Ехиднаэдрон - решето джамблей (СИ) - Розов Александр Александрович "Rozoff" (книга жизни TXT) 📗

— Не весь, но достаточно для «красной тревоги».

— Странно, что только сейчас, а не раньше, — заметил Майкл Стефенсон.

— Вы так думаете? — спросил спец-офицер. — А вот у начальства иное мнение. В штабе стараются разобраться, как межзвездная штука вообще узнала про интернет.

— Это просто, как задница, — сказала Аслауг, — спутниковый интернет замусорил своим сантиметровым радиообменом весь ближний космос. Каимитиро разобрался в формате спутникового TV, и ясно было, что затем он разберется в интернет-протоколе.

Эрно Родригес с сомнением покачал головой.

— Может, это так в отношении открытого интернета. Но кто научил межзвездную штуку приемам хакеров по взлому сайтов под паролем?

— Это тоже просто, как задница. У джамблей, вероятно, нет концепта секретности. Если Каимитиро получает от сайта предложение «введите логин и пароль», то понимает это буквально. Почему бы не ввести логин и пароль, если его просят?

— Но, — возразил спец-офицер, — откуда межзвездная штука берет логин и пароль?

— Тоже мне, квадратура круга! — голландка фыркнула. — Неужели вы думаете, что кибер сверхцивилизации не может того, на что способен даже сопливый школяр, купивший китайский диск с хакерскими утилитами?

— Я, — добавил Юлиан, — вообще не понимаю суеты вокруг этого. Допустим, Каимитиро скачает даром миллион терабайт порно с платных сайтов. И что? Мнение джамблей о землянах не станет хуже, чем уже стало после ознакомления с контентом земного TV.

— Возможно, — добавила Жози, — наш порно-жанр это единственное достижение нашей унылой цивилизации. У нас появился шанс попасть в галактическую энциклопедию.

Спец-офицер вздохнул и опять покачал головой.

— Межзвездная штука скачивает не только порно, но также секретные файлы военных департаментов и иную информацию высшей государственной секретности.

— Тут нет причин беспокоиться, — заметил профессор Линсано, — для Каимитиро это не больше, чем просто одна из граней нашей цивилизации. Джамбли не будут заниматься земной политикой, как вы не будете заниматься грабежом скворечников в парке.

— Может, вы так думаете, проф, — сказал Родригес, — а мое начальство думает иначе.

— Но это абсурд! — Эдуаро Линсано взмахнул руками.

— Действительно, это абсурд, — поддержал Майкл Стефенсон.

— Начальство думает иначе, — повторил Родригес, — поэтому, леди и джентльмены, мне приказано усилить меры контроля безопасности. Для цивильного научного персонала остаются доступными свои каюты, спортзал, а также столовая в часы приема пищи по бортовому распорядку. Прошу не обижаться, это приказ штаба.

— Мы не обижаемся на вас лично, — сказала Жози, — однако, передайте штабу, что…

После такой преамбулы француженка из ESA выдала двухминутный текст, который можно было бы считать белым стихом с нецензурной лексикой в каждой строке. Спец-офицер внимательно выслушал ее и ответил:

— Простите, мэм, но офицерский этикет запрещает ругательства. Если вы не против, то я передам штабу, что вы назвали их приказ неадекватным и вредным для проекта.

— Я не против, — сказала она.

— А что, научная кают-компания теперь закрыта для нас? — спросила Аслауг.

— К сожалению, да, мэм. Поэтому я прошу всех перейти в свои каюты или в спортзал. Мистер Линсано, мистер Стефенсон, у меня приказ проводить вас в штаб.

— На этом корабле не спортзал, а дырка от задницы! — заявила она.

— Да, спортзал маленький, зато будет в вашем исключительном пользовании на время контроля безопасности, — сообщил спец-офицер, — там хорошие тренажеры, мини-бар с фитнес-напитками, и душевые колонки с контрастным и игольчатым режимом.

— Как в сумасшедшем доме, — прокомментировала голландка.

— Почему «как»? — сказал Майкл. — «Гулливер» уже превратился в сумасшедший дом.

— Мистер Стефенсон, мистер Линсано, вас и меня ждут в штабе, — напомнил Родригес.

Такой сюрприз принесло утро. В итоге три персоны: Жози Байо, Юлиан Зайз, и Аслауг Хоген угнездились в маленьком спортзале, где не было ничего интересного для людей научно-скептического круга. Жози окинула взглядом ряд тренажеров и объявила:

— Одни орудия превратили макаку в человека, а другие превратили человека в быка.

— Хотя бы мячики есть, — заметила Аслауг и с изящно-небрежной точностью забросила баскетбольный мяч в кольцо на единственном щите, торчавшем из стены.

— Красиво! — оценил Юлиан.

— Я играла в университетской команде, — пояснила голландка. Между тем, француженка открыла в углу мини-бар с фитнес-напитками, оглядела содержимое, и выругалась.

Аслауг повернула голову и спросила:

— Что, все НАСТОЛЬКО плохо.

— Нет, все НАМНОГО хуже. Поздравляю, коллеги! Мы перешили на новый уровень, и теперь вместо пива без алкоголя и кофе без кофеина у нас кока-кола без сахара.

— Э-э… И что, ничего больше?

— Еще изотоническая минеральная вода и морковный сок, тоже без сахара.

— Понятно… Кажется, я хочу убить кого-нибудь, — с этими словами, голландка еще раз забросила мяч в кольцо.

— Юлиан, — окликнула Жози, — как ты думаешь, за каким дьяволом штаб объявил такое усиление безопасности?

Консультант по ЯД пожал плечами.

— Они не могут иначе. Это бюрократический инстинкт спецслужб: если дела идут хуже некуда, то надо объявить меры усиления безопасности и рассадить всех цивильных по камерам. Это только ухудшит дела, зато позволит отчитаться перед начальством.

— Логично, — согласилась она, — а где ты учился психоанализу бюрократии?

— Где попало, на жизненных ситуациях.

— Каких, например?

— Например, — ответил он, — однажды меня пригласили независимым экспертом, чтобы разобрать обстоятельства въезда патрульного корвета в борт туристического лайнера.

— А-а! — сказала Жози. — Это когда утонуло двадцать человек, а полста тонн дизельного топлива оказалось выброшено на популярный пляж.

— То самое. В общем, я перестал удивляться подобным бюрократическим решениям.

— Что, по-твоему, будет дальше? — полюбопытствовала Аслауг.

— Зависит от Татаоки Окинари, — сказал Юлиан, — если японский корифей расшифрует джамблийский код к вечеру достаточно детально для возможности составить на нем сообщение, то бюрократы на борту радостно выпихнут ситуацию наверх. И старшие бюрократы сделают свою фигню, за которую бюрократы на борту не отвечают.

Голландка снова забросила мяч в кольцо и с сомнением произнесла:

— Допустим, японец расшифровал. Что с этим могут сделать бюрократы?

— Это как раз понятно, — ответила Жози, — бюрократы составят текст, умный с их точки зрения, переведут в джамблийский код, и отправят к Каимитиро.

— Какой текст? — спросила Аслауг.

— Я же говорю: текст, умный с их точки зрения. Это несложно. Образцы разработаны в программе MITI (Messaging to Extra-Terrestrial Intelligence). Самый изумительный был реализован в 1977-м на золотой пластине «Вояджеров». Много чепухи, из которой мне запомнилось: «Это дар из маленького, далекого мира, знак наших звуков, нашей науки, наших образов, нашей музыки, наших мыслей и наших чувств — мы пытаемся выжить в наше время, чтобы мы могли жить в ваше время». Такое придумал президент Картер.

— Гм… Что, просто такой текст на английском?

— Да. Удачу в щупальца инопланетянам разобраться в этом экзистенциальном бреде.

— Гм… Это ты намекаешь, что другие послания не лучше?

— Нет, я намекаю, что другие намного хуже.

Вот за такими позитивными разговорами, перемежаемыми ленивой игрой в баскетбол, нечувствительно прошел день, наступил вечер, пора было разбредаться по каютам. И именно тогда в спортзале возник спец-офицер Родригес.

— Доброй ночи, леди и джентльмены. Я надеюсь, вы не очень скучали.

— Что вы, мы безумно веселились, — съехидничала Жози, — особенно нас развлекло, что напитки в этом сраном мини-баре не содержат сахар. Это даже смешнее, чем послание президента Картера к инопланетянам.