Второе пришествие инженера Гарина - Алько Владимир (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Женщина выгнулась всем телом, сломалась в невозможности бежать или защищаться.
Гарин полуобнял ее, привлек к себе:
– Ну, ну, кроха. Мы здесь сейчас одни. Это все уже позади. Ты слишком долго была одна, – говорил он, или прикасался к самому тонкому в ней, неизъяснимому; впрочем, он и сам дрожал. – Есть в этом и моя вина. Но этому конец. Ты и сама это предвидишь… Как я понимаю тебя, – вернуть себя; да, да, это то, что надо! Но все исполнится, моя леди Макбет. Верь. А про земную ось… совсем, совсем неплохо, – говорил Гарин, поникнув головой, потирая виски. – Ну что же, будем считать, наша интермедия исчерпана, – продолжил он с несколько фальшивым пафосом. – Мы начинаем новый акт и выступаем на авансцену. Что вы скажете, мадам, если я предложу вам радикально переменить обстановку?
– Надоело, – процедила Зоя, не дослушав его до конца. – Все семь лет одно и то же. – Она откинулась на подушки, натянула на себя одеяло.
Гарин вымученно, невесело рассмеялся. Никогда он не чувствовал себя столь несостоятельным, как наедине с этой женщиной, и так решительно обязанный идти на все.
– На этот раз все значительно серьезнее, чем ты могла бы вообразить, – вкрадчиво начал Гарин. – Итак, мадам, не соблаговолите ли вы решиться на некоторую инспекционную поездку, с полномочиями наиширочайшими… стать наместницей Цезаря, Тутанхамона. М-м, в некотором древнейшем уголке земли, средоточия царств… врата, – и все такое прочее, – бегло проговорил Гарин.
– Что это? – подозрительно спросила Зоя. – Опять Перу? Южная Америка? Ты с ума сошел, Гарин! Никогда! За все блага… – Зоя выпростала голые ноги из-под одеяла. Села на постель. Окуталась широкими воланами пеньюара розово-голубых тонов. Исподлобья взглянула на Гарина глазами, полными отчуждения, как опустила голову и поправила прическу. – Сумасбродство дикое. Никогда! (Брови ее сошлись).
Гарин, весело-развязно, продолжил:
– Выслушайте же меня, наконец, мадам Ламоль, – назвал он боевое имя своей подруги. – Какая там, к черту, Америка… Это тоже не близко, не менее опасно, более утомительно, но это только Вы, кто сможет установить там нашу стальную ось… и дело завертится. По некоторым конкретным обстоятельствам, я не могу сейчас принять в этом личного участия, – в этом нет и надобности, раз у меня есть ты.
– Дело? Разве можно говорить уже о каком-то деле? Ничего не понимаю. – Зоя высоко закинула локти, поправляя прическу, перезакалывая шпильки (так, на всякий случай). Потянулась за новой папиросой. – И где же это?
– Это Ливия, – ответил Гарин, рассматривая ее как-то чересчур пристально.
– Вот как, – усмехнулась Зоя. – Кем же я там пребуду? Царицей Савской, новой Семирамидой? Кто меня там ждет?
– А хоть бы и так, сударыня, – дерзко ответил Гарин. – Со временем у вас будут любые средства к этому. Прежняя «божественная Зоя» – времен Золотого острова – будущей властительнице подойдет разве что в гувернантки, не в обиду будет сказано, мадам, – поправился на всякий случай Гарин. – Но это еще не так скоро… есть дела более неотложные. Надо будет еще обломать рога Роллингу, взять с него должок. Выстроить боевую колесницу, то бишь мою боевую модель. Устроить несколько горячих деньков в одном пришлом месте. При наличии первых двух пунктов программы остальное приложится. Ах, друг мой, мы начали с золота, это была слабость. Боги наперед всего посылают молнии и мстят людям… Ливия – вот плацдарм для будущей рекогносцировки театра военных действий. И мое присутствие там обеспечишь ты, Зоя. Посылая тебя, я знаю, – все будет устроено с моей волей и моим умом. Без тебя мое дело мертвое.
– Повторяешься. Ну, да ладно, – Зоя встала с постели. Вздохнула. (Слова Гарина, несмотря на невразумительность их, понравились ей). – Я сейчас.
Она прошла за легкую раздвижную ширму с китайскими дракончиками. Розовый с голубым пеньюар взлетел по краю бамбуковых жердочек, словно фламинго. Появилась она вновь в лиловом шлафроке, свободно ниспадающем и стелющемся по полу. Глухой узкий ворот подходил под самое горло. Зоя была решительна и строга. Большие сине-серые ее глаза взволнованны.
– Так, когда же предстоит мне сия миссия? Уточним сроки, – спросила она вполоборота к Гарину, вздымая гребнем височки и косясь на этого невозможного человека и «горе-изобретателя».
– Я полагаю, через 2-3 месяца. Прежде потребуется некоторые строительные и артезианские работы. С этим справится один мой человек. Чисто техник. На большее он не подойдет. На втором этапе прибудешь ты. А пока, – Гарин потянулся, как бы с ленцой, с девятичасового сна, фактически не смыкающий глаз вот уже двое суток. – Не мешает нам с тобой выбраться для некоторой увеселительной прогулки, как я тебе и обещал. Разве мы этого не заслужили? Предлагаю Берлин. Там сейчас выкручивает магнетические пасы некий Оскар Лаутензак. На мой взгляд, шарлатан и сукин кот. Но женщин он забирает. Я думаю, твое целомудрие (хе-хе) не пострадает от лицезрения сия субъекта.
– Ну, это уже слишком, Гарин. Ты забываешься. В конце концов, ты на моей половине, – почти черная фигура в полусумраке комнаты сложила на груди руки. Из-под края ворота протекла платиновая цепочка – амулет с хранимым ядом кобры.
– Чу. Чу. Но вместо оперетты, так любимой тобой, сейчас все Вагнер. Театр – метафизичен. Мюзикл – сутенерски пошл. Эротика – и вовсе тяжелое занятие для немок. (Зоя наморщила нос). Все другое – кабак. Ну, там видно будет, – скомкал Гарин и вдруг загрустил. Никогда, во все годы, у них не было и привычки прощаться. Но сейчас, случись что, это означало бы навек. Через полчаса он ушел.
Зоя привычно осталась одна. Подошла к окну. Приподняла жалюзи. Холодное неяркое утро прихлынуло от самых вод. Притянуло к себе женщину. Отпустило. Как никогда захотелось свергнуться. Перспектива гор была неясна. На этот раз ни слова божьего, ни гласа человечьего не носилось над этими пустынными водами. Установилась тишина безвременья. И будь на ее месте некий Хенке, бургомистр К., он бы устрашился.
*** 56 ***
К вечеру этого же дня перламутровый «ситроен» въехал в пределы города Пльзень, в ста километрах от Праги. Еще через час в задней комнате флигеля уединенного дома проходил разговор. Говорил больше один, полулежа на оттоманке, забранной цветистым покрывалом с национальным чешским узором. Закинув одну руку за другую, он методично выговаривал, как если бы задал себе легкий труд, чтобы не свалиться в тяжелый сон раньше времени. В комнате было уютно, как-то зелено-сумрачно, – горела только настольная лампа под абажуром. Окна были распахнуты в сад. Вздрагивали, чуть шевелясь, светлые гардины, но не было, казалось, ни дуновения ветерка, только некое шелковичное брожение жизни, какое и мог лишь выказывать один сад в плотную летнюю ночь. На подоконнике топорщились флоксы. Снаружи лез хмель, в свою очередь теснимый кустами таволги и ракитника. Шелестело и роптало все, но более от смирения и полноты уединения. Так-то было лучше, в этом сонном городишке, в центре Европы. А, тем не менее, прислушаться было к чему: слова, даже привычные, звучали здесь, точно из фантастических пьес и романов Карела Чапека, чеха по национальности. Речь была насыщена научно-технической терминологией, изобиловала недоговоренностями и названиями географических мест за тридевять земель от места их произношения. Слушатель – Казимир Мыщеловский, был отмечен суровыми чертами лица, умным взглядом и величайшей порядочностью. Это последнее было, пожалуй, краеугольным камнем в планах, излагаемых человеком на оттоманке; для которого с риском доверяться, кому бы там ни было, стало жизненно необходимым в его борьбе и одиночестве. И, право, трудно было бы найти человека более открытого, честного и ответственного, при всей прочей его незаурядности, чем Мыщеловский: геолог, проходчик, вулканолог, спортсмен-альпинист, сделавший себе имя исследованием огнедышащих сопок Зондской гряды. Эта же щепетильность и порядочность могла оказаться и камнем преткновения в намерениях Гарина использовать этого человека в определенно преступных своих планах.
