Проект "Веспасий" (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (книги хорошего качества TXT, FB2) 📗
Если будущий стихоплёт, воспевавший винопитие, а гораздо чаще — величие русского царя, не обратил внимания, то молившиеся рядом униаты зыркали с подозрением, но молчали.
Поскольку суд и казнь в эти светлые времена — дело быстрое, после молебна отправились на рекогносцировку.
Ночной Полоцк практически обезлюдел, ставни в окнах закрылись, свет внутри стен Верхнего замка пробивался только на первых этажах, где не закрылись таверны, кабаки и прочие питейные заведения. Пара встреченных стражников не произвела никакого грозного впечатления, оба не совсем трезвые, монахов они просто проигнорировали.
Глеб прислушался. Один из них что-то говорил про злоумышленника, намеревавшегося похитить святой крест, и надо бы развернуться да проверить запоры тюрьмы… Второй убедил его — сначала согреемся и опрокинем по чарке, тогда вернёмся.
— Майор! Выходит, тюрьма где-то тут… — Генрих махнул рукой в направлении тёмного проулка, откуда выползли стражники. — Но там уже стена…
Проулок оказался тупиком, заканчивающимся неказистым каменным строением с толстой дубовой дверью, запертой на замок анекдотических размеров. Выше двери просматривался в полумраке ряд узких окон, кошке едва протиснуться, для надёжности ещё и забранных прутьями. Никакая охрана местное Лефортово не сторожила, иначе вряд ли бы замок висел снаружи. Одной стороной тюрьма примыкала к земляной насыпи, сверху на которой возвышалось бревенчатое крепостное укрепление.
Генрих осмотрел замок.
— Сломать — не выйдет. Но в детстве я, когда со шпаной якшался, похитрее замки открывал. Короче, мне понадобятся стальные спицы с загнутым крючком разной длины и немного везения. А ещё — факел, чтоб видеть внутри.
— И ещё один монашеский балахон. Заметил? На нас никакого внимания не обратили.
— А давай что-то споём пьяными голосами. Белорусу понятное. «Косил Ясь конюшину» или…
— Или битловский Yesterday. То, что никто больше здесь не может… Петь умеешь?
Генрих удручённо вздохнул. Его вокальный опыт ограничивался участием в ротном хоровом исполнении, точнее — громком рёве «А для тебя, родная, есть почта полевая» под аккомпанемент грохота сапог по плацу, у Глеба обстояло не лучше. Вариант скандировать «Спартак» — чемпион' они отвергли, потому что заключённый темпонавт, скорее всего, решит, что от голода и побоев у него поехала крыша, нежели догадается, что коллеги близко.
На следующий день брат Симеон, терзаясь сомнениями и недоверием, всё же сопроводил пару из будущего к Софийскому собору. Именно там хранились древние рукописи. Зачем именно они, а не религиозные тексты, монах так и не въехал. Наверно, вообще отказался бы помочь, если бы Генрих не напел между делом:
Вино хвалити или хулити — не знаю,
Яко в оном и ползу и вред созерцаю.
Симеон, ковылявший по монастырскому двору, встал как вкопанный.
— Где ты это услышал, чужеземец?
— Так много раз, — не моргнул глазом хитрец. — Мы же в тавернах останавливались от Риги до Менска и дальше до Полоцка. Менестрели поют. Люди подпевают. Душевные слова. Меткие. Что за гениев рождает земля литовская!
Лесть была грубая, прямолинейная. Довольно дешёвая: коль еврейский корчмарь Моисей её знает, как и автора, два монаха могли запросто слышать её в Полоцке. Но Симеон купился. Даже морщины разгладились на суровом лице.
— Безделица… Есть же серьёзные, духовные вирши… Идём!
От Богоявленского собора до Софийского вдоль берега Двины было минут пятнадцать ходьбы быстрым шагом. Софийский, кстати, сильно отличался от виденного в учебнике, тот — с высокими стройными башнями-колокольнями, а существовавший в XVII веке отличался от него массивностью и приземистостью.
Симеон свернул раньше, к низкой бревенчатой пристройке, и провёл к клирику, восседавшему за конторкой в окружении натуральных залежей древних книг и свитков. Тот, древностью соперничавший с письменными сокровищами, тоже долго не мог въехать — зачем приезжим старые летописи, тем паче на их изучение нужны годы…
— Епископ наш благословил узнать, когда слово Божие пришло на языческие земли Руси, — вдохновенно соврал Глеб. — А поскольку он нам наказал: знанье — дороже любых людских богатств, я пожертвую целый угорский золотой на ремонт храма, если диакон или кто-то из монастырских послушников перепишет древнюю летопись.
Как и ожидалось, золото на бессребреников произвело надлежащее впечатление, особенно когда монета блеснула в руке. Духовная пища важнее телесной, но одними благими помыслами кровлю не переложишь…
К вечеру того же дня путешественники определились с листами, подлежащими копированию, клирик выделил в качестве «ксерокса» молодого пухлого монашка с коротенькими и очень проворными пальчиками, тот заверил, что может писать по шесть-семь страниц в день, то есть срочный отъезд отложился минимум на полторы недели.
— И ничего не нужно красть! — воодушевлённо рассуждал Глеб, когда оба спешили в Богоявленский к вечерней молитве. — Видел? Записи, что балтское поселение существовало здесь ещё до Рождества Христова, первый замок отстроен лет за сто до легендарного Веспасия, да и о нём упомянуто, правда — нелестно. Напился с подданными, оттого варвары пробрались в Полоцк, убили царскую семью, город разграбили и подожгли…
— Чо другого ждать от будущих членов блока НАТО? — поддакнул Генрих.
— Но — факт. Пришли кривичи. И древнерусское полоцкое государство жило здесь задолго до Киева и Рюрика. Теперь смотри. Мы получаем полноценный список Полоцкой летописи XVII века, подлинный. Кладём в футляр, покрытый промасленной мешковиной, и дружно помираем в яме около Гродно с этим футляром в обнимку. В «Веспасии» нужно будет только организовать раскопки в Полоцке, где-то у Богоявленского собора, чтобы «обнаружить» наш список.
— Напарник! Что мешает и вправду спрятать в подвале собора? Заложить камнями, залить раствором.
Глеб упрямо мотнул головой.
— Триста семьдесят лет — большой срок. Что-то здесь будут колупать, ремонтировать, перестраивать. В нашей яме надёжнее.
— Убедил. Чо же лейтенант не поступил как мы? Дался ему этот крест…
— Тоже не понимаю. Крест потом столько раз всплывал в истории. Если его изъять сейчас, куча парадоксов неминуема. Мироздание — несогласное. Естественно, не позволило забрать реликвию, а пацана обрекло на смерть.
— А мы вступим в бой с самим Мирозданием и спасём белорусского олуха. Если только нам самим Мироздание не надаёт по ушам.
О том, что они не получили предупреждение на срочное возвращение, то есть всё удастся как надо, оба больше не вспоминали, не считая чем-то важным.
Больше занимало другое: как, не привлекая внимания, изготовить набор отмычек, приобрести ещё один монашеский балахон, а также верховую лошадь с седлом и прочими аксессуарами, чтоб Мазуров отъехал от Полоцка на безопасное расстояние и ждал коллег со списком Полоцкой летописи. Нужен сообщник, знающий все ходы и выходы в городе, кто не откажется помочь за пару серебряных монет.
Кандидатура на примете имелась, но только одна.
Глава 7
Ни одна операция не проходит по заранее разработанному плану, потому что Мироздание норовит преподнести сюрприз. А ещё потому, что не всё предусмотрели.
Началось с того, что из клеток, запертых на столь же массивные замки, как входная дверь, наперебой доносились стоны, вопли, проклятия и требования освободить, но только не отклик на вопрос, где содержится Кирилл Мазуров с базы «Веспасий».
— Свободу Анжеле Дэвис! — вполголоса вспомнил Генрих детскую кричалку, которую они орали в пионерлагере по команде вожатого, как можно громче — чтоб услышали в Белом доме.
Лейтенант, едва узнаваемый в свете факела из-за фингалов, украсивших физиономию, молча стоял на коленках, уцепившись пальцами за прутья. Запашок стоял… соответствующий.
