Лазоревый грех - Гамильтон Лорел Кей (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Я с ужасом обнаружила, что у меня фактически оказался свой ручной вампир. Я пыталась не видеть, что я сделала сбежать от этого. Я от очень многого пыталась сбежать. Но прирученный Дамиан — не такая вещь, на которую можно закрыть глаза.
Если я отрежу себя от него, он сперва сойдет с ума, а потом умрет по-настоящему. Ну, конечно, до того, как он вылиняет до смерти, другим вампирам придется его казнить. Нехорошо, если шестисотлетний вампир потеряет рассудок и станет убивать людей на улицах. Отрицательно сказывается на бизнесе. А откуда я знала, что так будет, если я отвергну Дамиана? Потому что первые полгода, как я обрела слугу-вампира, я сама об этом не знала. И он действительно обезумел и действительно убивал людей. Жан-Клод его запер, ожидая, что я вернусь, ожидая, что я вспомню о своих обязательствах, а не буду от них скрываться. Дамиан был мне одним из предметных уроков: либо ты принимаешь свою силу, либо расплачиваешься за отказ.
Я глянула на Жан-Клода. Он был по-прежнему красив, но я теперь могла на него смотреть без желания вокруг него обвиться.
— Интересно, — произнесла я.
— Если бы ты позволила Дамиану коснуться тебя таким образом полгода назад, мы бы узнали раньше, — сказал Жан-Клод.
Было время, и не очень давно, когда я бурно реагировала на любое упоминание о своих недостатках и промахах, но среди моих недавно принятых решений было еще и не спорить обо всем подряд. Самой выбирать предметы конфликта — вот моя цель.
Жан-Клод кивнул, подошел ко мне и вытянул руку.
— Мои извинения за прежнее неблагоразумие, ma petite, но я теперь хозяин, а не пешка для того огня, что сжигает нас обоих.
Я поглядела на эту руку, такую бледную, изящную, с длинными пальцами. Даже когда молчал ardeur, Жан-Клод манил меня как-то так, что мне трудно это описать словами. Я взяла его за руку, все еще цепляясь за локоть Дамиана. Пальцы Жан-Клода сомкнулись на моих, но сердце мое осталось спокойным. Ardeur не поднял свою мерзкую голову.
Жан-Клод поднес мою руку к лицу, слегка коснулся губами. И ничего. Он рискнул чуть провести губами по руке — у меня перехватило дыхание, но ardeur не возник.
Жан-Клод выпрямился, все еще держа меня за руку. Он улыбнулся той ослепительной улыбкой, которую я так ценила, потому что она была настоящая — или настолько близка к настоящей, насколько это возможно. Он столетиями тренировал лицо, чтобы каждое его движение было изящно, грациозно и не выдавало никаких эмоций. Для него было очень трудно реагировать непосредственно.
— Пойдем, ma petite, встретим наших гостей.
Он предложил мне руку и посмотрел на Дамиана.
— Возьми ее другую руку, mom ami, и введем ее внутрь.
Дамиан положил мою руку на гладкую мускулистую кожу своего предплечья:
— С радостью, хозяин.
Обычно Жан-Клод не любит, когда его вампиры называют его хозяином или мастером, но сегодня следует соблюдать формальности. Мы хотим произвести впечатление на тех, на кого уже сотни лет никто не мог произвести впечатление.
Ашер вышел вперед раздвинуть драпри, чтобы мы вошли торжественно, не отбивая шторы в сторону. Есть причины, по которым портьеры у дверей вышли из моды.
Единственным минусом в том, что по обе стороны от меня шли красивые вампиры, было то, что нельзя будет быстро выхватить пистолет. Конечно, если мне придется выхватывать оружие сразу у двери, значит, ночь будет неудачная. Настолько, что мы сможем пережить ее, но не следующую.
Глава 7
Мюзетт стояла у белого кирпичного камина. Это должна была быть она, потому что она была единственной белокурой Барби в комнате, а именно так описал ее Джейсон. У него есть много недостатков, но неумения точно описать женщину среди них не числится.
Она действительно была миниатюрна — ниже меня на целых три дюйма. То есть всего где-то футов пять в высоту, если под длинным белым платьем нет туфель на каблуках, а если есть, то она еще миниатюрнее. Волосы падали на плечи белокурыми волнами, но брови у нее чернели точеными дугами. Либо она что-то красила, либо была из тех редких блондинок, у которых цвет волос на голове и на теле не совпадает. Это бывает, хотя и редко. Белокурые волосы, бледная кожа, темные брови и ресницы, обрамляющие глаза, синие, как искорки неба. Я заметила, что у нее глаза на пару оттенков синее Джейсоновых. Может быть, из-за темных ресниц и бровей они кажутся живее.
Она улыбнулась розовым бутоном губ, таких красных, что здесь не обошлось без помады. Заметив это, я заметила и остальную косметику. Отлично наложенную, едва заметную, но можно было увидеть те несколько штрихов, создающих эту поразительную, почти ангельскую красоту.
Ее pomme de sang стояла перед ней на коленях, как комнатная собачка. Длинные каштановые волосы девушки были уложены на макушке сложной конструкцией кудрей, от которых она казалась еще моложе. Она была бледна — не по-вампирски бледна, а просто, и холодная голубизна ее длинного старомодного платья не придавала ей цвета. Изящная шея гладкая, нетронутая. Если Мюзетт берет у нее кровь, то откуда? А хочется ли мне это знать? Пожалуй, нет.
Между камином и широким белым диваном с золотыми и серебряными подушками стоял незнакомый мужчина. Он был противоположностью Мюзетт почти во всем. Куда выше шести футов ростом, сложен как пловец-переросток — широкие плечи, узкая талия, узкие бедра, а ноги — больше моего роста каждая. Волосы черные, такие же, как у меня — с синим проблеском, — завязаны в косу на спине. Кожа настолько темна, насколько может быть кожа, несколько столетий не видавшая солнца. Я готова была ручаться, что он легко загорает, только у него не много возможностей для этого. Глаза — странно зеленоватые, аквамариновые, как воды Карибского моря. На этом темном лице они резко выделялись и должны были бы добавлять красоты и теплоты, но были холодными. Он должен был быть красив, но не был — все портило мрачное выражение лица. Будто у него всегда плохое настроение.
Может, дело было в его одежде — он будто сошел с картины столетней давности. Войди я сюда в трико, я бы тоже была склонна брюзжать.
Хотя я была с двух сторон окружена мужчинами, но определенно ведущим в нашей группе был Жан-Клод. Он подвел нас к двум мягким креслам, золотому и серебряному, тоже с грудой белых подушек. Остановился он перед белым деревянным кофейным столиком с хрустальной вазой белых и желтых гвоздик. Дамиан остановился одновременно с ним, застыл неподвижно под моей рукой. Джейсон грациозно плюхнулся в золотистое кресло, ближайшее к камину. Ашер остался по ту сторону от серебряного кресла, насколько можно было далеко стать от Мюзетт, не выходя из комнаты.
Она что-то сказала по-французски. Жан-Клод ответил на том же языке, и я поняла: он ей сказал, что я по-французски не говорю. Она что-то еще сказала, что осталось для меня тайной, и перешла на английский с сильным акцентом. У вампиров, особенно в Америке, акцент бывает редко, но у Мюзетт его было хоть лопатой греби. Такого сильного, что, если бы она заговорила быстрее, я бы ее не поняла.
— Дамиан, ты уже давно не радовал наш двор своим присутствием.
— Моя прежняя госпожа была равнодушна к придворной жизни.
— Да, она оригиналка, твоя госпожа Моровен.
Тело Дамиана среагировало на имя как на пощечину. Я погладила его по руке, как гладят встревоженного ребенка.
— Моровен достаточно сильна, чтобы претендовать на кресло в Совете. Ей даже предлагали освободившееся место Колебателя Земли, причем в дар, без боя. — Мюзетт смотрела на Дамиана, изучала его лицо, тело, реакции. — Почему, как ты думаешь, отвергла она такую щедрость?
Дамиан сглотнул слюну, дыша прерывисто.
— Как я уже сказал... — он прокашлялся, чтобы закончить, — моя прежняя госпожа не из тех, кто любит придворную жизнь. Она предпочитает одиночество.
— Но отказаться от кресла в Совете, которое можно занять не рискуя, без битвы, — это безумие. Зачем Моровен так поступила?
Каждый раз при звуке этого имени Дамиан вздрагивал.
