Разрозненные рассказы - Брэдбери Рэй Дуглас (книги TXT) 📗
Я сидел и слушал.
В дальних комнатах, налитых мягким зеленым светом, точно лесная чаща, так славно, по-осеннему шуршат листы, пронесется еле слышный вздох, мелькнет еле уловимая усмешка, слабое движение руки, блеснет кольцо, понимающе, по-беличьи зорко глянет чей-то глаз. Меж наполовину опустевших полок пройдет запоздалый путник. В невозмутимой фарфоровой белизне туалетной комнаты потекут воды к далекому тихому морю. Мои люди, мои друзья один за другим уходят из прохладных мраморных стен, от зеленых прогалин, в ночь — и эта ночь много лучше, чем мы могли надеяться.
В девять я вышел из библиотеки и подобрал брошенный ключ. Со мною вышел последний читатель, старый человек; пока я запирал дверь, он глубоко вдохнул вечернюю свежесть, посмотрел на город, на почерневшую пятнами от погасших искр лужайку и спросил:
— Могут они прийти опять?
— Пускай приходят. Мы к этому готовы, не так ли?
Старик взял меня за руку.
— «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком, и теленок и молодой лев и вол будут вместе…» 15
Мы спустились с крыльца.
— Добрый вечер, Исайя, — сказал я.
— Спокойной ночи, мистер Сократ, — сказал он. И в темноте каждый пошел своей дорогой.
Час Привидений
Это был самый лучший час.
Это был замечательный час суток.
Это был Час Привидений.
Посередине комнаты Тимоти что-то закрутилось, и возникло невероятное привидение.
Посередине комнаты Ральфа встал второй призрак, немыслимой величины и загадочного облика.
Посередине логовища Элис, на другой стороне коридора, соткался из света, снующего взад-вперед; из воздуха и из танцующих пылинок третий — печальная, со скорбным взглядом незнакомка.
В гостиной, внизу, встречал нежданных гостей отец.
А мать? Мать в это время хозяйничала на кухне, между тем как Ведьма-Повариха качалась в горячем воздухе над плитой, что-то напевала пряностям, листала поваренные книги, что-то добавляла в кушанья. Только дотронувшись рукой, ты узнал бы, которая из двух настоящая. Старую толстую Ведьму твои пальцы проткнули бы насквозь. Пальцы остановились бы, ткнувшись в жаркую летнюю плоть Хозяйки Дома.
— Вот здорово! — крикнул Тимоти.
— Его можно обойти вокруг! — воскликнул Ральф.
И это была правда.
И они стали кружить и кружить вокруг своих Привидений, электронных див, принесенных невидимыми лучами специально для них, в их комнаты.
— Они настоящие!
— И все-таки не совсем…
— Повторите все снова, — сказала Элис лучезарному воздуху.
— Да, — попросили мальчики, — говорите еще!
И призрак Марли 16 в комнате Тимоти затряс своими цепями из копилок и висячих замков и, вперив в мальчика взгляд похожих на бледные устрицы глаз, загоревал по своей погибшей душе:
— О, горе мне! Я ношу цепь, которую сам сковал себе при жизни… Мне нет отдыха, нет покоя! Да будет тебе это уроком, Эбинизер Скрудж!
А у постели Ральфа между тем призрак слепого Пью смял в руке маленький клочок бумаги с чернильным кружком на нем и воскликнул:
— Черная метка! Я обречен!
И почти потерял сознание, когда откуда-то из темных углов комнаты донеслась — топ-тумп, топ-тумп — поступь одноногого человека, шагающего в темноте по дороге вдоль берега какого-то далекого моря.
Элис была в восторге.
Ее Привидение, молодая женщина с волосами, развевающимися на ветру, постучало в залепленное снегом окно и прокричало имя необузданного человека:
— Хитклиф!
И в зимней ночи распахнулась висящая в воздухе, в середине комнаты, дверь. Откликнувшись на зов, оттуда выбежал человек и исчез с Грозового Перевала, затерялся в буре снежинок, падающих на пол и тающих, не оставляя следа.
— Голограммы, — прошептал Тимоти, — телесвязь. Лучи лазеров и небывалые машины…
— Замолчи! — остановил его Ральф, младший, но более мудрый. — Не хочу этого знать. Я хочу только смотреть! Лучше Привидений нет ничего на свете. После слепого Пью у меня побывали фараон Тутанхамон, и Рикша-Призрак, и… черт возьми, может, прямо сейчас?
Он нажал на кнопку. Свет лазера переткал наново свой ковер. Слепой Пью исчез, а с ним и стук деревянной ноги на далекой дороге.
Из туманов над болотами, в свете молнии, под мелким дождем, поднялась и залаяла, сверкая глазами, собака.
— Милый пес, — сказал Ральф, — милые Баскервили!
В гостиной горевал дух отца Гамлета:
— О, слушай, слушай, слушай! Если только ты впрямь любил когда-нибудь отца…
— Одну чашку шерри, — напомнила Покровительница Кухни, компьютерная память, которая всегда посоветует, как лучше приготовить то или иное блюдо. — Две…
— Благодарю вас, — прервала ее хозяйка и щелкнула тумблером.
Повинуясь силе молний, Кухонное Привидение исчезло.
— Обед готов! — крикнула, выглянув в коридор, мать.
— Вы, — сказал то ли Тимоти, то ли Скрудж, — вовсе не вы, а лишь капля горчицы, непрожаренная картофелина…
После чего старый Марли провалился с криком отчаяния в собственные кости и растаял.
— Приходи снова в восемь! — сказал Ральф.
И собака ушла в трясину ковра.
— Как жалко! — заплакала Элис, когда Хитклиф и его возлюбленная убежали сквозь стены комнаты.
Гостиная: свет утра в Эльсиноре. Отец Гамлета удалился. А отец этого дома встал и пошел обедать.
Точно так же, как и его реальные дети, побежавшие на зов реальной матери, и реальной пище.
Час Привидений кончился.
Полумрак лазерных визитов рассеялся.
Но предстоял вечер. И когда с уроками было покончено, их всех уже ждали новые призраки. В стенах таились Духи Прошлых, Нынешних и будущих Святок. Своим призрачным фонарем сигналил с верхних ступенек лестницы Стрелочник-Призрак. Их дом стал теперь настоящим «Домом с Привидениями».
— Я взял на себя смелость, — сказал отец, — пригласить к обеду Платона и Аристотеля.
— Уж слишком много они говорят! — проворчал Ральф.
Но тут эти два старика вдруг неслышно встали около них.
— Как дела в «Государстве»? — спросил Тимоти.
— Как дела?..
И Платон рассказал ему быстро, хорошо и правдиво.
Изумленный Ральф выпрямился на своем стуле, поморгал и сказал:
— Раз так, то не исчезай. Расскажи снова.
И Платон рассказал. И это было почти так же хорошо, как слепой Пью или вой собаки Баскервилей на болоте, среди трясины.
Акведук
Каменные арки стремительно несли его по стране огромными скачками. Воды в нём пока не было, по его шлюзам гулял ветер. Возводили его не один год, он начинался на Севере и тянулся на Юг.
— Скоро уже, скоро, — говорили матери своим детям, — вот достроят Акведук и тогда на севере, за тысячу миль, откроют шлюзы, и к нам побежит прохладная водичка для наших посевов, цветов, в наши бани, к нашему столу.
Дети смотрели, как камень за камнем растёт Акведук. Он возвышался над землёй на тридцать футов, через каждые сто ярдов были устроены водостоки в виде химеры с разинутой пастью, вода должна была политься из них тонкими струями в домашние бассейны и резервуары.
На Севере была не одна страна, а две. Вот уже долгие годы там раздавался звон сабель и треск щитов.
В Год Завершения Строительства Акведука эти две северные державы выпустили друг в друга миллион стрел и вскинули миллион щитов, сияющих как миллион солнц. Стоял такой гул, словно где-то грохочет океанский прибой.
На исходе года Акведук был готов. На знойном Юге люди спрашивали друг друга в нетерпении: