Дикарь - Суржевская Марина (читаем книги бесплатно TXT) 📗
А потом развернулся резко, усадил меня на стол, не отрываясь ото рта, не размыкая рук. Как раз рядом с тарелкой блинов… Я тихо застонала, когда Шерх начал целовать шею, скользить, легонько прикусывать, дуть на кожу… Сильные руки гладили мое тело — от затылка по спине и до бедер. От бедер по животу и до груди. Нежно и требовательно, жадно и уже почти яростно. Его дыхание стало тяжелым, резким, а черноты в глазах прибавилось, когда он оторвался на миг, чтобы посмотреть мне в лицо. Правда, лишь на миг. И снова опустил голову, укусил несильно в основание шеи, отчего я непроизвольно прогнулась. И снова с губ сорвался стон, когда я ощутила мужские руки на своей обнаженной коже, там, где заканчивался тонкий чулок. Как раз между лентой и краешком панталон. Скользящее движение пальцев от внешней стороны к внутренней, и я дрожу, а Шерх закрывает мне рот очередным поцелуем — уже почти грубым, потому что мужчина возбужден до предела. Я чувствую это в его резких движениях, в хриплом дыхании, в загнанном, отчаянном взгляде. Он уже похож на зверя — дикого, раненого, рычащего. И плевать мне, что кончики кос уже в сметане и варенье, плевать, что сижу на столе, а дикарь успел спустить мое платье с плеч и теперь лижет там, где белеет кружево нижней сорочки. Кажется, я и сама одичала, потому что хочу откинуться на спину и почувствовать больше… И позволить больше. Истома, разлившаяся внутри, сводила с ума. Или это были такие влажные и порочные поцелуи? Такие, что оставляли следы на моей коже, обжигали.
— Зараза рыжая… Зачем приехала? Не могу больше… — выдохнул дикарь. Тихо, хрипло. Так обреченно, так сладко. Так сдавленно, теряя контроль над собой, срывая нас обоих в какую-то бездну. Где властвовали пальцы, танцующие на коже, и стоны, терзающие губы. И я уже не понимаю, что происходит, чувственная дымка затянула разум, не давая думать, не давая остановиться.
Главное, чтобы сюда не вошла Линк…
Осознание охладило ледяной водой. Духи, что я творю? Если девочка войдет и увидит… это? Вздрогнула и оттолкнула Хенсли, судорожно свела ноги, дернула развязанные ленты. Краска залила лицо так, что хотелось приложить к ним лед. Подняла взгляд на стоящего рядом мужчину. Он кривился, шрам на лице побелел, резко выделяясь на загорелом лице. И дышал дикарь рывками…
— Духи… — Я все-таки прижала ладони к щекам. — Все это… Я…
Он дернулся, словно хотел коснуться.
— Не трогай меня! — испуганно вскрикнула.
— Только не трогай? — Он растянул слова, словно издеваясь. — И все?
Что-то билось за темнотой его глаз, и мне снова показалось, что я вижу зверя — загнанного в капкан.
— Если надеешься на извинения, то их не будет, — оскалился Шерх, не спуская с меня своих тревожных глаз. Я посмотрела на кончик своей косы и неосознанно сунула его в рот, слизывая варенье. Лицо мужчины исказилось, и он вдруг схватил меня за плечи — больно. — Уезжай, — выдохнул мне в лицо. — Убирайся из моей жизни, слышишь? Ты только… доведешь меня. Хуже будет.
— Хватит мне угрожать! — Оттолкнула от себя обеими руками. Внутри разливалась какая-то детская обида. Или женская? За то, что так понравился этот поцелуй, за то, что теперь он вновь меня прогоняет. И вслед за обидой пришла злость. — Сам убирайся, понял!
— Софи? — тихо пискнул голосок Линк. И мы разом вздрогнули, отпрянули друг от друга. Девочка стояла в дверях, смотрела круглыми глазенками. Ее темные кудряшки топорщились облаком, в руках забавно дергал черным носом фенек. А рядом жался кот, изо всех сил молотя по доскам облезлым хвостом и втягивая запахи кухни.
Шерх резко развернулся и ушел через террасу.
— Ты уже проснулась, — натянуто улыбнулась я. — Садись, завтракать будешь…
Смотреть на блины я не могла.
Какого хрена?
Ругательства срывались с языка, как ни пытался я затолкать их себе в глотку. Вот какого? Зачем пошел на этот дурацкий завтрак, зачем сидел там, не в силах оторвать взгляда от тонкой спины, от волос, от нежных запястий, от точеного профиля… Глотал запахи, хмелел от запретного удовольствия, предвкушал. Это все слишком опасно, я знал это, конечно, знал. Мне нельзя жрать блины со сметаной, нельзя наслаждаться чужим теплом, нельзя целовать рыжую… мне ничего нельзя. И это все — самообман, надежда на то, что никогда не случится.
Но как же хочется…
Да к жроту все!
Схватил ружье, намереваясь отправиться в лес. Куда-нибудь подальше от этого дома и наглой рыжей. Сладкой рыжей…
Странно, что боль пока не грызет изнутри. Лишь трогает холодными пальцами, но не выдирает куски мяса. Наверное, последний приступ доконал даже мою боль, раз она и сейчас не торопится вернуться. Обычно от яркого всплеска эмоций меня скручивает довольно быстро. А сейчас — ничего, держусь. Наверное, гейзер все же согрел мои кости!
Вывалился на порог и сдержал ругательство, увидев мелкую девчонку на ступеньках. Она стояла там, тараща свои круглые глаза и прижимая к груди фенека. Тот тоже таращился, дергая огромными ушами. Надо же, живой. А я думал, эта плешивая шкура уже издохла.
— Чего тебе? — грубо спросил я и прикусил язык. Вот не умею я общаться с детьми. В прошлой нормальной жизни их в моем окружении не было. В нынешней — ненормальной — тем более.
Линк похлопала ресницами, совсем как София.
— Северный Ветер спит, когда зеленеет трава, — еле слышно поведала она. И протянула мне несколько веточек. Свежий запах коснулся носа, захотелось чихнуть. Мята, что ли? И зачем она мне ее притащила? — Это для тебя. — Девочка судорожно сжала лисенка, сунула «букетик» мне в руки и убежала. Я посмотрел ей вслед, спустился со ступенек, вышел за ограду. Задумчиво откусил тонкий листик мяты, пожевал, проглотил. Очнулся. И зашвырнул подношение в ближайшие кусты, скривившись.
А потом сжал двустволку и отправился к гейзеру.
Я разложила на столе оставшиеся монеты, пересчитала. Постучала пальцем по столешнице, размышляя, что делать дальше. Жалкая башенка из блестящих кругляшей расстраивала. В основном своей незначительностью. Денег было катастрофически мало, и я не знала, как увеличить этот скудный запас.
Когда я отправлялась из Кронвельгарда, то рассчитывала на живой дом, в котором можно провести хотя бы год без дополнительных вложений. Краска, лак, покупка вещей, вызов водопроводчика и прочие мелочи истощили мои средства слишком быстро. А я ведь не купила и половину необходимого! Чтобы обустроить Оливковую рощу, нужно намного больше. К тому же вряд ли я справлюсь с работой сама, мне необходимы рабочие, которые вставят стекла, прочистят очаг и печные трубы, подлатают крышу, чтобы по дому не гулял сквозняк… А еще нужно покупать продукты, вещи, игрушки… Линк не может играть только камушками и сшитыми мною куклами! А если ее болезнь обострится? Что я буду делать?
Я скрипнула зубами, запрещая себе впадать в отчаяние.
Если бы дом был живым… если бы у меня побольше денег… Если бы Линк была здорова!
Увы, наша жизнь не знает всех этих «если бы», а Духи ведут разными дорогами, и глупо злиться на свой путь. Надо с честью идти до конца и радоваться тому, что есть. Главное, что мы с Линк вместе.
В Кронвельгарде я пыталась показывать девочку лекарям, но никто не смог дать внятный ответ о ее болезни. Семейный врач рода Лангранж даже не стал ее осматривать, поджал свои тонкие губы и посоветовал мне больше времени проводить с мужем, чтобы родить собственное дитя. Я послала наглеца к жротам. С Гордоном я к тому моменту почти не виделась, он все время проводил вне дома. А когда появлялся, был не в настроении.
Я водила Линк по лекарям, пытаясь найти причину ее обмороков, слабости, кашля. Но те лишь разводили руками. «Девочка истощена, девочка плохо кушает, девочка здорова…» Никто не видел в ней болезни, кроме меня. А один целитель долго рассматривал что-то над головой Линк и задал неожиданный вопрос:
— Скажите, уважаемая, ваша дочь… не проявляла ли признаки магии?
