Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читаем книги онлайн TXT) 📗
И может, цели вовсе нет,
А, может, в цели скрыт ответ.
Но сбиты ноги до костей
В краю несбыточных идей.
Без поисков в краю зеркал
Он тихо бедно умирал.
Другой бежал, но позабыл,
Что цель иссякла, и без сил
Он падал на сухой песок,
Утратив смыслы между строк.
А третий в суете земной
В пути искал оброк земной
Для душ бредущих в никуда,
Иль, может, в небо навсегда.
Так путь стремился сквозь песок,
И каждый вынес свой урок».
Рехи недовольно сморгнул, поймав несколько мгновение полнейшего ступора. На пустоши они стоили бы жизни, если бы не спутник. Ларт снова выбился в главные, снова вел и направлял. Рехи же так — инструмент в игре высших сил. Он искал Лойэ, а все остальное ему навязывали чужие голоса, как и этот. Один из многих. То ли из прошлого, то ли… Пожалуй, из настоящего, отдаленный, как эхо обвала, но принадлежащий этому жестокому времени. Странно, ведь Двенадцатый проклятый обращался иначе, а его служители почили во мраке веков.
«Лиловый жрец не мертв», — догадался Рехи, хотя слишком смутно, чтобы связать с остальными загадками, которые так щедро подкидывала судьба обычному пустынному эльфу.
— Рехи, ты меня слушаешь? — Ларт помахал ладонью перед лицом. Рехи облизнул пересохшие губы и честно ответил:
— Нет.
— Понятно, — с толикой обиды скривился Ларт. — Ты слушал… Кого из них?
— Лилового жреца. Стража Мира.
Друг понимающе кивал, он уже знал обо всем, он уже все понимал. И предназначение Рехи не пугало его, как будто теперь именно в этом он нашел высший смысл. Не хотелось думать, что он согласился с целями семарглов.
— И что он говорил?
— Ничего полезного. Что-то о пути и… это… каким-то опять мудреным словом называется… Сти… Сте… Стя…
— Стихи? Стихи он тебе читал что ли? — присвистнул Ларт, как будто ревнуя. — А баллады под лютню не исполнял?
— Ларт! Я серьезно. Да, стихи. Так уже случалось. Мне кажется, это осколки его памяти пробуждаются во мне. Или он так пытается говорить.
— Полезное что-нибудь?
Ларт оставался неизменно практичным. Его не оставила мысль, будто с силой Рехи возможно изменить мир к лучшему, перевернуть существующий жестокий порядок. И не обязательно вот так сразу приносить себя в жертву. В качестве доводов он припоминал все случаи использования линий в деревне и, конечно, во время памятной битвы в ущелье.
Но он напрасно надеялся, что лиловый жрец через столетия пошлет какие-то тайные знаки. Рехи изначально знал, что вся эта свора фантомов слишком безумна, чтобы помогать друг другу. По его простому разумению, им всем не доставало обычного взаимопонимания и умения договариваться.
Вот с Лартом же получилось! А в первую встречу они хотели друг друга убить. А потом… Потом все как-то перемешалось, но ныне прояснилось и согревало, умаляя тяготы странствия.
Так что мешало Двенадцатому просто поболтать по душам с Тринадцатым, выяснить, что они там не поделили? Не за кусок мяса дрались столько лет. Вот при дележке мяса все понятнее, там говорить не о чем. А что у них случилось — непонятно. Да что толку: от их дружбы или он их склок неизбежно рушились миры. Полезных добрых существ Проклятыми не назовут. Хотя Рехи подозревал, что прозвище выдумал Митрий, а к нему-то он относилось в первую очередь. «Теперь еще стихи эти, тьфу, к ящерам», — подумалось Рехи, и он ответил небрежно:
— Нет. Ни разу. Не как линии использовать.
— Вот стервец, — в тон кивнул Ларт и ободряюще хлопнул по плечу: — Зато я полезный! Я твой проводник настоящий, а не этот лиловой-как-его-там. Пойдем, мы близко к Бастиону.
— Ларт, ты точно готов вернуться?
— Готов, — без колебаний отозвался собеседник, пока они спускались по отрогам и пологим холмам. — В Бастионе прошли лучшие мои годы. Чего не скажешь о том, что со мной творилось за этими горами. К тому же осталось несколько человек, с которыми я бы поквитался. Возможно, ты мне поможешь.
— Хочешь отомстить за смерть матери и учителя?
— Ты ж догадливый эльф. Да, так что, может, я вовсе не тебя веду, а свою месть ищу.
— А и пожалуйста. Месть всяко понятнее жертвы.
Вновь что-то скрутилось тугим узлом, натянулось струной, заставляя выпрямиться наподобие клинка. Одновременно к горлу подкатил тугой ком ужаса и обреченности. Взгляд завяз под запрошенными пеплом ресницами, пустошь подернулась каймой нечеткости. Рехи пошатнулся, но Ларт вовремя одернул:
— Ну как сказать. Ты не думай о жертве, лучше просто иди.
И Рехи просто шел, уговаривая себя, что их путь закончится ровно в Бастионе. Он еще сопротивлялся внешне, но где-то в глубине души уже всецело принял окончательную цель своей жизни, хотя наваливалась тяжелым гнетом ее бессмысленность.
— Что это там? — отвлекался на внешний мир Рехи. Его заинтересовали огоньки далеких костров.
— А, это, — с мечтательной улыбкой ответил Ларт. — Это деревни и лагеря кочевников, раскиданные вокруг Бастиона. Здесь все еще торгуют, меняют товары на товары, как в старые времена. Хотя нет, раньше товары меняли на какие-то ненужные бумажки… вроде как деньги или как-то иначе их называли, расписки что ли. Зачем — не знаю.
— Да уж, вещь на вещь — понятно. Мы тоже между собой временами менялись, кому что нужнее, — кивнул Рехи.
— Многие мечтают попасть в Бастион за собранные вещи. Копаются в старых гробницах и на руинах городов. Ищут книги и золото. Все, что пригодится.
— А золото на что? Вот сколько у тебя в шатре жил, столько и думал. Его же не съесть.
— До-о-олго же ты держал в себе этот «важный» вопрос, — гулко рассмеялся Ларт, но внятно не ответил, негласным жестом вновь предлагая идти дальше. Рехи послушался. К тому же отступила боль в ступнях, стоило покинуть каменистую местность. В рваные сапоги больше не впивались острые края скал, только нещадно набивался песок. Какое-то время Рехи шел босиком, пропуская меж пальцев жирный пепел и пыль. Но вскоре понял, что так тревожит незаживающие мокнущие язвы — неизменных «спутников» с самого начала скитаний.
— До костей стер, — пробормотал Рехи.
— Ну, не нести же тебя, — подразнил Ларт.
— Не дождешься, — хмыкнул Рехи. Нет уж, носят только раненых, если, конечно, не бросают на съедение ящерам.
— И скоро здесь первая деревня?
— Пару дней пути. Может, быстрее. Сейчас мы идем под гору, а так легче.
— Это точно.
Они спускались по отлогим склонам. С высоты открывался неплохой вид на пустынную долину. Она раскаталась плоской лепешкой с чуть приподнятыми краями наподобие перевернутого щита. Со всех четырех сторон ободком гигантской чаши окружали серые громадины далеких гор, некоторые из них дымились и поднимали ввысь столпы пепла. «Его здесь больше», — отметил про себя Рехи, перекатывая на языке безвкусные хлопья и временами покашливая. На импровизированном дне «чаши» расположилось неразборчивое нагромождение камней или кирпичей.
— А это… это что за скала там маячит? — удивленно спросил Рехи.
— Так это и есть Бастион, — спохватился Ларт. Рехи удивленно и разочарованно застыл. Он рисовал себе множество картин мифического Бастиона, вспоминал сказки адмирала, сравнивал с шикарными дворцами из снов, с виденными руинами городов. На деле величественное строение легко сливалось с нерукотворными громадами гор.
— То есть как? — поперхнулся Рехи. Обычно он не ждал красот или чудес, наверное, его заразило больное стремление Лойэ. Вместе с ее образом Бастион тоже представал во снах вечно чем-то неземным, спасающим от рока Разрушенной Цитадели.
— Последний Бастион, — пожал плечами Ларт. — Его видно из любой точки долины. Это не скала, это люди так раньше строили.
Рехи онемел на короткое время: и из-за этой-то груды камней в их деревне сшибались лбами! И из-за этих-то развалин соседний клан унесся на верную смерть через бури и пески. Разве какая-то рухлядь стоила всех этих жизней? Рассказы порождали видения. Видения кидали в странствия, чтобы найти лишь неприветливые стены. В них уходили стремления и души. Город надежды, город мечты. Лойэ, глупая Лойэ! Лучше бы они остались навечно в той пещере, видели вдвоем нормальные сны, не ведали бы о Великом Разломе и прочей кутерьме Стражей Вселенных и Миров.
