Лондонские оборотни - Стэблфорд Брайан Майкл (библиотека электронных книг .TXT) 📗

Глинн был непреклонно убежден в том, что мир постоянно изменяет свою основную природу и история, основанная на современных доказательствах, не более чем видимость. Наша память, уверял он, настолько подвержена ошибкам, что открыта для постоянной перестройки, и то же самое можно сказать о печатных текстах. Некоторые из текстов, сохранившиеся с давних времен, утверждал он, перечисляют имена людей, на самом деле никогда не существовавших, в то время как многие авторы, писавшие значительные исторические труды, полностью исчезли из пределов нашей досягаемости. И даже те тексты, которые были некогда написаны реально существовавшими людьми, теперь уже более не содержат того, что первоначально было изложено их авторами.

Однажды я сказал, что не могу поверить в подобный упорядоченный процесс порчи и переделки, несомненно, предполагающий в высшей степени тщательные усилия какого-то богоравного, но злонамеренного существа. В ответ он лишь заметил, что это происходит из-за недостатка моей способности верить, но определенные создания, занимавшиеся именно такого рода деятельностью, бывали в действительности.

Этот случай был одним из самых печальных в череде наших постоянных бесед, я ощущал как ужасную несправедливость тот факт, что столь умственно развитый человек настолько утратил ощущение реальности. Вместо рациональных логических рассуждений он использует абсурдные домыслы о каких-то вредителях. Какой же Творец, спросил я себя, воплотил человека в таком образе, что безумие вообще могло оказаться возможным?

Я сам почувствовал определенное отчаяние, когда, пробыв на моем попечении свыше трех лет, Адам Глинн сообщил мне, что решил умереть. Он самым серьезным образом попросил меня не горевать по нему и заверил, что, хотя он будет мертвым, насколько я или кто-то другой сможет судить, он все же вернется к жизни в иное время. Это произойдет, сказал он, когда, Железный Век, полный надежд, подойдет к предназначенному ему концу, и люди наконец-то будут готовы дать начало Веку Разума. Он не совершил над собой никакого насилия, но после того, как принял это роковое решение, его здоровье очень быстро сдало, и, хотя я вызвал Фрэнклина, чтобы прибегнуть к его помощи, наше вмешательство оказалось тщетным. В течение недели сердце Глинна не выдержало и разорвалось.

Хотя я связался с его поверенными, через которых он в свое время получил средства на свое содержание, они не смогли мне помочь определить его настоящее имя или найти каких-то родственников. В конце концов, я предал его земле в склепе на территории Холла, где в течение нескольких столетий покоятся кости многих Чарнли и Остенов.

На протяжении тех лет, что Адам Глинн находился в Чарнли, у него бывал только один посетитель, и он назвал себя Пол Шепард. Когда я впервые познакомился с этим молодым человеком, я пытался привлечь его на свою сторону с целью объединить усилия и убедить Глинна в ложности его бреда, но Шепард вежливо отклонил мои просьбы. Глинн ему друг, сказал он, и он не может присоединиться ни к какому заговору против него. Вскоре мне стало очевидно, что на самом деле Шепард склонен принимать сторону Глинна и верить его бреду. Когда это стало понятно, я хотел было к запретить его дальнейшие посещения на том основании, что недопустимо таким образом сводить на нет все мои усилия, но Глинн убедил меня уступить.

Сначала Глинн вел себя по отношению к Шепарду настолько же сдержанно, как и Шепард вел себя по отношению нему, я со временем сумел сделать удивительный вывод: Глинн верил, будто его друг — та самая личность, которая в «Истинной истории мира» выведена под именем Пелоруса. В книге говорится, что Пелоруса создал тот же Творец, что вылепил человека из глины и Пелорус — один экземпляр из большого числа квази-человеческих существ, сотворенных из стаи волков.

В то время я думал, Шепард только идет на встречу фантазиям больного Адама Глинна, принимая эту отведенную ему роль, чтобы не травмировать его лишний раз. Но сегодня, однако же, готов согласиться с вашим суждением о том, что Пол Шепард действительно в полной мере разделял иллюзии Глинна. Теперь я сожалею, что не потрудился прочесть три оставшиеся тома «Истинной истории мира», если бы я тогда с ними ознакомился, то, вероятно, смог бы понять, чем эта книга так сильна, и почему может привлечь и убедить не одного человека принять ее идеи. Возможно, мне удалось бы узнать, каким образом Адам Глинн так глубоко проник в мысли автора, чтобы сделать их своими собственными.

Если действительно существует группа мужчин и женщин, которые искренне объявляют себя лондонскими вервольфами, я был бы в высшей степени заинтересован встретиться с ними и понаблюдать за их превращениями. Хотя, даже если бы мне представился такой уникальный случай, я все-таки был бы вынужден сохранить скептический взгляд на истинную природу их возможностей. В течение моей деятельности я научился уважению к силе внушения, независимо от того подкреплена она тем, что нынче называется гипнозом или нет. Для того, чтобы согласиться с реальным существованием волков-оборотней (даже безумных вервольфов, бредящих относительно собственной природы и истории) не обязательно требовать от человека выбросить за борт все наше современное научное понимание мира. Я убежден, вы не станете со мной спорить, наши взгляды могут измениться, но лучше, если новые знания мы будем получать минимальными дозами. Тогда, мне кажется, мы быстрее и легче придем к согласию с теми явлениями, которые еще совсем недавно считались невероятными.

Но с другой стороны, если этим Творцам мира дана такая мощь, которую они могут обернуть против человека, творя зло, лишая рассудка, создавая абсурдные представления об этом мире, не произойдет ли так, что они сделают безумными всех людей и навяжут им представления, настоящая цель которых — сделать невероятной истину?

Надеюсь, эти заметки, как бы туманны и нерешительны они ни были, смогут хоть немного быть полезными в разрешении вашей загадки, и я жду полного отчета о вашем приключении, когда оно, наконец, придет к удовлетворительному концу.

Искренне Ваш

Джеймс Остен

Часть четвертая

Гнев и невинность ангелов

[30]

1

Душу Лидиарда полностью охватило страстное стремление бежать, очутиться в безопасности, но безопасности невозможно было достичь. Он мог всего лишь отступить в мир сновидений, но знал, нет, и не может быть никакой защиты посреди бури огня и ярости, которая была Адом Сатаны. Не было ее и в пещере, где боги отбрасывают свои шаловливые тени на освещенную огнем стену. Дэвид хотел лишь быть как можно дальше от этих мест, полностью погрузиться в последнюю тайну Нигде и Никогда, заблудиться в складках лабиринта времени, пространства и возможностей.

И по этой самой причине Лидиард заблудился.

Он искал и нашел только неизвестность, он сам себя вывел за пределы существования, отделяясь от искривлений реальности и попадая в переплетение туманных нитей видимых образов. Он сделался чистым призраком, но еще вынужден был со всей скоростью, на какую был способен, убегать, мчаться, стремглав лететь…

Долгое время стояла полная тишина и ничего вокруг, кроме неясных теней. Пока не прошел испуг, Дэвид был совершенно отъединен от всякой возможности какого-либо распознаваемого ощущения, а ужас еще слишком силен, чтобы легко его затушить. Но когда, наконец, его страх замер, Лидиард опять начал вглядываться в тени, пытаясь найти среди них хоть какие-нибудь четкие очертания и ясные образы. Поначалу ему не удавалось обнаружить какой-нибудь якорь спасения, благодаря которому он смог бы вернуться к обычным ощущениям. Но он уже не был в смятении, а думал только о том, насколько глубоко затерялся в этом мире. Лидиард почувствовал мрачное удовольствие от того, что находится за пределами досягаемости чувственного опыта. На несколько мгновений он почувствовал триумф от того, что таким образом освободился от всех возможных угнетателей, но ему не понадобилось много времени, чтобы понять, это спасение бегством неотличимо от нового рабства. Пока ему не удастся увидеть и пощупать реальный мир, он не сможет и помыслить о том, что вообще существует.