Новый град - Фиалко Натан Моисеевич (онлайн книга без .TXT) 📗

— Да, я постоянно думал, что Правильность должна быть нарушена, Правильность есть насилие над человеческим духом. В прежние эпохи стремление к Правильности было общим только в идее, а насильственное проведение принципов Правильности исходило от небольшой группы людей. Правильность признавалась неосуществимой. В нашу эпоху положение изменилось лишь тем, что к насильственным действиям определенной группы людей еще прибавились насилия каждого человека над самим собой. Но, став реальностью, истинная природа Правильности не изменилась: Правильность есть самоубийство духа.

— Мы считаем, что Правильность есть самая высшая форма развития человеческого духа, — торжественно проговорил проф. Краснолобов.

— Вы не можете этого доказать.

Краснолобов, подумав немного, сказал:

— Таков есть и таким постоянно был наш взгляд на Правильность.

— Из истории нам известно, что в ту эпоху, именно, в начале ХХ-го века, когда началось насильственное проведение принципов Правильности в массах при помощи строго научных методов, стоявшая во главе этой деятельности группа людей имела своей задачей уничтожение свободы и независимости людей массы и разрушение в корне самих источников, творящих любовь и стремление к свободе. Те люди не ошибались относительно своих намерений; о том свидетельствует и небывалый до того времени в истории человечества расцвет того печального искусства общественной лжи и ханжества и междуиндивидуального лганья и лицемерия, от которых человечество лишь постепенно и в продолжении веков отучилось. Наряду с этим происходил также процесс забывания первоначальной цели насильственного проведения Правильности. Люди понемногу освоились с фактами Правильности и приучились считать их необходимыми для своей жизни, а в настоящее время естественно, что они признаются выразителями высшей формы развития человеческого духа. Но сущность Правильности не изменилась: она была насилием над человеческой личностью при первом своем появлении в ХХ-м веке и, развиваясь дальше во времени, продолжает быть насилием, но не превратилась в свою собственную противоположность.

— Позвольте вам заметить, Семен Яковлевич, что вы совершаете логическую ошибку, когда вы выделяете начало ХХ-го века из цепи исторических событий и приписываете этому периоду специальные задачи; изучение деталей этой эпохи показало бы вам, что ХХ-ый век, в действительности, уже существовал в XIX-ом веке.

— Правда, нет изолированных фактов, цепь событий непрерывна и бесконечна, как волны морские; где начинается волна и где она кончается?..

Но как мы сами индивидуальны в нашей краткой жизни, и ни один индивидуум не способен слиться с другим индивидуумом и исчезнуть в нем, так мы неспособны понять великое единство вселенной; мы вынуждены хвататься за видимые и осязаемые нами частицы и, выделяя их, организуем их потом в научные системы. Каждый человек происходит от двух других людей, это несомненно; но его зачатию предшествовало слияние двух индивидуумов в единое существо и исчезновение их собственных индивидуальностей, по крайней мере, на один момент; то же самое происходило, но раньше во времени, с каждым из этих предшествовавших людей, когда происходило их зачатие, и так до бесконечности во времени и численности. С этой точки зрения, каждый живущий человек есть бесконечно малое и несомненно существующее, как единица, во времени и пространстве; но ни один человек не может себя так познать в реальности. Сознание человека начинается памятью и ею измеряется; но проникают в его пассивное самопроявление и его деятельность также элементы бесконечности, не поддающиеся измерению и неспособные подчиняться регуляризации, а поэтому, противоречащие Правильности. Такова природа человека. Сознание человека, по необходимости ограниченное его индивидуальной памятью, есть, следовательно, бесконечно малое по отношению к его собственной природе. Наука, т. е. опытное наблюдение, устанавливает это, точно также и то, что насильственное проведение принципов Правильности в широком масштабе было невозможно в XIX-ом веке, когда употребление беспроволочного телеграфа и телефона, несомненно, еще не было известно. Стремление к Правильности и соответствующая деятельность существовали и в XIX-м веке и еще раньше, но оно приобрело значение разрушителя человеческих свобод и его природных прав, когда оно возросло до размеров великой общественной силы, и тогда эта сила была использована, как могущественное орудие притеснения всех людей. Великая общественная сила была узурпирована и обратилась во внешний фактор, а потому противоестественный и враждебный людям.

— Как я вас понимаю, — медленно начал свое возражение проф. Краснолобов, — ваша метода мышления состоит в сцеплении бесконечно великого с бесконечно малым. Человек в своем реальном существовании есть соединение двух бесконечных и противоположных представлений: великого, завершившегося в прошлом, и малого, индивидуального существования в каждый переживаемый момент. Весь остальной мир есть бесконечно великое в пространстве и во времени и равняется хаосу, из которого вылавливаются единичные представления в тот момент развития, когда границы их кажутся наиболее обозначенными, и принимаются, как факт или внешнее явление. Человек и внешнее явление суть тогда, в реальности, две пары комбинаций бесконечно великого с бесконечно малым. Не буду спорить против этого метода. Какова природа одного человека, такова природа всякого другого человека. Число людей, живущих в каждый момент на поверхности нашей земли, хотя и равное определенному количеству единиц, неисчислимо, вследствие своего множества, и практически может считаться бесконечно великим; по отношению к этому числу, отдельный человек есть бесконечно малое. На основании этого вполне логично будет, и в духе с вашим методом мышления, если я буду утверждать, что взаимоотношение индивидуума и всего остального человечества, этих двух бесконечных представлений, существование которых совпадает во времени, так же реально и обязательно, как взаимодействие индивидуума и человечества прошлого, прямым продолжателем которого он является. В одном случае мы имеем сцепление бесконечно великого с бесконечно малым в пространстве, а в другом сцепление бесконечно малого с бесконечно великим во времени, т. е. мы имеем два понятия, по своей форме, тождественные, а потому и по сущности равнозначащие.

— Нет, Никифор Андреевич, — воскликнул с некоторым оживлением пациент, — равенство обоих положений только кажущееся. Несомненно, что каждый живущий человек является продолжателем рода бесконечного множества предшествовавших поколений и что он носит в себе их наследие. Пространственное существование человека ограничивается размерами его тела и его передвижениями, которые в прежние эпохи были потенциально ограничены размерами земного шара, а в средней действительности, равнялись сумме передвижений всех людей, деленной на число людей; в результате равное, вероятно, пространству одного нашего района, которое является реальной границей пространственного существования человека нашей эпохи Правильности. Невозможно думать, что человек, в каждый момент, находится в реальном отношении со всеми остальными людьми, населяющими земной шар; невозможно себе представить и одного такого момента. В нашу эпоху Правильности, когда каждый человек похож на всякого другого человека и своим телом и умом и своей деятельностью, и когда множество людей, живущее в одном районе, похоже на множество людей, живущее в другом районе, и район похож на район, может возникнуть мысль, что человек находится в живом соотношении со всеми остальными людьми. Из прежних эпох мы знаем, что два и больше разных человека могли жить совершенно различной жизнью как по своей внутренней, так и по своей внешней деятельности, несмотря на их пространственную близость и соприкосновение. В одном доме могло быть богатство, довольствие и блаженство, а в соседнем доме нищета и мизерия; где-нибудь могли случиться пожар, наводнение или землетрясение, а люди, которых эти бедствия не касались непосредственно, могли и не знать о них или же, узнав, испытать только легкую душевную реакцию. Междулюдские отношения в нашу эпоху отличаются резко от междулюдских отношений в другие эпохи. Уже это неравенство отношений, очевидное при сравнении эпох, т. е. сопоставлении во времени, есть достаточное основание для исключения возможности тождественности ваших двух положений. Если исключить хаотическое состояние, при котором логически признается, что самое ничтожное действие в одном месте не пропадает бесследно, но отражается, как нечто, и в бесконечной дали вселенной, то естественно думать, что один человек может, по своей природе, вступить в реальные сношения только с ограниченным и небольшим числом других людей. Однако, ни один человек не может не быть тем, чем его сделали предшествовавшие поколения его рода, ибо он, при своем появлении на свет, есть уже их готовый результат. Прошлое есть законченное, неизменное и целиком живущее в новом индивидууме. Пространственное есть внешнее и необъятное для индивидуума, а потому, по необходимости, ограниченное; оно с точки зрения индивидуума есть случайное, и как неслучайное им не может быть постигнуто. Следовательно, обязанности, связывающие человека по отношению ко всему человечеству, в действительности не существуют, они иллюзорны и ошибочны.