне Саклатвала. — Скоро обстоятельства изменятся. Будет и на вашей улице веселее.
Наконец академик вызвал меня и сказал, что в ближайшие дни начнет набирать штат для моего бюро.
Это было в начале зимы. У академика Саклатвалы снова собрались видные специалисты. Заседал комитет проектирования колоссального подземного строительства. Мое место было за небольшим столиком, рядом со стенографисткой. Лучшее место, чтобы наблюдать и слушать. Я видел известных ученых, инженеров, экономистов и среди них — трех моих друзей: профессора Довгалюка, Антона Павловича Черняка и майора Шелемеху. Летчик сидел на краю длинного стола между двумя военными — инженер-полковником и просто полковником. Этих военных я видел впервые. Они вместе с Шелемехой представляли Министерство вооруженных сил и Генеральный штаб.
Самыми молодыми среди присутствующих были инженеры Макаренко и Самборский. Я обратил внимание на то, что они, хотя и сидели рядом, почти не разговаривали и не смотрели друг на друга.
Академик Саклатвала открыл заседание.
— Товарищи, — начал он, — есть указание правительства ускорить работу. Эскиз проекта почти закончен. Итак, если мы признаем принципиально возможным начать подготовку к строительству, правительство немедленно выделит на это необходимые средства. Наряду с работой по окончанию проекта можно будет начать заготовку материалов, проектирование и даже строительство соответствующих заводов, электростанций, организовать геолого-геодезическую разведку, а также заложить на трассе нашего пути некоторые шахты. Сейчас мы заслушаем информацию представителя Генерального штаба в нашем комитете полковника Файзулова, а потом инженеров Макаренко и Самборского.
Полковник Файзулов тоже сказал немного, но из его выступления мы узнали, что за рубежом уже известно о подготовке к какому-то подземному строительству в нашем Союзе.
— Там еще не имеют достаточного представления о значении этого строительства, — говорил полковник, — но, очевидно, скоро это представление получат. Нет никакого сомнения в том, что задуманное нами сооружение, будучи своевременно завершено, приобретет огромное оборонное значение. Я подчеркиваю слово «своевременно». Почему? Для нас не секрет, что в некоторых странах реакционные элементы захватили власть и начали лихорадочно готовиться к войне против нас. Благодаря целому ряду изобретений в области военной техники они чувствуют себя достаточно сильными. Но в данный момент у них еще не все готово. Сейчас напасть они нас не смогут. Им требуется время для приготовлений. Основное их преимущество над нами, как они полагают, заключается в том, что раньше, с точки зрения их стратегии, считалось главным нашим преимуществом, а именно — величина нашей территории. Они хотят подготовить две сильные армии: одну на востоке, другой на западе — и рассчитывают, что удар с двух сторон непременно даст им победу, потому что на расстоянии в четверть земного меридиана мы не сможем быстро маневрировать своими силами. Постройка туннеля даст нам возможность в течение трех дней перебрасывать войска с одного фронта на другой. А это разобьет их замыслы… Разумеется, засекретить наше строительство не удастся. Шила в мешке не утаишь. А тут шило такое, что пройдет через всю нашу страну до самого Тихого океана. Вот почему мы стоим за возможно более скорое начало и окончание строительства. Военное командование выделило нас троих для работы в комитете, а потом — в совете начальника строительства. Я представляю Генеральный штаб, а инженер-полковник Дубков и майор Шелемеха — Министерство вооруженных сил. Первый будет заниматься оборонно-техническими сооружениями, а второй — вопросами обороны надземных строений с воздуха.
После полковника Файзулова докладывали Макаренко и Самборский. Странное дело: споры, возникшие между инженерами в самом начале работы, теперь разгорелись еще сильнее. Единственное, в чем они были согласны, — это намеченная трасса туннеля: пятьдесят шестая параллель и ни на шаг от нее! Но, когда речь заходила о диаметре, о внутреннем оборудовании, о количестве материалов, энергии, рабочей силе, тут мнения их расходились.
— Макаренко хочет строить туннель с излишним великолепием, — уверял Самборский. — Но туннель — не метрополитен. Сегодня страна еще не может позволить себе такой роскоши, да это и не нужно. Предложения Макаренко обойдутся в лишних два, а может быть, и три миллиарда рублей, работы затянутся на лишний год!
И, когда он приводил цифры, с ним нельзя было не согласиться.
В противоположность ему, доводы Макаренко были обоснованы недостаточно. Он главным образом настаивал на том, что такое сооружение должно быть долговечным, а потому большие траты оправданы.
Снова, как и прежде, большинство присутствующих поддерживало Самборского.
Военные представители по этому поводу не выступали. Полковник Файзулов подошел к Саклатвале и тихо сказал ему, что в этих вопросах у них тоже нет единого мнения и они должны посоветоваться с высшим командованием.
Я сидел неподалеку и слышал этот разговор. Меня очень заинтересовало, кто же из военных поддерживает Макаренко.
Заседание окончилось. Саклатвала прекратил дебаты заявлением, что выступления членов комитета дают ему смелость в ближайшие дни доложить правительству о возможности начать подготовительные работы. Что касается установок Макаренко и Самборского, он обещает объективно изложить правительству их содержание.
— Кроме того, — сказал академик, — глава правительства лично ознакомится со стенограммой наших выступлений.
После заседания академик на несколько минут задержал меня, и я спросил у него:
— О несогласиях между Самборским и Макаренко можно писать?
— Разумеется, можно, — чуть улыбнувшись, ответил он. — Только я просил бы делать это в академическом, так сказать, плане. Окончательно мы условимся обо всем после моего доклада правительству.
В вестибюле я догнал Шелемеху и Аркадия Михайловича. Летчик любезно предложил довезти и меня в своей машине.
Дорогой мы с Аркадием Михайловичем много говорили, а Шелемеха молчал. Я высказал мнение, что аргументы Самборского убедительнее, чем доводы Макаренко. Профессор согласился со мной.
— Мне кажется, — сказал он, — что поведение Макаренко можно объяснить только его упрямством. Эта черта всегда была в его характере. Я помню его совсем мальчишкой. Он и тогда был такой же… Это постоянно вредит ему в жизни.
— Во всяком случае, — заметил я, — это может привести к тому, что Макаренко не будет работать на строительстве.
— Конечно. Он такой, что может отказаться, если сделают не по нем.
— Нет, это вы слишком, — отозвался наконец майор. — Работать он будет, Аркадий Михайлович. И… я, знаете, не убежден доводами Самборского. Правда, в технике я слаб. Может быть, меня убеждают не столько цифры, сколько… Самборский, конечно, выступал очень пылко, но…
— Что «но»? — спросил Аркадий Михайлович.
Я был удивлен. Сколько я помнил, Шелемеха всегда говорил очень уверенно и ясно, без пауз и умолчаний.
— …но я согласен с аргументами Макаренко, — подумав, сказал он.
— Отчасти вы правы, — задумчиво сказал профессор. — Макаренко фантаст. Поэтому у него перспектива больше. Зато Самборский непревзойденный мастер любого конкретного дела.
Мое любопытство в отношении того, кто из военных поддерживает Макаренко, было удовлетворено.
Шелемеха внезапно перевел разговор на другую тему. Он спросил Аркадия Михайловича, как здоровье Тараса Чутя.
— Мальчик выздоравливает, хотя выглядит очень плохо и говорить еще не может, — охотно ответил профессор. — К нему никого не пускают. Это Томазян, как мне кажется, распорядился, чтобы Тараса никто не видел.
— Когда же выяснится наконец, как он попал с поезда в больницу?
— Не знаю. Я сам этим очень интересуюсь.
— Когда можно будет с Тарасом говорить, вы, Аркадий Михайлович, позовите и меня.
— Хорошо.
Я обратился к профессору с той же просьбой и получил его согласие. Тем временем мы подъехали к гостинице, и я вышел из машины.
