Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читаем книги онлайн TXT) 📗
— И у тебя?
— А не видно?
Эльф вскинул темные брови, пожав плечами. Сумасшедшего он не напоминал, но неуловимый дух безумия сопровождал его с первой встречи на пустоши. Тем он и отличался от спокойного и печального Митрия. Семаргла велели называть учителем, но Рехи воспринимал его как палача. И Стражей Вселенной, и Стражей Миров, за которые семарглы несли ответ.
— Видно, — согласился Рехи. — Но кто тогда я?
— Они снова попытались создать Стражей. Но уже попроще: вроде как сила и знания возрождаются каждый раз в новом теле. Да и мощь поменьше. Стражи Мира — это просто те, кто умеют управлять линиями. Но этого, в целом, более чем достаточно. Тебе этого хватит…
Сумеречный Эльф таинственно замолчал, отчего-то улыбаясь. Он застыл с опустошенным взглядом, который проходил сквозь Рехи и терялся в необъятно далекой пустоте. От этого делалось жутко, бесприютно и холодно. Рехи поежился. Все-таки он шел к чему-то страшному, сам приближая неизбежность.
— Но хватит для чего? — спросил он, потянувшись к Эльфу. Но рука, что ожидаемо, пролетела сквозь воздух. К счастью, Сумеречный вновь оживился и не принялся кормить слишком «правильными» истинами о великом благе всех для всех и гибели во имя этих непонятных «всех». Он лишь ответил:
— У тебя будет выбор, для чего. И от этого выбора зависит исход. Пока просто иди, дитя разрушенного мира.
Очертания пришельца таяли, липкие прикосновения темноты и оцепенения сменялись привычным воем ветра и шелестом песка. Напоследок Рехи спросил:
— Эй, Сумеречный, а где Митрий-то?
— Пробивается к Двенадцатому, — отозвался собеседник. — Наш учитель упрям, он еще надеется на что-то. Еще верит, что жертв его опытов можно спасти увещеваниями. Или… а хотя я сам уже не знаю, во что он верит. Митрий тоже пережил слишком много боли.
Сумеречный протяжно вздохнул. Он практически растворился олицетворением скорби, только более искренней и какой-то… теплой что ли, близкой и понятной. Вот так он существовал — исковерканный, неправильный, точно так же не ведающий, куда ему направляться. Впрочем, Сумеречный, как и Рехи, не унывал.
— Эй, Рехи! — окликнул он с долей ехидства.
— Что?
— У тебя там кое-кто сбежал, — ухмыльнулся Сумеречный и вскоре совсем исчез. Кажется, только его издевательская улыбочка и осталась. А Рехи смачно выругался:
— К трехногим тебя, Ларт! Спокойно тебе не лежалось, ящеры тебя дери, солнце тебе на голову, когти в глотку!
Восклицание уже разорвало оцепенение пустоши и вязкого сна. Все-таки из-за болтовни о великих делах Рехи потерял бдительность. А насущные мелочи порой важнее больших планов.
— Ящер безмозглый! Где ты?!
Негодующее восклицание разорвало ленивую тишь пустыни. Ларт пропал со своего места. Выходит, все же притворялся предельно измученным и сдавшимся.
Возле валуна на песке оставался отпечаток от свернувшегося клубком тела, дальше тянулась цепочка неровных следов. Ноги у беглеца, вероятно, заплетались, не осталось той превосходно бесшумной походки опытного воина. Да и ремень, связывавший руки, ему не удалось перекусить, потому что пут нигде не нашлось.
Рехи же кинулся в погоню, надеясь, что следы приведут его к пленнику. Песок уже обманул его однажды, когда его покинула Лойэ. А как ее все-таки не хватало! Она бы что-нибудь подсказала, придумала, отвернула от стремления к Цитадели. Хотя с ее своеволием случились бы иные беды. Ларт-то сбежал закономерно, Рехи и сам понимал, что ни о каком сотрудничестве и речи не идет.
«Да что б тебя! В обратную сторону поперся! — шипел он, набегу прикрывая лицо от песка. — К разлому что ли? Ну и куда? Полукровок своих искать? Да нет уже, нет! Двенадцатый так забавляется, слышал? А нет, не слышал. Ага, а он задумал всех нас извести по одному. То там, то сям разлом делает».
Гнев подпитывал силы. Да что скрывать: Рехи буквально взрывался от ярости, которая бурлила в нем. Он ненавидел Ларта за побег, Митрия за опыты, Сумеречного за загадки и, разумеется, Двенадцатого за Великое Падение. Хотя сны все еще не давали четких ответов.
Впрочем, рассуждения и догадки стирались, когда приходилось следить за дыханием и торопиться в неизвестность бодрой рысью. Ларт спутал все направления.
Рехи пробежал по незнакомым дюнам, скатился с них куда-то вниз, заприметил совершенно новую красную скалу, плывшую ярким пятном на фоне блеклых оттенков песка. Определенно, здесь они не проходили. Ларт запутывал следы, отрываясь от преследования. Он даже специально перескакивал с камня на камень, чтобы не оставить отпечатков ступней. И ведь очень шустро убегал. Но Рехи чуял его по запаху, каждый след нес отдаленный оттиск. Ларт сам себя загнал в ловушку: его эльф провел слишком много ночей на шкуре подле трона, чтобы навсегда запомнить аромат крови бывшего короля. К тому же вскоре снова показались предательски четкие следы, когда каменистая лощина снова сменилась дюнами. Песок никогда не вступал в сговор с беглецами. Пустыня слишком честна в своем вечном голоде.
И вот уже отдаленный запах крови ударил в ноздри не слабо уловимым оттиском. Теперь-то он протянул четкую линию по воздуху. Рехи учуял пленника раньше, чем увидел спотыкающийся силуэт.
«Попался!» — только подумалось ему. Инстинкт охотника повелел замедлить шаг, слегка притаиться, но Ларт даже не оборачивался. Он бежал, задыхаясь, размахивая перед собой крепко связанными руками.
«Вот же идиот! — подумал Рехи. — Ну и куда ты в таком виде? В пасть первому ящеру? Они здесь не все ручные, если ты не забыл».
Вновь взыграло непривычное злорадство, чувство превосходства мешало трезво рассуждать. Как-то разом навалились все воспоминания о плене у полукровок. Жизнь в деревне, несомненно, чему-то научила, возможно, командной работе и навыкам боя. Но еще больше он нахлебался грязи интриг и предательства. Это Ларт научил его коварству. Впрочем, Рехи себя не оправдывал, потому что никогда по-настоящему и не чувствовал виноватым. Как и теперь.
Без колебаний он в несколько прыжков настиг Ларта, и одним стремительным рывком сбил того с ног, повалив на песок. Затем оседлал и придавил коленями спину, одновременно схватив за отросшие грязные патлы. Ларт вскрикнул и зашипел не лучше ящера, но Рехи лишь плотнее сдавил его ногами, одной рукой потянув за волосы, а другой дополнительно сжимая связанные запястья.
— Куда пошел? А? К разлому? В лаве топиться? — приговаривал он. — Мясом паленым стать захотел! Вот падаль! Падаль ящерова!
— Куда угодно! Только не в Бастион! — выл Ларт. Он крутил головой, бил ногами и стремился лягнуть, но не дотягивался.
— Молчать! Будешь кровяной тушей, раз такой умный.
Рехи с силой ткнул Ларта мордой в песок и не отпускал, пока тот не закашлял, задыхаясь и сипя что-то неразборчивое. Не сказать, что чужие мучения доставляли удовольствие, но лишиться подпитки в виде крови — верный способ не дойти до Цитадели или Бастиона. Так куда все-таки они брели? Хотя не суть важно.
— Отпусти! Дай умереть! — взмолился Ларт, замирая на песке.
— Ну уж нет!
Что-то щелкнуло в груди, на миг перехватило дыхание, что-то болезненно защемило. Последний ответ вышел не злорадным, а каким-то испуганным, протестующим. «Кровяная туша» так бы не заставила сомневаться в верности своих жестоких методов. Но ведь им тоже научил сам Ларт! Только ими же теперь Рехи надеялся отвратить его от неминуемой погибели, даже если связанного. Но пленник-то этого не понимал. Пока не понимал. А как объяснить и вразумить, чтобы не метался непонятно куда, Рехи не придумал.
— Успокоился?
— Да, — выдохнул Ларт, замирая на песке. Рехи отпустил его руки и волосы, но коленями и голенями все еще давил на бока и хребет. Пленник тяжело переводил дыхание и отплевывал мелкий сор.
— Я отведу тебя до гор, — наконец предложил он. — Если я проводник. Дальше-то отпустишь?
Рехи немного успокоился, даже обрадовался, что нащупал нить разговора.
— Посмотрим, — уклончиво отозвался он. Но Ларта такой ответ не устроил, он снова вскинулся:
