Токио не принимает - Дасгупта Рана (читать полную версию книги .TXT) 📗
– Попробуем еще раз, – покидая подвал, обратился к ней К. – Уверен, что вы способны на большее.
После этого К. уже не выходил у нее из головы. Мужчина очаровал ее, девушка постоянно нуждалась в его похвалах; она очень переживала, если он проявлял недовольство. Вечером Катя лежала в постели, с ужасом и сладким волнением предвкушая их следующую встречу. Она скрупулезно планировала сеансы, вновь и вновь проигрывая в уме различные сцены. На сей раз она разыграет настоящую драму, которая будет превосходить все предыдущие представления остротой ощущений и эмоциональностью. Для клиента это станет незабываемым событием, и он, несомненно, предпочтет её всем остальным.
Но ничего подобного не произошло.
Вместо этого он два часа допрашивал Катю. Расспросил подробно о жизни, попросил высказаться по поводу политики, проводимой Польшей внутри страны и на международной арене. Пытался выведать, повлияла ли её родинка на выбор жизненного пути и какие чувства испытала она по прибытии в Варшаву. Спрашивал, что она думает о всяческих табу и как относится к деньгам, ответственности и разумным советам других людей. Его интересовала природа её любви к Петру и то, как Катя представляет себе неведомых родителей, которые давным-давно отказались от нее. Чем она занимается, находясь в полном одиночестве… Вопреки здравому смыслу и советам Магды Катя честно и абсолютно серьезно отвечала на все вопросы, ничего не скрывая. Как ни странно, допрос доставлял ей радость. Новый знакомый нашел подход к её душе, чего никому не удавалось сделать раньше.
– Вы должны платить мне, а не я вам, – с улыбкой говорил он, прощаясь.
К. стал чаще приходить в подземелье и со временем стал рассказывать о себе. Его жизнь казалась Кате идеальной: красивая жена, которую он обожал, три чудесные талантливые девочки, старшая из которых оказалась ровесницей Кати. («Вы очень напоминаете мне дочь».) К. владел недвижимостью по всему миру и без конца путешествовать. Дружил с главами мировых держав и кинозвездами. Принимал участие во всех дискуссиях, касающихся будущего польской экономики. От всего этого у Кати голова шла кругом.
Но беседы с ним производили на нее и другое, более глубокое впечатление, природу которого она не могла объяснить самой себе. По мере того как Катя все больше и больше узнавала о клиенте, он все уверенней занимал определенное место в её жизни. Все барьеры между ними наконец благополучно рухнули, их миры начали соединяться, и девушку стали преследовать мысли о том, что она хочет иметь ребенка от этого человека.
Эти мысли обрушились на нее совершенно неожиданно, ибо она никогда раньше не думала о детях. Их отношения с Петром не давали повода к подобным размышлениям. Нет, пробудившееся в ней желание не имело никакого отношения к любви. (Хотя, возможно, она полюбила его.) Чувство не было связано и с сексуальным влечением. (Хотя, безусловно, она вожделела его.) Душу Кати покорил отцовский образ этого человека, на что она могла ответить лишь своим материнским инстинктом.
Шло время, и Катя испытывала все меньше желания организовывать для К. сеансы с унижениями и пытками, к чему он, по-видимому, испытывал склонность и за что якобы платил ей. Иногда она даже вроде бы раздражала его. «Почему ты думаешь, что мы должны только разговаривать друг с другом? Ты, может быть, считаешь себя моим психоаналитиком?» Однако дело так ничем и не кончалось, видимо, он сам испытывал тягу к подобным беседам. Они говорили без конца с откровенностью, которая просто покоряла Катю.
Однако в потоке искренности она все же пыталась находить какие-то уловки, стремилась понять, как же привести в действие фантазии, которые К. невольно разбудил в ней.
– Почему вы приходите сюда? – спросила она. – У вас полная, насыщенная и благополучная жизнь. А вы платите мне приличные деньги – спрашивается, за что? За пустые разговоры с девушкой, которая годится вам в дочери. Просто не понимаю вас.
Он улыбнулся.
– Да, у меня прекрасная жизнь. Но за власть над людьми надо платить. Правда заключается в том, что я никому не доверяю. Друзья, коллеги по бизнесу, даже родственники – все они хотят что-то отнять у меня. Каждым разговором со мной они пользуются как поводом для получения полезной информации, которую впоследствии могут употребить для дискредитации меня. В моем положении лучше платить кому-то за беседу. Тому, с кем меня ничто не связывает в жизни и кто никогда не станет чего-то требовать. Я хочу разговаривать с профессиональным собеседником, чья проницательность мне ни в коей мере не повредит.
– Откуда вы знаете, что я никому не разболтаю о наших разговорах?
– Я полностью доверяю вам. Я знаю о вас больше, чем выдумаете.
– А почему вы не можете откровенно беседовать со своей женой?
– Могу, конечно. И беседую. Но она часть моего мира, поэтому я не вправе говорить ей все.
– Вы сказали жене о том, что видитесь со мной?
– Нет.
Катя озорно улыбнулась.
– Она по-прежнему дает вам все, в чем вы нуждаетесь, – я имею в виду секс?
– Не беспокойтесь. В этом плане у нас нет проблем.
– Вы сохраняете ей верность?
– Это самый важный принцип моей жизни. Мы принадлежим друг другу. Я всегда останусь верен ей.
Итак, Кате оставалось только ждать чуда.
А тем временем, чтобы доказать К., а возможно, и самой себе, насколько профессионально она относится к их отношениям, Катя отказалась от оплаты за каждый проведенный сеанс, чего не допускала с другими клиентами.
В. держал в полной тайне все сведения о себе, сообщив лишь, что является блестящим и знаменитым хирургом. Он стал еще одним клиентом, страстно желавшим воспользоваться услугами Кати. Во время первой же встречи с Магдой, говоря о своих пристрастиях, он напрямую заявил, что она слишком стара для него. Хирург хотел бы иметь дело с её «свеженькой, юной» компаньонкой. Магде не понравилась вульгарность клиента, и она строго напомнила ему о правилах поведения, которых должны придерживаться заказчики в общении с сотрудницами компании. Потом сказала Кате:
– Веди себя осторожно. Пусть только попробует обидеть тебя, и ноги его больше здесь не будет.
В отличие от К., В. держался очень отчужденно. Он всегда приходил в подвал в маске, полностью скрывавшей лицо, и запретил Кате даже прикасаться к ней. Посещения не носили доверительного характера, он просто стремился испытать обыкновенную боль без всяких там затей. Он не нуждался ни в психологических ухищрениях, ни в переодеваниях, ни в задушевных беседах.
Сначала Катю отталкивали его экстремальные желания н требования причинить ему боль. Тогда он начал насмехаться над ней.
– Вы боитесь, что я разрыдаюсь? Опасаетесь оставить синяки на моем теле? Может быть, вам следует поискать себе другую работу, детка? Ну, попробуйте еще раз…
Катя начала привыкать к его требованиям и обрушивала на него всю жестокость, на какую только была способна. Подвешивала за ноги, била палками и хлестала кнутом до тех пор, пока плоть не начинала кровоточить, и клиент не разражался дикими воплями. Она прижигала чувствительные участки его тела стальными раскаленными прутьями, так что комната наполнялась запахом паленой кожи. Привязывала к дыбе и растягивала так, что у него трещали кости.
Любопытно то, что хотя В. после сеансов получат иногда довольно серьезные травмы, а его ноги порой находились в таком жалком состоянии, что он не мог самостоятельно встать и одеться, – несмотря на все это, он неизменно возвращался через неделю как ни в чем не бывало.
Катя стала думать, что обращается с ним недостаточно жестоко. Теперь во время их встреч она забывала все моральные ограничения и впадала в экстатическое буйное состояние, обращаясь с В. не как с человеком, а как с мерзким животным.
Однажды В. лежал, привязанный к деревянной скамье, а она вонзала в его бедро острый кончик меча. Её восхищал вид стали, входящей в ногу. Девушка видела лишь окровавленную ранку и клинок в ней. И стала вонзать его все глубже, пока он вдруг не достал до самой скамьи – тогда Катя резко выдернула лезвие, шокированная тем, что позволила себе.
