Проклятый город - Молитвин Павел Вячеславович (список книг .TXT) 📗
— Начни-ка ты с начала, а то я ничего не понимаю, — попросила Эвридика и жалобно добавила: — Даже как тонула, не помню. И как сюда попала. А тут еще ты со своими загадками.
— Ну, лады. Делать нечего, все равно придется кому-то тебя в курс дела вводить, — обреченно вздохнув, смирился со своей участью котоусый. — Начнем с того, что никакие мы не террористы…
Говорил Генка Тертый складно, и чем дольше он говорил, тем больше верила ему Эвридика, и тем меньше хотелось ей верить в правдивость услышанного. Будучи сотрудницей Института изучения аномальных явлений, она знала, что в некоторых районах земного шара за последние десятилетия резко возрос процент людей, физическое строение которых отличалось от нормального. Санкт-Петербург и его окрестности действительно являлись одним из очагов мутаций, и хотя ученые выдвинули множество гипотез, имевших целью объяснить этот неоспоримый факт, ни одна из них не могла считаться доказанной. Чтобы понять причины мутаций, по инициативе ООН была создана Международная сеть Медицинских центров, располагавшихся в наиболее мутационно активных районах Земли. Центры эти, работавшие под контролем ООН, занимались как изучением различного вида мутаций, так и помощью недееспособным калекам и уродам: глухим, безглазым, трехруким, сухоногим, толстякам и дистрофикам, карликам и великанам, не приспособленным к жизни среди нормальных людей. Исключением среди ужасных, угнетающих глаз и ранящих душу мутантов являлись люди, обладавшие ярко выраженными паранормальными способностями, которых, впрочем, было так мало, что их ничего не стоило пересчитать по пальцам. Счастливцы эти в опеке, понятное дело, не нуждались и становиться добычей любознательных медиков не спешили.
Наряду с Медицинскими центрами существовали тайные лаборатории, упорно трудившиеся над «усовершенствованием» человеческого организма. Сфера интересов их была широка: от печально известных попыток создания ихтиандров и человекороботов, бездумно выполнявших заложенные в них программы, до сенсетивов разных направлений: предсказателей, ясновидящих, пирокинетиков, лозоходцев и т. д., и т. п. Официально работы в этой области были запрещены по двум причинам. Первая заключалась в чрезвычайно высокой смертности добровольцев, участвовавших в экспериментах в качестве подопытных кроликов. Согласно не слишком достоверной статистике, лишь полтора десятка из сотни прооперированных не превращались в калек, и хорошо, если при этом хотя бы один приобретал какие-то новые качества. Цюрихская международная конвенция запретила проведение подобных исследований, руководствуясь благим намерением «спасти людей от самих себя», ибо во всех странах достаточно «плохо информированных», то есть попросту обманутых, неудачников, готовых поставить на карту все, в призрачной надежде улучшить свое материальное положение. Вторая, вытекавшая из первой, причина заключалась в том, что ввиду крайней дороговизны исследований оправдать их можно было, только используя получившихся паралюдей для совершения неких сверхприбыльных деяний, каковыми, естественно, являлись деяния противозаконные.
Институту, в. котором работала Эвридика, многократно поручалось расследовать необъяснимые катастрофы, вроде столкновения в Ормузском проливе двух нефтеналивных танкеров, взрыв химического завода компании «Бразилиан ойл» и крушения самолета фирмы «Де Бирс», на борту коего находилась, по слухам, партия алмазов стоимостью в несколько миллиардов долларов. Такие, казалось бы, не связанные между собой происшествия объединяло два фактора: легко было отыскать тех, кому эти трагедии выгодны, и невозможно доказать злой умысел, поскольку все мыслимые меры защиты объектов, как от диверсий, так и от стихийных бедствий, были, по уверениям экспертов, своевременно приняты и должны были уберечь объекты от любых ударов судьбы. Сверхмощный компьютер Флоридского центра космических исследований на вопрос о гипотетическом злоумышленнике, способном проникнуть сквозь многоуровневые системы защиты, которыми были снабжены химический завод, танкеры и самолет, ответил однозначно и лаконично: «Дьявол».
Персонал химзавода не мог пронести с собой оружие, необходимое для повреждения находившейся в подземном бункере емкости с жидким ракетным топливом, но пирокинетик способен был сжечь герметические прокладки и создать необходимую для взрыва утечку вещества, а затем воспламенить его, находясь на достаточном удалении, чтобы не привлечь к себе внимания охраны и электронных средств слежения и сигнализации, которые ему, кстати сказать, тоже ничего не стоило вывести из строя. Столкновению танкеров предшествовал одновременный выход из строя главных и дублирующих бортовых компьютеров обоих судов, сопровождавшийся блокировкой ручного управления. Такое не то что осуществить, даже измыслить было мудрено, однако, согласно проделанным впоследствии расчетам, пара мощных телекинетиков теоретически могла сотворить подобный кунштюк. Что же касается самолета «Де Бирс», то в него ударила молния, пренебрегшая двумя эскортирующими истребителями, на одном из которых, по мнению «аномальщиков», находился сенсетив, обладавший даром аккумулировать и направлять в цель электрические разряды колоссальной мощности.
Одним словом, метазоологи, или метабиологи, как предпочитали они называть себя сами, сумели создать в своих лабораториях существ, обладавших поистине уникальными способностями, а хозяева их нашли способы погреть на этом руки, привыкнув плевать на любые законы из своего олимпийского поднебесья. Тайные лаборатории и научно-исследовательские центры продолжали плодить метабиотов, на что указывал рост числа «несчастных случаев», разорительных и гибельных для одних олимпийцев и на редкость выгодных и своевременных для других. Неолимпийцы оказывались в проигрыше при любом раскладе, ибо, «когда слоны толкаются, мошкара тучами гибнет».
Раз уж так повелось от веку, Эвридика воспринимала это как неизбежное зло. Кто-то, не жалея сил, работ нет для облегчения страданий несчастных в Медицинских центрах исследования мутаций, а кто-то убивает и калечит здоровых людей, пытаясь превратить их в метабиотов. Мерзавцев на свете хватает, спору нет, и всё же утверждение Генки Тертого, будто здешний МЦИМ трудится над изготовлением паралюдей, прикрываясь заботой об обиженных судьбой мутантах, выглядело совершеннейшей нелепицей. Слишком уж это цинично и подло, чтобы быть правдой! Однако самое ужасное и непонятное заключалось в том, что молодая женщина верила Тертому, ибо откуда-то знала о существовании в Санкт-Петербурге крупной компании по созданию метабиотов. Вот только откуда, оставалось неясным, хотя, похоже, сведения эти были каким-то образом связаны с произошедшим с ней самой несчастным случаем…
— Не верю! — с вызовом сказала Эвридика, когда котоусый закончил историю вызволения Оторвы из рук местных метазоологов.
— Чему? — с удивлением спросила Оторва, поднимая голову от кроссворда.
— Ничему не верю! Вы крутите мне мозги, пользуясь тем, что я нишегошеньки не помню! — тоном обиженного ребенка произнесла Эвридика, сознавая, что, если все услышанное правда, она попала в отвратительную историю, выпутаться из которой будет очень не просто. А тут еще наркотики, якобы обнаруженные полицией в ее вещах. Кто-то решил ее подставить и преуспел в этом. Но зачем? Кому понадобилось выдавать ее за наркоманку-террористку? Ответ был где-то совсем рядом, она знала его, но не могла вспомнить, и это доставляло ей почти физические страдания.
— Зачем нам врать? — рассудительно поинтересовался Генка. — Все мы считаем самым разумным выпихнуть тебя из Укрывища. Как говорится, баба с возу — кобыле легче. Врут же, как правило, с каким-то умыслом: со страху, в расчете получить помощь, поживиться или произвести хорошее впечатление…
— Погоди, Тертый, давай по порядку. Ты веришь, что я обладаю психокинетическими способностями? — Оторву то ли начал забавлять разговор, то ли с кроссвордом надоело возиться.
— Не верю! — выпалила Эвридика, жалея, что здесь нет Радова, и нисколько не сомневаясь, что если бы не его приказ, ребята тотчас бы выкинули ее из подводного убежища. Была в их повадках, лицах и глазах какая-то отчужденность, заставлявшая молодую женщину чувствовать себя кроликом, попавшим в клетку с гремучими змеями.
