Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Барсук мало что помнил о местах, где ему довелось побывать, но Ханна знала, что, если его как следует расспросить, он может рассказать, как выглядит Сахара в полночь, и что он видел на определенной улице в Пномпене, и что испытываешь, копая туннель к погребальной камере инков через семьсот лет после того, как ее замуровали.
— Почему Барсук? — был ее первый вопрос уже в первые секунды их знакомства.
Он глотнул пива и обвел взглядом бар, гадая, кто эта малявка.
— Потому что меня так зовут, — ответил он, пожав плечами.
— Ты ведь копаешь туннели?
— Ты кто такая?
— Ханна. — Она уже пристраивалась на стул рядом с ним. Потом без лишних слов взяла его кружку, сделала глоток и ухмыльнулась, слизывая с верхней губы пену. Затем добавила, угадав его мысль: — Мне двадцать два.
— Врешь, — не поверил он.
Она рассмеялась и вернула ему кружку.
— Говорят, Барсук, что ты работаешь на кладбище, докапываешься до самых интересных Джорджей.
— Ты в какую школу ходишь?
— Не в школу, а в университет в Ларами. — Она поставила локоть на стойку бара и уперлась изящным подбородком в ладонь, сжав пальцы под крупным чудесным улыбающимся ртом. И без тени сомнения заявила: — Ты не очень–то уверенно чувствуешь себя рядом с женщинами. Верно, Барсук?
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Я тебя видела. И, кажется, спрашивала про тебя. — Потом, рассмеявшись, добавила: — А может, слышала, что есть такой парень по имени Барсук, который копает туннели для доктора Чонг, и тут вошел ты, и я предположила, только взглянув на тебя: ты и есть тот парень. Что ты об этом думаешь?
Он не понял, о чем ему рассказывает эта девушка и стоит ли вообще обращать на это внимание.
— Я очень хорошо знаю Мэтти, — сообщила она. — Твой босс приходила к нам в школу… раз десять, пожалуй. Она очень изящная женщина, на мой взгляд.
Он кивнул.
— Давно она вами руководит?
— Три месяца. Доктора Кейса перевели в Вашингтон…
— Готова поспорить, она вскружила тебе голову, — оборвала она его.
— С чего ты взяла?
— Есть у меня такое чувство. — Ханна пожала плечами и неожиданно сменила тему: — Тебя когда–нибудь сводят с ума мысли о том, над чем ты работаешь?
— С какой стати?
— Там же кладбище! — воскликнула она. Опустив руку, она выпрямилась на стуле и оглядела тихий бар, словно отыскивая свидетеля его глупости. — Там сто тысяч мертвых инопланетян, а ты часть команды, что прокапывает путь к нижним захоронениям. Разве это не поразительно? Неужели ты не просыпаешься по утрам с мыслью: «Господи, какое невероятное везение может подвалить в жизни простому норокопателю!»
— Это из–за моего телосложения, — неохотно признался он.
Она промолчала, не сводя с него взгляда.
— Я еще в детстве получил это прозвище. Родители назвали меня Стивен, но прозвище я заработал, потому что у меня короткие ноги и, пожалуй, кое–какая силенка.
— Пожалуй?
— Ну, сильный я.
— Сама вижу.
— Да?
— Люблю сильных, — призналась она и прильнула к нему.
А может, не так уж и сложно было понять, за что он полюбил Ханну. Она искренне выразила свои чувства, и как он мог не ответить ей тем же? Красивая, умная и проницательная, и Барсук оказался бессилен игнорировать ее инициативы. Он угостил Ханну остатком своего пива и ответил, как смог, на ее вопросы, признавшись, что масштабы и важность кладбища выше его понимания. Барсук был профессиональным диггером. Пользуясь разработанным кем–то оборудованием, он в совершенстве освоил искусство прорезать туннели в сложном грунте, обходя другие могилы и сокровища на пути к слоям, не видевшим солнца всего на несколько миллионов лет меньше, чем последние динозавры.
— Что ты думаешь о них? — спросила его позднее Ханна.
Они сидели в его машине ночью, где–то за городом. На тот момент они еще даже не поцеловались, но им казалось, будто они сидят здесь уже несколько лет. Все в их отношениях было настолько естественным, настолько неизбежным…
— Думаю о ком?
Она многозначительно взглянула на него.
Он понял, но честным ответом стало еще одно пожатие плечами и смущенное признание:
— Я вообще мало что знаю. Видел их сотни, но до сих пор эти инопланетяне кажутся мне всего лишь странными. А каким они были при жизни… понятия не имею…
— И ты не называешь их «Джорджами», — отметила она.
— Дурацкое название, — огрызнулся он, — и оно им не подходит.
Она согласилась с его логикой.
Как раз в тот момент Барсук и поймал себя на том, что гадает, когда попросит эту девушку выйти за него. Не если, а когда.
— У каждого есть своя история, — сказала Ханна. — Я еще не встречала человека, который не предполагал бы, что эти существа были обитателями какой-то забытой колонии, или узниками инопланетянского трудового лагеря, или скитальцами, жившими на орбите, но хоронившими покойников в торфе, чтобы мы нашли их миллионы лет спустя. В надежде доказать нам свое существование.
— Я не могу ответить, — признал он.
— И знаешь почему? Ты понимаешь — это важно.
Она подняла к нему лицо, они слились в долгом поцелуе, и все, что смог большой, сильный и невозмутимый Барсук, — не сделать ей предложение прямо тогда.
ХАННА
Он позвонил, чтобы спросить:
— Как ты себя чувствуешь, милая?
— Хорошо, — солгала она.
— Нет настроения пройтись?
— Зачем?
— Доктор Чонг сказала, что все в порядке. Я ей объяснил, что врачи велели лежать в постели, но недели две–три ты еще сможешь ходить…
— Покажешь мне нового?
— А ты хочешь?
— Уже одеваюсь, — слукавила она, сползая с дивана. — А ты за мной заедешь. Барсучок?
— Уже подъезжаю к дому, — радостно сообщил он.
Попалась… Ханна не только не была готова, но еще и выглядела ужасно, и понадобилось больше обещаний, прежде чем Барсук решил, что она готова к этому приключению. Дети. Такая докука! Куда проще было бы откладывать яйца. Бросить их где–нибудь в безопасном месте и уйти, а потом жить своей жизнью, пока детишки не подрастут настолько, чтобы стать забавными. Вот каким должно быть материнство. Она высказала эту мысль Барсуку. Тот, сидя за рулем, рассмеялся.
— И где ты только подцепила эту идею?
Джорджи откладывали яйца. У молодых самок всегда было несколько на разных стадиях развития. Никто не знал, куда они помещали яйца размером с баскетбольный мяч — в гнезда, инкубаторы или еще куда–то. После двух лет исследований образ жизни пришельцев все еще оставался загадочным, открытым для предположений и догадок. Но где–то в ныне исчезнувших горах, на высоте, где воздух был восхитительно разреженным, этот вид упорно боролся за выживание, чтобы возместить утрату друзей и родственников, которых ежегодно хоронили в буро–черном торфе.
Мэтти ждала их возле входа в туннель. Она тепло улыбнулась и спросила Ханну о самочувствии, и та постаралась ответить как женщина, у которой со здоровьем все в порядке. Они надели чистые халаты и маски, после чего начали долгий переход под землей по извилистому туннелю, проделанному Барсуком в торфяном пласте.
На подобных экскурсиях Ханна была уже семь раз. Но слушай был уникальным как из–за возраста найденного трупа — предполагали, что этот Джордж из первого поколения, — так и потому, что приглашение стало привилегией: о находке пока не сообщили даже самым доверенным журналистам.
Это тело лежало на окраине кладбища. Чтобы помочь наушным работникам, Барсук вырезал рядом с ним огромное помещение. В нем уже имелись свет и оборудование, холодильники с едой и напитками, переносной туалет, а несколько ученых исследовали мельчайшие особенности захоронения, готовясь к медленному и осторожному извлечению похороненной самки.
По сравнению с первым Джорджем она была гигантом. Ханна такое предполагала, но от увиденного у нее участилось дыхание. Перед ней было некогда мощное существо, крупнее большинства носорогов, ныне изломанное смертью, удушьем и весом накопившихся торфяных пластов. Мертвое тело не потеряло целостность. Кислый торф идеально сохранял плоть, рожденную в другом мире, и инопланетяне, вероятно, поняли этот замечательный факт.