Теория Фокса (СИ) - Топчиев Вильям (книги txt) 📗
— Наживка?
— Да. Чтобы ловить шпионов и исследователей. Таких как ты.
— Вот почему, — я зашелся в кашле, — вы сделали его столь доступным! Вы специально сделали, чтобы его можно было найти через сестру.
— Ну конечно. Время от времени вдруг появляются искатели Спящих Драконов. И мы даем им то, что они ищут. Отставного Спящего Дракона на крючке.
— Спящих Драконов?
— Ты называешь их Планками. У кого есть понимание.
— Ы-ы-ы, — я закрыл глаза.
— Довольно о нем. Он не более, чем параграф в книге истории, которая никогда не будет прочитана. Лучше скажи мне, думаешь ли ты по-прежнему, что общество — враг человека? Или Ли тебя переубедил?
— Какое?… Какое это имеет значение?
Мария… Мария…
— Какое значение имеет вообще что-либо, Джим? Так что скажи, враг ли общество индивидуумам? Враг ли общество?
Я обхватил голову руками, чтобы не слышать его.
— Ведь Ли же объяснил тебе, что общество это родитель, заботящийся о своем детище? — продолжал короткий. — Но ты не поверил. И все потому, что этот родитель манипулирует и обкрадывает.
Он пододвинулся поближе.
— О, Джим, как ты прав! Ты даже не подозреваешь, насколько ты прав! Ты настолько прав, что ты абсолютно ошибаешься. Это как если ты потерялся, спрашиваешь дорогу, и тебе говорят, что Пекин в десяти километрах слева. А ты думаешь, что Пекин в десяти километрах справа. И оказывается, что ты прав — он действительно справа. Но только не в десяти, в десяти тысячах километров. Так что ты прав, но ты настолько прав, что ты ошибаешься.
Я не мог найти сил открыть глаза.
— В прошлом общество действительно было лишь дружелюбным, безобидным обманщиком. Как ты и думал. Но будущее, Джим! Будущее совсем другое. Общество будущего более не безвредный обманщик, нет. Ты увидишь сам. Скоро. И ты увидишь, что в обществе будущего нет места таким как ты. У тебя нет будущего, Джим!
— Каким, таким?
— Бунтарям. Повстанцам. В обществе будущего вы все обречены. Ты не поверишь, когда я тебе скажу, Джим. Не поверишь! Я узнал пятнадцать лет назад, и сам всё ещё никак не могу поверить, — его голос гудел, рычал от возбуждения.
Дверь плавно открылась и я рефлекторно сжался в комок. Вошел охранник и вытянулся по струнке.
— Принеси его ботинки, куртку и лекарство, — короткий бросил назад, даже не посмотрев на вошедшего. Спустя минуту он кинул мне одежду:
— Надень. И не делай из себя мученика, не надо жалеть себя. И зачем ты злишься на нас? Ведь не мы похитили твою дочь, в конце концов. Давай, надевай…
Я натягивал куртку, когда он пододвинул ко мне стакан.
— Вот, выпей. Это поможет.
Напиток пах травами. Он был теплый, и я сделал несколько глотков.
— Джим, ты любишь ненавидеть группы. Ты профессиональный группо-ненавистник. Но ты хоть раз пытался понять, то что ты ненавидишь? Что такое группы? Откуда они появились? В чем их суть? — его рычание становилось все быстрее. — Что было в начале? Что у нас за корни? Кто мы, Джим? Кто мы?… Мы были простыми охотниками и собирателями. Маленькие группы, племена по двадцать, тридцать, максимум пятьдесят человек. Очень редко когда больше, чем пятьдесят. И знаешь почему?
— Еда, — усилие стоило мне дьявольской боли в полыхающем огнем горле.
— Правильно. Еды было мало. Недостаточно, чтобы прокормить большие группы. Вот так мы и жили, маленькими кучками, многие сотни тысяч лет. Даже миллионов лет. Но в один момент, примерно десять тысяч лет назад, все изменилось. Мы изобрели земледелие. И знаешь, что произошло затем, Джим? Ну давай, хватит претворяться, что тебе не интересно. В конце концов, я собираюсь открыть тебе самый большой секрет человечества. Не каждый день ты узнаешь судьбу человеческой расы, человеческого вида. Соберись. Хотя бы скажи что-нибудь.
Каждое его слово отдавалось болью. Он продолжил:
— Сельское хозяйство, земледелие поменяло всё. Производительность труда увеличилась в разы. Сельское хозяйство и разные изобретения вроде колеса и ирригации позволили с одного и того же клочка земли прокормить намного больше людей. Людей сразу же стало больше, и, соответственно, группы стали больше. Если бы ты был археологом, Джим, ты бы увидел, что начиная с примерно десяти тысяч лет назад поселения вдруг стали больше. Из крохотных стоянок — просто костра с кучей костей вокруг — они сначала превратились в деревни, а затем и небольшие города. Это уже были группки не из пятидесяти человек, а сотен, тысяч, и даже десятков тысяч.
Короткий наклонился и приложил тыльную сторону ладони к моему лбу.
— А теперь смотри — самое важное. Первые более-менее человекоподобные приматы возникли около двух миллионов лет назад. Это означает, что около двух миллионов лет мы развивались в условиях маленьких групп по пятьдесят человек и меньше. Два миллиона лет, Джим! А в группах большего размера мы стали жить лишь десять тысяч лет назад. Более, чем девяносто девять процентов нашего эволюционного времени мы провели в маленьких группах.
Я молча сжался в углу.
— Человеческий мозг приспособлен к выживанию в маленьких группках по пятьдесят человек. Поэтому нам, например, сложно запомнить имена более чем пятидесяти людей. Все это время эволюция создавала тело и мозг, максимально адаптированный для маленьких групп.
— Какое это… имеет значение? — прошептал я сквозь боль.
— В больших группах мы даже просто не можем запомнить имен. — он не обратил на меня внимания, разговаривая сам с собой. — Все, что больше пятидесяти человек — это бесконтрольная толпа. Собственно, поэтому большие группы естественно распадаются на меньшие. Скажем, двое начинают враждовать. Что-то не поделили. Допустим, еду, статус или женщину. Но если группа маленькая, то почти всегда у этих двоих найдутся общие родственники или друзья, которые растащат их. И группа сохраняется. А вот если же группа большая, скажем, сто человек, и двое начинают драться, найдутся ли у них общие друзья? Вряд ли. И тогда возникает война. Всем другим приходится становиться на ту или иную сторону. Ведь если ты ни с кем, ты против всех. И практически мгновенно группа разделяется на две, или даже три маленькие группы. Собственно поэтому, Джим, практически все современные организованные группы редко когда больше пятидесяти человек. Взвод в армии, класс в школе, ну и так далее — все это группы не более пятидесяти человек. Потому что группы из большего количества человек нестабильны. Они распадаются.
— Зачем ты мне всё это говоришь? — спросил я и вдруг понял, что голос вернулся ко мне. Что это было в стакане?
— Я говорю тебе будущее, Джим. И почему у тебя его нет. — он задумался на секунду, и начал говорить еще быстрее, как если бы куда-то опаздывал. — Теперь представь, ты изобрел сельское хозяйство и твое население увеличилось. Это не то, к чему наш организм был приспособлен. Как ты будешь управлять группой из тысяч, если ты даже не можешь запомнить из имен? И они все время пытаются конфликтовать и распадаться? Как, Джим?
— Бюрократия.
— Блестяще! Ты назначаешь пятьдесят менеджеров, каждый из которых управляет пятьюдесятью обычными людьми. Это бюрократия с одним уровнем. И с её помощью ты можешь справиться с двумя с половиной тысяч людей. И больше нет нужды запоминать их имена. Люди становятся просто цифрами, порядковыми номерами. И вот, у тебя уже не племя, а самое настоящее княжество. Слушаешь, Джим? Это важно.
Не зная зачем, я кивнул.
— Теперь, когда столько людей платят налоги, ты можешь нанять профессиональных солдат. Ты создаешь армию. И что затем? Ты нападаешь на соседей, те маленькие жалкие группки людей, которые еще не создали собственные армии. И ты одерживаешь верх. Просто потому, что ты больше. В большинстве случаев большие группы выигрывают. Ты убиваешь их мужчин, забираешь женщин и территорию. Ты развиваешься! И скоро твоя группа становится больше, чем две с половиной тысячи человек. Скажем, десять тысяч. И что ты делаешь тогда? Как ты контролируешь их?
