Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Этого не может быть, — мягко прервал Саат. — Вы многое о себе еще не знаете, я уверен. И мы вас научим.
Рехи понял, что собеседник непуганый дурак, увязший в своих догмах, а еще больше — в бесконечной жадности. Будто он не видел пепла, укрывавшего плотным ковром улицы Бастиона. А если и видел, то не связывал внезапное ухудшение и без того мерзкой погоды с влиянием ненавидящего род людской Двенадцатого. Или наоборот — знал что-то, о чем Рехи еще даже не подозревал. В первое верилось охотнее. Просто дурак с догмами, не более того.
— Но как вы меня научите, если даже не отпускаете из покоев? Я бы хотел побродить хотя бы по дворцу. Если уж мне отводится такая роль, если уж мне придется жечь руки для твоего обогащения, Саат, то я хочу чуть больше свободы. И да, черные линии мне подчиняются все лучше. Можно даже не учить.
— Ладно, я понял намек.
Рехи обрадовался, но Саат только сделал вид, что понял намек: он позволил Стражу осмотреть часть дворца в присутствии целого отряда стражников и Вкитора во главе процессии. Потом Рехи даже вывезли на улицу и пронесли в крытом паланкине по центральной улице, усыпанной обломками. Вновь окружил рев толпы, снаружи кто-то подбегал к паланкину, упоенно кричал:
— Страж! Исцели нас! Страж, прими нас!
— С дороги, чернь! С дороги! — басили стражники, из-за плотных дверей со шторками доносились звуки борьбы. Кого-то отпихивали древками копий, хлестали плетками, пинали ногами, отгоняя от Стража. Его вновь превратили в предмет, в неразумную игрушку.
— Исцеления только по указу жреца Саата. Нечем платить — нет исцеления. Нечем платить — нет исцеления, — провозглашали глашатаи.
Рехи давился отвращением к Саату и к себе. Любая просьба извращалась и искажалась до неузнаваемости. В такой бы момент посреди толпы и временной неразберихи сбежать куда подальше! Но мешали вновь обожженные руки и отсутствие оружия. Да еще обещание, данное незнакомке Санаре. Слишком мало и одновременно слишком много.
Безумное шествие сменялось часами покоя в заточении. И превращалось в очередное поклонение исцелителю в прокопченном тронном зале. Рехи вел себя тихо, покорно, стараясь не вызывать подозрений. Какое-то время он рассчитывал, что охрана сократится. Да и с этим не заладилось: к концу подходила вторая неделя, назначенная встреча с Санарой приближалась. А Рехи даже близко не представлял, где вход в старый акведук.
Вкитор и Саат по-прежнему внимательно приглядывали за своим великим артефактом из плоти и крови. Водили его по замку, показывали выгоревшие сады. Рехи узнал место, где лиловый жрец объяснялся в любви с Миррой, узрел воочию пристанище безумца — башню старого адмирала, посмотрел вблизи на развалины внутренней стены вокруг дворца — там получил стрелу в спину лиловый жрец. Призраки окутывали его, вставая яркими картинками, точно спаяли, как два лезвия одного меча, прошлое и настоящее. А на острие жалом смерти поблескивало будущее.
— Пойдемте, Страж, пойдемте, — постоянно притворно ворковал над ним Вкитор. — Вам пора возвращаться в ваши покои. Вы ведь достаточно видели свой народ?
— Не видел вовсе.
— Ну как же так, как же так.
— По-вашему, его реально увидеть через задернутые шторы, когда тебя проносят через одну улицу? — фыркнул Рехи, когда Вкитор мягко подхватил его под локоть, повелевая развернуться и покинуть старый сад, поросший не шелковой зеленью, а «цветами» горького пепла.
— Этого достаточно. Смилуйтесь над вашими почитателями. Они не вынесут такой благодати. Им достаточно увидеть воочию и объект, на который снизошла ваша сила. Пойдемте, Страж, пойдемте!
Рехи зря надеялся на новую степень доверия со стороны жрецов, которые после исцеления провели «объект», то есть Инде, по всем улицам, Они показывали перепуганную девчонку как неживую диковинку. Рядом с неподвижно застывшей внучкой радостно орала славословия тронувшаяся от восторга бабка под дружный вой служителей культа. Противно. Всю эту шумную процессию Рехи лицезрел с балкона, пока некогда великий город покрывался серой корой пепла.
«Пожалели бы малую: таскать ее с открытым-то лицом. От проказы вылечилась, так легкие начнет выкашливать, как половина людей в Бастионе. Хорошо, что к эльфам не так липнет всякая зараза», — поморщился он, проглатывая комочки сажи.
Пепел кружился в воздухе плотными хлопьями, а земля все чаще гудела от далеких извержений. Алый горизонт заливала кровь, когда верхушка очередной горы, маячившей силуэтом вдалеке, оглушительно взрывалась. Тогда-то горожане вновь спешно закрывали двери и завешивали окна, надевая на лица промоченные тряпицы. Несколько ветхих зданий, правда, обязательно разрушались после каждого подземного толчка. Но Бастион как единое целое стоял непоколебимо, и в его жадные пределы стекались новые и новые беженцы.
Пришедшие из-за гор подтвердили страшную весть, принесенную черным вестником, Сумеречным Эльфом: там остался только огонь. Деревня Ларта оказалась одной из многих, но самой невезучей. Именно от нее пошел умиранием тела земли огненный разлом, слившийся уродливым шрамом с предгорьем гейзеров.
Будущее представало размытыми нечеткими штрихами. Все застыло в усталом ожидании конца. Лишь наделенные разумом существа с безумным упорством продолжали копошиться. Они ползали по улицам города, как черви в туше дохлого ящера.
— Это лишь вопрос времени, когда вы все умрете, — услышал Рехи голос во сне. Сперва ему показалось, что это лиловый жрец, но тот обычно приходил со странными стихами. Сумеречный Эльф навещал недавно, да и голос его звучал иначе.
— Митрий? Появись, ох, появись, «учитель». Ты второй, кому мне не терпится набить морду, — прошипел сквозь зубы Рехи, стягивая с себя обескровленную девицу, с которой он провел полночи, а потом вонзил ей зубы в шею. Она слабо зашевелилась, подавая признаки жизни, и сползла на пол, где вновь провалилась в измученное забытье.
Рехи стер кровь с подбородка, слизав последние капли. Возможно, Митрий ожидал, что его Страж превратится в новое чистое существо, если совершит исцеление. Да не вышло, свою отравленную природу не отбросить одним лишь желанием стать лучше. К тому же Саат старательно подсовывал этих девиц и менял через пару дней, чтобы в памяти Стража не осталось даже имен. Праздное существование сливалось в единый бред, в котором реальность и кошмары перетекали друг в друга мутной круговертью. Поэтому Рехи не сразу догадался, кто его зовет.
До своего неудачного эксперимента снизошел сам его создатель, отделившись от выгоревшей фрески на стене тронного зала. Хорошо старые люди рисовали, очень похоже. Да толку-то… Митрия все эти рисунки не убедили помочь ни до Падения, ни после.
— За что же не терпится, Рехи? — поинтересовался семаргл, рассеивая красно-черную ночь приглушенным серебристым свечением. Рехи щурился, его глаза не привыкли к ярким цветам и оттенкам.
— За все, что ты сделал. Ты разрушил мой мир. Теперь ты просишь его починить. Ты ведь снова пришел требовать от меня красиво убиться во имя тебя? — фыркнул Рехи, перейдя на самодовольное шипение: — А я тебе отвечу! Отвечу, крылатый экспериментатор! Не для того я через горы продирался вместе с Лартом! И не для того он себя мучил по доброй воле!
— Судьба Ларта была в его руках, когда он мучил себя ради тебя. Он выполнил свою роль проводника и стал иным, — отстраненно ответил Митрий.
Рехи осознал, что для предводителя семарглов за столько веков чужие жизни совершенно обесценились. Он вроде сражался за целое человечество, за сохранение разумных тварей в разных мирах, сокрушал великое зло, выгнавшее его из родного мира. Но при этом гордый предводитель крылатых слишком давно потерял тех, за кого действительно следовало бороться. И противостояние ради всех превращалось в войну во имя никого.
— Выполнил роль… ты говоришь о моих друзьях, как о вещах! — воскликнул Рехи, топая ногой, но замер со сжатыми кулаками. — Выполнил, износился — выбросить. Также и про Стражей, небось, думал. Нахватал в разных мирах наивных идиотов и пробовал на них, что выйдет. Авось великое зло кто-нибудь сразит. Ты не смотри на меня так, мне Сумеречный все рассказывает.
