Токио не принимает - Дасгупта Рана (читать полную версию книги .TXT) 📗
– Новости закончились. Ты смотрелся просто великолепно.
– Большое спасибо. Вы говорите с акцентом. Откуда вы?
– Он отсюда.
– Я из Индии.
– Теперь слушай. Многие протестуют против клонирования, утверждая, что оно угрожает целостности общества. Но вот что заявляет ученый: «Эти технологии предоставляют новые небывалые возможности для медицины и рождения детей у бесплодных пар. Когда люди наконец осознают, что ученые вроде меня вовсе не представляют никакой угрозы, а напротив, ведут борьбу с ранее неизлечимыми болезнями, они прекратят волноваться по пустякам».
Голос Майры задрожал.
– Индия! О, я хотела бы посетить Индию. Полагаю, американцам есть чему поучиться у индусов. Что вы думаете о Штатах?
– Еще приводят слова главного управляющего Роберта Миллса. Он утверждает, что создание человеческих клонов не входит в планы компании. «В нашей стране такая деятельность является незаконной, – говорит он. – Однако инвесторы обязали нас разрабатывать генетический материал, проводя опыты с овцами и другими животными, а также наращивать средства производства искусственных сельскохозяйственных культур для мирового рынка».
– Америка – это класс!
– Время!
– А вот еще: «Опыты на гориллах стали частью нашего исследования, однако „Биолаборатория“ не будет продолжать работу по воспроизведению приматов».
– Где вы находитесь?
– Мадам, я должен ответить на другой звонок.
– Ладно. Спасибо за помощь.
– Время вышло? Что вы имеете в виду?
– Позаботьтесь о том, чтобы сотрудники поняли: для нас главное – эффективность работы.
– Я прочитала тебе всю статью. Как быстро пролетел час!
– Постарайтесь объяснить персоналу, что не следует увлекаться пустой болтовней по телефону. И разберитесь с этим парнем. Мы же не управляем каким-то чатом.
– Так что ты думаешь по этому поводу?
– Извини, Майра. У меня дела.
– Ты слушал статью?
– Да. Я знаю Стивена Холла. Он учился в Кембридже вместе со мной. Мы часто играли в сквош.
– Разве ты не понял, что теперь у нас есть шанс завести ребенка? Тебе обязательно нужно поехать к нему.
– Хорошо, Майра. Я поеду.
Через несколько дней доктор Стивен Холл пригласил Раджива пройти в гостиную большого старого дома, чьи зарешеченные окна почти не пропускали в комнату тусклый полуденный свет. Они уселись в кресла, которые занимали весьма ограниченное пространство, оставшееся от фортепьяно и телевизора с огромным экраном.
– Скажи, что я могу для тебя сделать?
Стивен добавил в кофе сливки и тщательно размешал напиток.
– Мы с женой хотим, чтобы у нас появился ребенок. Разумеется, мы заплатим тебе. – И Раджив рассказал о своих обреченных на неудачу попытках обзавестись потомством.
Доктор Холл задумался. Что-то беспокоило его.
– А вы не думали об усыновлении или удочерении?
– Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать бесполезные советы. Ведущий мировой эксперт в области биотехнологий потребовался мне не ради этого. Я хочу ребенка, в чьих жилах текла бы моя кровь и кровь моей жены. Вот почему я нахожусь здесь.
– Сколько ты готов заплатить?
– Пять миллионов фунтов.
– Понятно. – Холл сделал глоток из чашки, почти не выдав своего возбуждения. – Такую работу придется вести за пределами страны. Подобная деятельность здесь запрещена законом. Возможно, я открою лабораторию на Багамах. Надо переправить туда много оборудования и немало сотрудников.
– Я понимаю, затея будет стоить больших денег. Однако, если проблема только в финансах, я готов дать семь миллионов. И закончим наши переговоры.
– Допустим, я соглашусь. Чего ты потребуешь от меня?
– Мне нужен сын. Идеальный ребенок. Красивый, очаровательный, умный и трудолюбивый. Способный унаследовать мой бизнес. Пусть он никогда не разочарует меня и не заставит краснеть за него. Он должен стать счастливым человеком. Более всего я хочу, чтобы его не мучила бессонница.
– В генетической науке, где велик процент случайности, опасно пытаться оптимизировать все параметры. Можно испытывать удачу, пока все не затрещит по швам, и в итоге потерпеть поражение.
– Тем не менее таковы мои требования.
– Я согласен.
Всегда кажется, будто течение времени внутри самолета устанавливается авиакомпанией с целью ввести пассажиров в заблуждение. Оно тянется крайне медленно и является своего рода транквилизатором для пристегнутых к креслам доверчивых клиентов, которые выйдут из ступора, лишь когда начнется проверка паспортов и выдача багажа. Новые версии композиций «Вчера» и «Свеча на ветру» вызывали у пассажиров забытые чувства, но отсутствие вокала заставляло думать лишь о приятном и безопасном полете. О времени приема пищи сообщалось заранее: земные ритмы не прерывались в воздухе, так что недовольство куриным филе и отсутствием баранины играли побочную роль но сравнению с перерывами между завтраком и обедом. Вино с большим содержанием алкоголя, скупое освещение и анестезия в виде фильмов с Джулией Робертс входили в состав нежной колыбельной над облаками.
Раджи в много раз летал самолетом, однако никогда не поддавался этим успокоительным иллюзиям. По мере того как время в салоне замедляло свой ход, ускорялся его сердечный ритм – вместе с бешеной скоростью ревущей и несущейся вперед стальной машины, сжигающей 300 литров горючего в секунду и развивающей скорость до 800 километров в час. Мимо, словно обрывки старых газет, пролетали и терялись в прошлом полосы с названием городов: Карачи – Тегеран – Москва – Прага – Франкфурт – Амстердам. Самолет прорезал небо, оставляя в нем реактивный след, а Раджив грустил и начинал паниковать, потому что находился в другой временной зоне, отличной от той, в которой жили остальные люди. Солнце постоянно сверкало где-то впереди, слепя его измученные бессонницей глаза. Привыкший носить свинцовую тяжесть темной ночи в течение всего дня, он хранил в себе индийское время, даже находясь вдалеке от родины. Раджив слышал, как оно тихонько шуршит у поверхности земного шара, и думал о том, что люди не страдали от изменений во времени, пока не изобрели реактивные двигатели и не начали стремительно перелетать с одного континента на другой. И вот начались нарушения суточного ритма организма в связи с преодолением нескольких часовых поясов.
И каждый раз все повторялось сначала.
Стивен не терял время даром. На Багамах он работал с образцами крови и ткани, присланными из Дели. Ему удалось имитировать процесс, во время которого ДНК двух людей разного пола соединяются в момент оплодотворения. Он брал человеческие яйцеклетки из эмбрионов, извлеченных во время аборта, удалял ядро и заменял его новым генетическим материалом. Ученый создал совокупность из двухсот яиц и теперь выжидал, наблюдая за происходящими процессами.
Наконец Холл обнаружил здоровую и жизнеспособную клетку, делящуюся надвое каждый час. Он тотчас позвонил Майре, и жена Раджива в тот же день прилетела для имплантации.
Она возвращалась домой через Лондон, где сделала кое-какие покупки на Бонд-стрит. Ни таможенники, ни служба охраны не заметили микроскопическую контрабанду, которую она провезла в своем лоне.
Спустя девять месяцев Майра округлилась и порозовела, а Раджив горел желанием стать отцом. Никто ранее не видел его таким веселым и воодушевленным. Даже темные круги под глазами стали светлеть. В течение дня он постоянно звал Майру, дабы осведомиться о температуре и о состоянии желудка. Приносил по вечерам цветы и сладости и устраивал дома небольшие вечеринки, в ходе которых Майра поражала гостей цветущим внешним видом и даже разыгрывала сценки из старых кинофильмов с её участием. Наконец у женщины начались родовые схватки.
В доме появились акушер и медсестры. Они принимали роды в спальне, а Раджив сидел в своем кабинете с наглухо закрытой дверью и нервно теребил карандаш. Он взмок от напряжения, однако не смел покинуть комнату. Наконец сестра постучала в дверь.
