Обладатель великой нелепости - Левандовский Борис (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Я подумал… – первым нарушил молчание Смешливый, сейчас в его голосе не было обычной иронии. – Каким видит наш мир Отрыватель голов?
– Иначе… – отозвался художник.
Задумчивый, стоявший чуть сзади учителя и друга, заметил, как тот вздрогнул.
– Иначе. Но не стоит об этом говорить.
Что-то в голосе Мастера заставило Смешливого пожалеть о своих словах.
Они помолчали еще несколько минут, глядя на засыпающий город, который постепенно погружался во мрак, медленно подчиняясь необходимости признать законную власть ночи и отдаваясь в ее бесплотные объятия. Здесь, близко к окраине, это ощущалось особенно.
– Ну, что ж, друзья мои, – сказал старый художник, повернувшись к ученикам. – Становится поздно, пора… С кого начнем? Может быть, с тебя? – с тщательно скрываемым сомнением и в то же время с какой-то отцовской надеждой он посмотрел на Задумчивого.
Тот собирался что-то сказать, но лишь неохотно кивнул. Похоже, он предпочел бы вообще не открывать рта – в такие моменты он всегда чувствовал себя не уютно, казалось, все мысли куда-то исчезали, как мелкие деньги, когда они тебе больше всего необходимы. Но худшее было в другом.
Вот, к примеру, взять Смешливого… Как говорил Мастер – «Несмотря на неизлечимое косоглазие в изображении перспективы, он все же умеет видеть». Смешливому почти всегда удавалось вызвать одобрительную улыбку старика, и при этом парню легко давалось вести себя так, будто его это совершенно не волнует (а может, так оно и было?). Они, конечно, друзья, но… Смешливый будто почти всегда говорил то, что художник желал от него услышать – не дословно, наверное, – но в принципе. Задумчивый этого не понимал и раздражался еще сильнее. Потому что не мог взять в толк, чего именно от него пытаются добиться. Он без особого труда мог изобразить с точностью до мелких деталей (даже по памяти) любой пейзаж или натюрморт, виденный лишь мельком – причем, гораздо реалистичнее (почти фотографически) и лучше владел кистью, чем остальные, – в том числе и Смешливый. Так чего же от него еще хотят? Почему старик…
– Ну… – Задумчивый вздохнул как человек, заведомо убежденный, что перед ним поставлена непосильная задача (а главное, совершенно бессмысленная на его взгляд), – Дома… Улицы… Фонари… Я не понимаю! – внезапно вспылил юноша. – Черт! Ну зачем все это? Разве не гораздо важнее в точности передать то, что реально существует? То, что может увидеть каждый, то, что есть! Для чего нужны все эти выверты? Почему я должен что-то выдумывать?!
В глазах художника пронеслось чувство какой-то безнадежности, но он сумел спрятать этот взгляд, отвернувшись в сторону ночного города.
– Не выдумывать… видеть. По-твоему, выходит, живопись умерла еще сто лет назад, когда появилась фотография?
Задумчивый промолчал.
– Нет, не умерла, – тихо проговорил старик. – И этого никогда не случится, пока существует мир, человечество… и люди, очень редкие люди, по-настоящему способные делать видимой скрытую суть вещей – для каждого. А вот уже какую именно ее грань – зависит от самого художника. Я надеюсь, ты понимаешь, что мне хотелось сказать, или когда-нибудь поймешь… Ну, что ж, давай оставим это. – Он повернулся к зааплодировавшему Смешливому. – Может, тебе удалось что-то увидеть?
Тот кивнул. Задумчивый подумал, что его сейчас стошнит от его самодовольной рожи.
– Я вижу огромный пещерный остров. Он населен маленькими суетливыми существами, построившими его. Сейчас, с приходом ночи, они разбежались, чтобы спрятаться в этих многоуровневых пещерах правильной геометрической формы. Каждый в своей собственной дырке. Там они чувствуют себя уютно и безопасно…
Задумчивый поморщился – опять эти чертовы бредни. Но, похоже, старик как раз и хотел услышать что-то подобное. Парень перевел взгляд со Смешливого, впавшего в бред, на художника, стараясь рассмотреть его выражение. Тот как всегда улыбался, будто меломан, дождавшийся, когда по радио запустят любимую песенку. Задумчивый внезапно понял, с какой радостью увидел бы их обоих сейчас в гробу – старого учителя и старого друга. Обоих.
– …Эти существа. Они многое изобрели для удобной жизни, – описывал свое видение Смешливый. – Выстроили ровные дороги, чтобы быстро по ним передвигаться в пещерном городе в своих железных ящиках на колесах и успевать во все концы. Придумали тысячи специальных правил для поддержания порядка, множество способов развлечения и еще… черт знает сколько всего…
Смешливый перегнулся через невысокий парапет, глядя вниз:
– Они… – и запнулся, заметив там что-то.
По отвесной стене прямо на него надвигалась странная тень. Уже через секунду он рассмотрел какой-то резко очерченный силуэт. Это нечто цеплялось за выступы оконных рам, балконов, неровности в стене и перебирало конечностями с быстротой и ловкостью насекомого. Зрелище было абсолютно нереальным. Всего через две секунды это уже приблизилось настолько, что Смешливый мог различить глаза – две бездонные шахты, уходящие в глубину чужого отвратительного мира – в них таилось какое-то нечеловеческое торжество.
– Господи… – выдохнул Смешливый, глядя на приближающегося монстра. – Господи! Я понял, кто…
За этими словами старый художник и Задумчивый увидели, как дикая неизвестная сила вырвала Смешливого с крыши, протащила через парапет и увлекла вниз. Парень словно исчез. Как в параличе, они слушали его быстро удаляющийся вопль. Скорее удивленный, нереально растянувшийся крик, который оборвался несколькими секундами позже – внезапно, будто наступили на горло тяжелым сапогом. И больше ничего. Кроме тоскливого завывания ветра…
Больше ничего.
Не решаясь принять случившееся, Задумчивый и художник ошеломлено переглянулись.
– О нет… – глухо выдавил Задумчивый. Его лицо стало похоже на угольный набросок, выведенный на белой стене в темном переулке.
Когда его взгляд вернулся к месту, где недавно стоял Смешливый, ему показалось, что чьи-то холодные пальцы осторожно ощупывают его живот изнутри… Там, у парапета, возвышался темный причудливый силуэт. Их разделяло всего пять-шесть метров. На миг у Задумчивого появилась надежда, что… Но эта странная фигура совсем не походила на Смешливого.
Тот, кто стоял у парапета, сделал к ним один шаг – его движения напоминали попытку эпилептика двигаться плавно во время припадка – и остановился, как бы раздумывая.
Затем прозвучал резкий, вызывающий озноб скрежет, на который было не способно ни одно живое существо.
– Это не он… – задыхаясь от ужаса, проблеял Задумчивый. – Это… кто-то другой…
– Этонеон!.. – безумственно режущий голос вновь заставил вздрогнуть обоих людей.
Если бы старый художник обладал таким же острым зрением, как его ученик, то чудовище, возникшее в нескольких шагах перед ним, вызвало бы у него ассоциацию с обретшим плоть бредом помешанного эксгибициониста. Но старик мог видеть только темную фигуру на фоне огней города. Он бросил взгляд на застывшего, словно каменное изваяние, ученика, который видел больше, и шагнул к неизвестному.
– Кто вы? Что происходит?
Еще один шаг навстречу:
– Где мальчик?
– Не подходите!.. – простонал Задумчивый, уже поняв, кто в этот вечер составил им компанию на крыше. Наверное, то же самое понял и Смешливый за секунду до своего падения. – Ради Бога, не делайте этого!
В то же время Задумчивый с безнадежной тоской думал о ведущем вниз открытом выходе с крыши, словно вопившем: СЮДА! СПАСЕНИЕ ЗДЕСЬ! БЫСТРЕЕ! – но находившемся слишком далеко, чтобы успеть добежать и захлопнуть за собой надежную неприступную дверь из толстых стальных листов – тяжелую и мощную, как броня танка. Но он не успеет, НЕ УСПЕЕТ… Даже если Мастер отвлечет чудовище на себя.
«А что потом, парень, если бы и удалось, что потом?..»
– Не надо!.. Не подходите БЛИЗКО!
Художник, не реагируя на его крик, сделал еще один шаг к монстру.
