Пленники чёрного метеорита. HЛO из Грачевки(Фантастические повести) - Бачило Александр Геннадьевич
Вечером появился Волков. Внимательно выслушав наперебой говорящих ребят, он отказался сходить посмотреть на очередное чудо. Только потряс стеклянную баночку, сощуря глаза, да прочитал листочек экспертизы.
— Отчет подготовь, — тихо попросил он Граковича. И когда тот протянул ему три листа готового отчета, не глядя подписал и встал из-за стола, ни разу не покачавшись на стуле, что в лаборатории считалось ужаснейшим признаком.
— Установку компенсаторов начнем немедленно. Сначала включим только одну головку, для пробы. Кроме того, с завтрашнего дня объявляется особое положение. Ну, что приуныли? — обратился он к сотрудникам. — Али мы не соколы?
Деланно-бодрый тон шефа никого не обманул. В тишине звякал инструмент, укладываемый Сеней. Гракович докуривал сигарету, держа в руках халат.
Работа пошла так плохо, что объяснить ее плохим настроением ребят не удалось бы.
В генераторе почему-то сгорели лампы выходного каскада. Долго искали лампы. Инструмент валился из рук. Миролюбивый Сеня сцепился с Кириллом.
— Не брал я ничего! И проводов не путал! — багровый от натуги, оправдывался Кирилл.
Уже давно опустели коридоры института. На площадке перед главным входом фырчали моторы машин. Какой-то весельчак из лаборатории сверхмелкодисперсных систем, высунувшись в окошко, закричал, скаля зубы:
— Эй, Волчата! Чего ползаете, как сонные мухи? Домой пора!
Волков вытер вспотевший лоб и посмотрел вверх. Весельчака как ветром сдуло.
— Агафон, похоже, мешает, — глядя на развеселую работу, покачал головой Гракович, и Волков окончательно понял, что говорил Гракович сегодня совершенно серьезно.
Серое рассветное небо над океаном чуть золотили лучи невидимого пока еще солнца. Серовато-зеленые волны, покрытые барашками пены, бестолково толпились внизу. Левке показалось, что каждая волна старается подпрыгнуть повыше, чтобы рассмотреть, в какой стороне берег, куда направить свой бег.
Пашка уже третий раз подряд по убегающей в море гряде островов пытался выйти на остров «Верблюд». Островок словно корова языком слизнула. Помянув неизвестно кого недобрыми словами, Павел ввинтил тарелку в небо. Успевшие померкнуть звезды засветились ярче. Так и не обретя голубизны, небо стало темно-синим, а затем почти черным. Из-за горизонта появилось солнце. В дымке атмосферы лучи его переливались всеми цветами радуги. Преобладающим был багрово-красный цвет.
Тарелка медленно снижалась, скользя к выбранной Павлом светлой точке на поверхности океана. Левка со стоном зевнул.
Павел не выдержал и зевнул тоже.
— Пашка, мы тебя уволим, — пригрозил Тихон. — Ты на вахте, зевать не имеешь права.
Павел, вот уже полдня пребывавший в безобразном расположении духа, шутки не поддержал.
— Остров, — угрюмо отозвался он.
Тихон и Левка привстали и посмотрели вниз.
— Ты что же это делаешь? — испугался Тихон. — Это же не наш! Он обитаемый. Дым вон… полоса взлетная. Ничего себе шутки. Забыл, какие «Миражи» из себя?
— Паша, бежим… — отполз в центр тарелки Левка. — Висим тут на виду у всего честного люда, бредни порождаем о летающих тарелках. Бежим, Паша.
Поскольку Павел из упрямства не торопился, Тихон оттолкнул его плечом, прижал правую у глобуса клавишу и почти незаметно повернул шар. Внизу на миг мелькнула туманная пелена.
— Во! — крикнул Левка, сидящий спиной к пульту. — Вон он, наш остров!
— Может, и не наш вовсе? — Павел развернул тарелку.
— Наш. Он один тут такой маленький.
— А может, и не один? — с вызовом продолжил Пашка. — Острова вообще грядами существуют.
— Географию ты, Паша, теперь знаешь, — не без ехидства сказал Лев.
— Хм… Так то разве география? Скукота одна. Вот это — география!
Пашка повеселел. Тарелка полого скользила к острову. Стала видна скала «Верблюд». Снизившись, Пашка заложил крутой вираж. Опрокинувшись, мимо торжественно проплыла скала, ступенями уходившая в море. Показался соломенно-желтый пляж.
Тарелка стремительно шла над самой водой.
— Только без фокусов, Паша, — встревожился Тихон.
— У нас с вами вся последняя жизнь — сплошные фокусы, — успокоил его Пашка и, неожиданно притормозив, чиркнул дном тарелки по воде.
Фонтан брызг взметнулся впереди и беззвучно ударил о купол. Тарелка замедлила ход. Павел шевельнул пальцами, и вода сомкнулась над куполом.
Внизу расстилался сказочный мир кораллового рифа. Шевелились, словно живые, зеленые и бурые листья водорослей, яркими искорками мелькали среди них незнакомые ребятам рыбы. Тарелка прошла над торчащим из песка камнем, и Павел увидел под его покатыми боками семейство морских ежей, грозно растопыривших свои черные иглы. Вспомнив, как во время прошлого посещения «Верблюда» он напоролся на такие же колючки, Пашка сердито отвернулся.
— Вот она! — крикнул Левка, показывая вверх. — Помните, я говорил.
Друзья подняли головы и увидели покачивающийся на зеркальной поверхности океана красно-фиолетовый пузырь. От него уходили вниз, в воду, длинные белесые щупальца.
— «Португальский кораблик»… Медуза-убийца!
— Вот только убийц нам не хватало, — проворчал Пашка и легонько нажал на клавишу подъема.
Студенистое тело медузы соскользнуло с купола. Тарелка выскочила на поверхность.
Тихон смотрел, как на них надвигается пологий вал. Вот волна накатилась, накрыла тарелку, и все вокруг стало голубовато-зеленым. Где-то высоко над головой серебрилась поверхность океана. Потом она приблизилась, и вот уже вода оказалась далеко внизу.
У Левки началось что-то вроде приступа морской болезни. Он закрыл глаза и раскачивался из стороны в сторону.
Не меняя высоты, Пашка разогнал тарелку, и она неслась, прошивая одну за другой горы океанских волн.
— Умница, — ласково сказал Пашка, словно тарелка была живым существом. — Все может.
— Точно, — подтвердил Левка. — Может все. По-моему, даже слишком много.
— Не понял? — замедлил ход Павел.
— Когда мы здесь на острове спорили, я промолчал, — пояснил Левка. — Но потом подумал… Тихон прав, конечно, Паша… Тарелка наша — это что-то очень серьезное. Нужно хотя бы дядьке Тихонову ее показать. Жалко, конечно… спору нет. Ужасно жалко. Но и так вот… Нечестно как-то получается. Не игрушка все-таки.
— Согласен, — коротко ответил Тихон.
Пашка шмыгнул носом. Помолчал.
— Что вы все сегодня сговорились, что ли? То тарелка, то теперь Левка.
— Как это — тарелка? — встревожился Тихон.
— Когда меня из сарая вышибло. Сначала голоса послышались. Повернулся, а она… это… сворачивается, вроде. Ну, я ухватился за край. А она дунула чем-то. А вдогонку еще и говорит: «Хватит, мол, одному!»
— Стоп, стоп… я тоже что-то похожее слышал… Но не так. Лев, ты слышал что-нибудь, когда этот… — Тихон кивнул головой, — сквозь стены ходить начал?
— Пашка, помню, орал: «Куда, — говорит, — …!» А чтобы еще что-нибудь… Хотя, постой… Вроде было: «Хорошо с одним… или с одной…»
— Ой, мужики… Что-то не то, ей богу… Не надо было лететь сегодня. А ну, как она вместе с нами начнет сворачиваться?
— Решили же, Тихон. Золото в море спихнем и домой. Не оставлять же сорок тонн кому попало. Да и образец отпилить нужно. Ученым, поди, пригодится…
— Так я разве против этого? Просто надо было кому-нибудь остаться. Мало ли что.
— Хм… Вот и оставался бы.
Тихон замолчал.
— Мы же ненадолго. — Пашка вытащил откуда-то из-за глобуса свои часы с потертым ремешком, глянул на них и засунул обратно. — Недолго, — повторил он.
Действительно, с золотом они управились удивительно быстро. Отпилив образец «второго увеличения», Павел отдал его Тихону и молча кивнул в сторону скалы, под которой белел полотняный мешок. Захватив с собой ножовку, он молча побрел к сияющей куполом тарелке. И был он теперь похож на скрипача, уходящего со сцены: долговязый и нескладный со смычком-ножовкой.
