Джон Найтингейл. Страницы из дорожного блокнота (СИ) - Дубинина Мария Александровна (книги полностью .txt) 📗

Вспоминая позже те роковые минуты, я ни на миг не сомневался, что спасся лишь благодаря Божественному вмешательству. Иначе как можно объяснить, что в чувство я пришел в нескольких милях от канала, живой и невредимый, насколько это возможно после купания в ледяной реке. Вода стекала с меня, на глазах замерзая, так что я рисковал скоро превратиться в ледяную скульптуру. Утро уже наступило, однако было еще довольно рано для прохожих, и мне удалось незамеченным добраться до нужного дома. На стук вышел сам хозяин, и как нельзя вовремя, ибо я в прямом смысле рухнул на него, не в силах более держаться на ногах самостоятельно. Реджинальд что-то говорил, скрашивал взволнованным голосом, однако я не понимал ни слова, будто бы произнесены они были не на английском, а на незнакомом мне языке. Я был на пределе возможностей и, вцепившись скрюченными обмороженными пальцами в лацканы его пиджака, прохрипел:

— Помоги...

По счастью, мой друг быстро пришел в себя, и уже скоро, повинуясь его приказам, слуги приготовили для меня горячую ванну, пушистые полотенца и подогрели вино. Не доверяя никому, Кроуфорд сам помог мне раздеться и залезть в воду. Кровь забегала по венам, приливая к коже, огонь снова охватил мое тело, но на сей раз он приносил облегчение, а не страдание.

— Бог мой, Джон, что произошло? — Реджинальд не спешил уходить, устроившись на табурете для белья. — Я долго ждал, потом отправил людей на поиски, но вы как сквозь землю провалились!

— Примерно так оно и было, — мрачно подтвердил я, глубже погружаясь в горячую пенную ванну. Мой рассказ шокировал Кроуфорда, он подскочил с табурета и принялся нервно мерить шагами ванную комнату. Я слишком устал, чтобы что объяснять или выслушивать гневные монологи, так что попросил друга уйти. В тишине я сумел, наконец, расслабиться, веки налились свинцом. Я начал медленно погружаться в воду и спохватился только тогда, когда пена неприятно защекотала нос. Выбравшись из ванны и закутавшись в халат, я побрел в свою спальню, где уснул, едва упав на постель.

Мне снились исключительно кошмары, один другого страшнее. В них я то тонул, то превращался в ледяную статую, то бежал от кого-то, скрытого во мраке с сияющими в нем зелеными огоньками глаз. Но самое любопытное ждало меня при пробуждении. Дело в том, что я чувствовал себя прекрасно. Ни жара, ни головной боли — вообще никаких признаков неизбежной болезни. Напротив, я был полон сил и энергии. Спустившись к обеду, я попал в заботливые руки Реджинальда:

— Зачем вы встали, Джон? — строгим голосом поинтересовался он. — Купание в ледяной воде сваливало с ног и более здоровых мужчин, так что возвращайтесь в постель и ждите врача.

— Не нужно никакого врача! — я и сам понимал правоту его слов, но ничего не мог поделать с собой. Я был совершенно, абсолютно здоров. — Но вы можете помочь мне в другом деле.

— Я весь внимание.

Я не был уверен, стоит ли наводить его на эту мысль, но иначе моя просьба бы показалась ему странной:

— Помните, что сказала мне мадмуазель Камелия?

Кроуфорд задумался, вспоминая вчерашний вечер. Вот по его лицу пробежала тень:

— Вы хотите сказать... О, мой Бог! Она предупреждала вас об опасности. Точно! Она сказала... — он даже раскраснелся от осенившей его догадки, — "холодно". Я же говорил вам! Я говорил, что она не мошенница!

К собственному неудовольствию, я вынужден был допустить такую мысль.

— Мне необходимо с ней увидеться. И... — я глубоко вздохнул, набираясь смелости, — кое-что вам рассказать.

Начиная еле слышно, с заметными паузами и более чем мрачным лицом, я вдруг поймал себя на том, что постепенно слова будто бы сами начали выливаться из меня, подобно нескончаемому потоку. Я так долго держал боль в себе, не раскрывая ее даже перед родными, чтобы не причинять им лишних страданий, и вот, я рассказываю о самом сокровенном чужому, по сути, человеку, и делаю это так легко, как на исповеди.

— Она была необыкновенной, — с грустной улыбкой на губах вспоминал я. — Волшебной чудной, единственной. У нее был дар, уникальный дар, который не раз спасал мне жизнь. Возможно, спас бы и в этот раз, если бы я отнесся к предупреждению всерьез.

— Как она умерла?

Я не хотел пока вдаваться в подробности истории с Лео Грантом, так что пришлось слегка покривить душой:

— Утонула. На моих глазах.

Больше он ни о чем не спрашивал. Написал записку для мадмуазель Камелии и велел слуге ее передать. Нам оставалось только ждать ее ответа.

Он не заставил себя долго ждать.

— Собирайтесь, Джон, — как всегда бодрый и элегантный Кроуфорд постучался ко мне перед ужином. — Нас ждет мадмуазель Камелия.

Я никогда не собирался так споро. Уже через несколько минут мы сидели в экипаже, везущем нас на рю де Лешель.

Леди-медиум ожидала нас в своем кабинете. Сегодня на ней было простое, но элегантное домашнее платье нежно-лилового оттенка, лицо, свободное от вуали, поражало своей юностью и трепетной красотой. Мадмуазель поднялась нам навстречу, протягивая руку для поцелуя.

— Месье Кроуфорд дал понять в своей записке, что дело важное и не требует отлагательств, — заговорила она своим низким бархатным голосом. Ее английский был весьма неплох, хотя и не без специфического иностранного акцента. — Чем могу вам помочь, господа?

Реджинальд любезно предоставил мне возможность самому вести беседу, впрочем, уверен, стоило мне дать лишь один намек на грубость, как он немедленно взял бы инициативу на себя. Однако я чувствовал себя достаточно уверено, чтобы держаться в рамках приличий.

— Мадмуазель, наш визит вызван вчерашним инцидентом, на вашем сеансе автоматического письма.

Глаза девушки взволновано округлились, от меня не укрылось так же, как рефлекторно дернулись ее холеные пальчики, сминая ткань платья:

— Я не намерена это обсуждать. Простите, господа, но вам лучше уйти.

Кроуфорд мягко улыбнулся:

— Прошу прощения, мадмуазель, но дело действительно важное, — далее он что-то быстро заговорил по-французски. Я слушал внимательно, но понял лишь несколько слов, одно из которых — любовь.

Взгляд девушки скользнул по мне с жалостью, успевшей стать мне ненавистной за время, проведенное в доме матери, однако решение ее осталось неизменным.

— Я не отвечаю за то, что говорю в трансе, — упрямо повторила она. — Я ничем не могу вам помочь. Прощайте.

В дверях появился слуга, чтобы проводить нас к выходу. Я приблизился к девушке и тихо сказал:

— Пожалуйста, помогите мне. Если передумаете, найдите виконта Кроуфорда.

Камелия ничем не выдала своих чувств, лишь сухо кивнула. Реджинальд, попрощавшись, вышел, а я на миг задержался в дверях. Как жаль, что у меня ничего не вышло.

Я обернулся, закрыть за собой дверь, как вдруг услышал тихий стон, и звонкий голос с родным йоркширским акцентом произнес:

— Не уходи! Я вернулась к тебе.

* Voyageur (фр.) — путник

Страница шестая.

Каменный цветок.

Под навевающий дремоту шелест волн я листал свой дорожный дневник, всерьез раздумывая над тем, чтобы раз и навсегда его уничтожить. Быть может, именно эта моя страсть и привлекала ко мне всяческие кошмары, побороть которые мне одному едва ли будет по силам. А меж тем я чувствовал, как невидимые кольца зла все сильнее закручиваются вокруг меня, готовые в любой момент сжаться и раздавить мою неправильную, такую неуместную и странную жизнь. Но меня волновало другое.

Я не боялся.

— Не думаю, что стоит это делать.

Рука моя рефлекторно дернулась, и с кончика пера сорвалась крупная черная капля и растеклась по бумаге отвратительной кляксой. Что ж, стоило догадаться, что карандаш в пути куда удобнее чернил.

— Отчего вы не в своей каюте, мисс?.. Мадемуазель.

Камелия слабо улыбнулась, не улыбкой, а лишь ее тенью, присела рядом, педантично расправив складки на темно-синей юбке. Я успел заметить, как ревностно она относится к условностям и к себе самой, к тому, как выглядит в чужих глазах. Корабль качнула волна, однако девушка не сдвинулась ни на дюйм, точно была прекрасной статуей, а не живым человеком. Мне внезапно захотелось прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что под моими пальцами — теплая мягкая плоть, такая же, как у меня. А не просто бездушный мрамор.