Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

— Мы еще нашли не менее пятнадцати фрагментов того, что, с большой вероятностью, было одеждой, господин президент. И шесть металлических предметов, похожих на ножи и тому подобное. Все они закреплялись на теле.

— А что–нибудь особое?

Администратор моргнул, не поняв смысла вопроса.

— Ну вроде лазерного оружия или портативного реактора.

— Ничего подобного, сэр.

— И это меня удивляет, — признался президент.

Кейс встал и протянул ему руку.

— Насколько мы можем судить, сэр… перед нами технология на уровне раннего железного века. Если не более древняя.

Президент встал без посторонней помощи.

Еще несколько минут дилетантского осмотра завершились, когда кто–то упомянул про обед.

— Отличная идея, — согласился президент. — Позволим ученым вернуться к работе!

Все вышли из палатки и стянули душные маски. Отвлечение от проблем закончилось, шоу завершилось. Президент ощутил, как его снова охватывает депрессия, черной горой наваливаясь на стареющее тело. Он вытер рот рукавом, выслушал пустые благодарности нескольких человек и натянул одну из своих фирменных улыбок, гадая, почему за всю историю страны ни один президент не покончил с собой прямо в кабинете. Принимая во внимание неизбежные при его должности стрессы, такой факт выглядел поразительно. Даже почти оплошностью или упущением. Идея оказалась настолько интригующей, что он даже на несколько секунд отдался яркой фантазии: он убьет себя сегодня, люди во всем мире зарыдают, и таким поступком он надолго обеспечит себе место в истории, пусть даже бесславное.

Его попросили сказать несколько слов на похоронах, отдать честь утраченной героической фигуре. То была прекрасная речь в теплый солнечный день в конце сентября, вся пресса и миллионы людей смотрели только на Ирвинга. Но как можно избавиться от великой личности — того, кто состоит не только из плоти и крови, но и из цифровых изображений и бесчисленных воспоминаний? Этот вопрос он задавал себе, готовясь к выступлению. Конечно, он не скажет ничего столь очевидного или на грани глупости, но такова была суть ситуации. Большинство граждан мира были анонимными телами с немногими пожитками, о которых скоро забудут. Но современных знаменитостей уже нельзя ни похоронить, ни кремировать. Их жизни настолько огромны, настойчивы и упрямы, что подходящую для них могилу выкопать невозможно. И действительно, смерть может выпустить самых больших знаменитостей на свободу в более просторный и долговечный мир, где они не будет стареть и, если повезет, станут с течением лет еще более впечатляющими. Поэтому Ирвинг озвучил величайшее восхищение коллегой, который быстро стал его добрым другом.

— Печальная, трагическая смерть, — произнес он, — столь же неожиданная, как и находка в угольном пласте. Это утрата для всех нас.

Он не упомянул глубокую иронию, ускользнувшую от всеобщего внимания: Томас Грин погиб в нелепой аварии, в то время как здоровье женщины, открывшей вместе с ним Джорджа, улучшалось — ее изнуренное болезнью тело откликалось на экспериментальное лечение с помощью стволовых клеток и модифицированных фагов.

Когда Ирвинг сошел с подиума, собравшиеся улыбались.

Конечно, Мэтти заслужила право на последнее слово, и она воспользовалась этим, чтобы просить о полном финансировании продолжающегося проекта «Кладбище». Это было бестактное проявление политики, и только ей оно сошло бы с рук. Ирвинг был администратором проекта и слишком известной личностью, чтобы действовать настолько очевидно. Но он был признателен Мэтти за поддержку, о чем и сказал ей позднее. В Джиллетте был устроен прием, затем очередная из бесконечных пресс–конференций, и они сидели рядом за длинным столом, снова и снова отвечая на одни и те же вопросы.

Даже через десять месяцев после открытия никто не мог сказать точно, насколько велико кладбище. Но факты намекали на то, что там покоится огромное количество тел, похороненных за многие тысячи лет, и большая часть еше глубже, чем Джордж. По этой причине весь карьер был закрыт и превращен в национальный монумент. Электростанции на востоке сидели на голодном пайке, но этот факт лишь подчеркивал важность «Кладбища». Каждый журналист хотел знать, почему инопланетяне выбрали для него именно это место. Мэтти и Ирвин: признались, что им тоже хочется это понять и собственное невежество приводит их в такое же отчаяние. Пока из огромного угольного пласта извлечено тридцать восемь Джорджей. Как правило, чем глубже находились тела, тем лучше была их одежда и изящнее разные предметы, хотя ничего достойного космических путешественников пока нашли. Не вдаваясь в подробности, Ирвинг намекнул что вскоре может состояться окончательный подсчет тел, а Мэтти затем упомянула сейсмическое сканирование — детально разработанный эксперимент с целью сделать лигнит прозрачным, как вода.

— Но только не ставьте слишком много на успех, — предупредил Ирвинг журналистов и камеры. — Технология новая и пока ненадежная, а результат придется ждать несколько месяцев, если он вообще будет.

Казалось странным, что человек, занимающий такую должность, откровенно волнуется. Но если сканирования окажутся неудачными, вину за это могут свалить на него. И кому от этого станет лучше? Сейчас у него была не работа, а мечта, и Ирвинг намеревался остаться в этой мечте как можно дольше. Это была вершина его карьеры, и он не мог представить большего счастья, чем сейчас, когда в его власти находились сотни человек и миллиардный бюджет: он возглавил империю, которая уже изменила взгляды человечества на себя и на вселенную.

Ирвингу пресс–конференция подняла настроение, а Мэтти утомила. Он счел своей обязанностью проводить все еще слабую женщину до машины, хотя она и заявляла, что дойдет сама.

— Я настаиваю, — сказал он.

Они пожали руки на прощание, и он уже возвращался в зал, когда к нему быстро подошел сотрудник и прошептал:

— Сэр, вам надо это увидеть.

— Что увидеть? — Потом до него дошло, и он пробормотал: — Результаты?

— Да, сэр.

Ноутбук стоял на столе в небольшой кухне, подключенный к компьютерам в базовом лагере, и новости оказались настолько ошеломительными, что этот человек, умевший в любой ситуации найти правильные слова, онемел, а ноги у него ослабели, когда он увидел данные, сделавшие его сокровенные мечты похожими на жалкие фантазии.

Экран был испещрен белыми отметками и длинными числами. У каждой могилы имелись точные координаты, дополненные оценочным размером, количеством металла и другой важнейшей информацией. Площадь кладбища составила пять квадратных километров, и мертвецы там лежали густо, особенно в самых глубоких слоях.

— Сколько их?.. — пробормотал он.

— Не менее тридцати тысяч, сэр.

Ирвинга снова подвел голос.

Помощник неправильно понял его молчание, приняв за разочарование.

— Но это не окончательное число, — быстро добавил он. — Там столько тел, особенно в самом низу… Их количество обязательно будет намного больше.

Почему он полюбил эту девушку — вопрос сложный. Причин было столько, что и не сосчитать: моменты счастья и многозначительные взгляды, которыми она его одаривала, и легкие прикосновения в темноте, и прикосновения начатые, но незавершенные. Так она дразнила. Дразнить она умела мастерски. Она была забавная, и острая на язык, и, конечно же, очень красивая, но при этом относилась к своей красоте так, как большинство девушек не умели. Худощавая, с мальчишеской фигуркой и самыми маленькими грудями, к каким ему доводилось прикасаться, — в чем он однажды по глупости признался. Но еще у нее были чудесные пухлые губы, безупречный нос и невозможно огромные глаза, полные неземной голубизны, наблюдавшие за ним, когда он говорил, и еще более внимательные, когда он молчал. Она была наблюдательна в том, что он даже не замечал, хорошо разбиралась в людях и, хотя редко уезжала из Вайоминга, похоже, знала о мире больше своего гораздо более взрослого бойфренда, успевшего объехать вокруг земного шара раза три или четыре.