Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры (СИ) - Криптонов Василий (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Что, секса сегодня не будет? – проскрипел он, но не дождался никакой реакции. Тогда, озлившись еще сильнее, добавил: – Да тебе просто завидно, что теперь у Николаса появились друзья-солдаты!
Снова никакой реакции. Я толкнул Джеронимо в плечо.
– Хватит! Да что с тобой такое?
Джеронимо посмотрел на меня.
– Она прекрасно знала, что если меня разбудить среди ночи, со мной просыпается демон. Это – темная сторона Джеронимо. Это – злой дух, который будет преследовать пробудившего его до тех пор, пока не заснет. Берегись, Николас. Не вставай на пути лучей моей ненависти.
Я, махнув рукой, присел в уголке, оставив приличное расстояние как до Джеронимо, так и до Вероники. Внезапно оказалось, что я нынче ночью так и не поспал. Глаза начали слипаться, и я даже прилег, но погасить опостылевший мир не удалось.
Джеронимо, отчаявшись добиться от сестры истерики, принялся звать охрану. Он то плакал, то смеялся так, что кровь стыла в жилах. Пинал по решетке, потом повис на ней, распевая во всю глотку «Владимирский централ» и «Журавли летят над нашей зоной». Утомившись висеть, шлепался на пол и, рыдая, умолял вернуть конфискованный смартфон. Из-за всего этого концерта моя полудрема стала робкой и урывочной, переполненной картинками, слишком безумными, чтобы их описывать.
Когда, наконец, с той стороны к решетке подошли, Джеронимо требовал священника и внеочередной пленум, угрожая революцией.
Явились трое. Двое вооруженных громил, а третий – старый знакомый, который снимал наручники. Он приволок поднос с тремя чашками.
– Отвали-ка от решетки, малой, – сказал он Джеронимо.
– Иначе что? – встрепенулся тот.
– Иначе расстреляют.
– Весомо…
Джеронимо сел рядом со мной, я, покряхтывая, тоже занял сидячее положение. При взгляде на поднос, который солдат поставил на пол, чтобы отворить решетку, я почувствовал в желудке щемящую пустоту. Пицца уже переварилась, если вообще не была убедительной иллюзией.
Вероника повернулась к прекрасному миру. Солдат, проталкивая ногой в камеру поднос, улыбнулся ей и помахал.
– Я запомнил твои слова, и моя жизнь изменилась!
– Поздравляю, – сказала Вероника. – Сколько нас здесь продержат?
Солдат запер решетку, убрал ключ в карман и пожал плечами.
– Старейшины решают. А я – хэзэ ваще.
– Христофор Зигфрид Ваще! – провозгласил Джеронимо, приоткрыв одну из мисок. – Что это такое?
– Тушеные грибы.
– Я так понимаю, мы должны это есть?
– А чего?
– Ты сам это пробовал? Ты больной? У вас что, синтезатор сломался?
– Нет синтезатора. Есть грибы. Вкусные и полезные грибы.
Джеронимо, видно, разочаровавшись и не веря более ни глазам, ни ушам, встал на четвереньки и затеял нюхать грибы. Вероника подошла к решетке.
– Мой брат лишился своих лекарств. Если вовремя не сделать ему укол, последствия могут быть плачевными. Есть у вас карфентанил? Или хотя бы промедол?
– Галоперидол есть, – ответил солдат. – Но он строго по учету, для личного состава. Спрошу командира.
– Спасибо, – кивнула Вероника.
Джеронимо поднял голову.
– Просто грибы – и все? Без картошки? Без лука? Без специй?
– Там должен быть лавровый листик, – сказал солдат, явно собираясь уходить.
– Постой! – Джеронимо властным жестом остановил его. – То, что ты принес… Скажи, ты смотрел «Зеленого слоника»?
– Никак нет, мы смотрим только патриотические фильмы.
Джеронимо встал, подхватил миску с грибами.
– Сейчас я тебе покажу, что нужно делать с такими вещами.
Трое солдат, Вероника и я смотрели, как Джеронимо тщательно вытряхивает миску в унитаз и пинком опускает рычаг слива.
– Ну что? Это так сложно сделать самому? – вернулся он к решетке. – Обязательно дергать меня? У вас что, другой еды нет?
– Есть жареные грибы.
– Нет.
– Вареные грибы.
– Боже…
– Маринованные грибы…
– Замолчи, иначе меня вырвет! – завопил Джеронимо. – Кроме грибов – что?
– Чай, – подумав, сказал солдат.
– Aparatoso! * (*Великолепно! (исп.)) Принеси хотя бы чай.
Солдат уже сделал шаг в сторону, но что-то его остановило, какая-то сложная мысль исказила лицо.
– Грибной чай, – уточнил он.
Джеронимо с ревом отбежал к нарам и забился в уголок. Солдаты ушли. Вероника взяла миску, перемешала содержимое и положила в рот кусочек. Пожевав несколько секунд, взглянула на меня и кивнула:
– Съедобно.
У меня от вида грибов, честно говоря, аппетит пропал совершенно, но я решил поесть из солидарности с Вероникой, потому что поведение Джеронимо становилось все более неприятным:
– Еще бы не съедобно! – проворчал он в стену. – Этой жиробасине лишь бы пожрать. Подыхать скоро, а она все налопаться не может.
Проигнорировав его, мы сели с мисками в дальнем углу камеры.
– Почему ты ему все это спускаешь? – негромко спросил я. Вероника в ответ пожала плечами.
– А что делать? Бить его?
– Нет. Зачем? Можно ведь одними словами заставить его пожалеть о сказанном. У тебя бы это лучше вышло, ведь ты его знаешь, но и я могу прищучить, если хочешь.
– Не хочу. – Она помолчала, пережевывая с отсутствующим видом гриб. – Но спасибо. На самом деле это что-то вроде игры. Он не бьет туда, где больно. Я не старая и не толстая, и прекрасно об этом знаю.
Я вспомнил ее слезы у бронетранспортера и решил ступить на опасную почву:
– Сегодня он, кажется, тебя зацепил какими-то карамельками.
Ложка Вероники замерла между миской и ртом, задрожала.
– Заметил? – шепнула она.
– Заметил ли я, как кто-то рядом испытывает сильную эмоцию? Это что, вопрос?
Она положила ложку и вытерла глаза рукавом комбинезона.
– Когда ему было четыре, отец согласился оставить его в живых, но только на положении арестанта. Джеронимо сидел у себя в комнате. Я носила ему еду. Все то же самое, что ела сама, что ели солдаты. Только один день в неделю меня заменяла одна… женщина. Она таскала ему конфеты. Я злилась, что она его балует, видела, как он ждет воскресенья. А когда настал мой день рождения, меня освободили от строевой… Вообще от всего. И позволили торт, конфеты. Солдаты со мной немного посидели, но им это было скучно. Я собрала конфеты и пошла к Джеронимо. Мне-то все равно, что есть, так приучили. И, знаешь… Когда я вошла, он побежал мне навстречу с большим пакетом. "С днем рождения, сестра! – крикнул, протягивая пакет. – Вот! Это тебе! Конфеты! Они знаешь, какие вкусные?!"
Вероника замолчала, глядя в стену. Я, не шевелясь и не дыша, ждал продолжения.
– Он не ел конфеты, которые приносила та женщина, – донесся до меня шепот. – Откладывал к моему дню рождения. Думал, что конфеты – это такая редкость, которая только раз в неделю бывает, а мне не достается вовсе. Я тогда впервые в жизни солгала. Пила с ним чай и изображала восторг. А свои конфеты подарить так и не решилась.
Моего эмоционального двойника рассказ поверг в ступор. Он и вообразить не мог, что двое детей, пьющих чай с конфетами, могут дать такую пищу.
– Если я дружески положу руку тебе на плечо, ты мне ее снова вывихнешь? – спросил я.
– Сломаю, – вздохнула Вероника.
– Тогда мой эмоциональный двойник делает это в ментальной плоскости.
Вероника усмехнулась.
– Моя внутренняя богиня благодарна. Прости, что назвала душевнобольным ребенком. Случайно вырвалось. Вообще-то я имела в виду Джеронимо, но тут же испугалась, что он обидится, и… вот.
– Да ладно, – махнул я ложкой. – Ты была права. Если в оскорблении нет кусочка правды, оно не работает.
В тишине мы продолжали есть склизкие противные грибы. Вскоре зашевелился Джеронимо. Он распаковал свой рюкзак, кряхтя, вытащил лампу-шарманку и включил свет. Я сверился с внутренними часами. Без десяти восемь.
– Не понимаю, какой смысл шептаться в углу, если не собираешься делать мне племянников? – проворчал он, роясь в недрах рюкзака. – Это какая-то греховная связь младенца с престарелой гетерой.
