Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди - Демина Карина (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗

Настолько поверила, что шагнула навстречу.

— Она была красивой… я понимаю… и я подумала, что ты… что тебе я не нужна… правда, она боялась меня, не хотела видеть там, и значит, все-таки нужна?

Он ткнулся горячим носом в ладонь, пасть приоткрыл, прихватил за пальцы.

— Прекрати. — Евдокия руку не убрала. — Все равно не напугаешь. Я тебя не боюсь… а вернемся, я тебе такой скандал закачу!

Лихослав наклонил голову.

— Думаешь, не получится? Воспитание не позволит? Так вот, дорогой мой, позволит… еще как позволит! У меня с воспитанием, между прочим, проблемы…

Шершавый язык скользнул по ладони.

— И не подлизывайся! Все одно закачу… я, между прочим, женщина. У меня, между прочим, нервы…

Она все-таки разрыдалась. Уткнулась в горячую чешуйчатую шею и разрыдалась. А что еще оставалось делать? Нервы… и женщина.

Женщина с нервами — это опасно.

Лихо тихонько поскуливал, и почему-то это лишь добавило слез.

Обеденный зал был огромен. И форму имел круглую. Потолок его поднимался куполом, и оттого, что купол этот терялся во мраке, намалеванные золотою краской звезды гляделись почти настоящими.

Луна вот повисла на цепи, покачивается, поблескивает медным боком.

И полсотни восковых свечей отражаются в этой полированной меди, точно в зеркале.

Пол наборный.

Длинный стол.

Шандалы с теми же свечами. И охота ему так тратиться? Небось свечи по нынешним временам недешевы… и ненаследный князь отвлекся даже, пытаясь сообразить, где это упырь вообще свечи взял. Хозяин же, к ужину сменивший один диковинный наряд на другой, не менее диковинный, из лилового атласа, приветствовал Себастьяна поклоном.

— Премного рад видеть вас…

— В качестве кого? — Себастьян потер шею и подумал, что, может, поспешил с мытием-то. Грязь, конечно, приятных ощущений не доставляет, да только уж лучше она, нежели этот вежливый упырь.

— В качестве гостя. — Губы Владислава дрогнули. — Ваши спутники…

— Беседуют.

— Понимаю.

И молчание воцарилось. Себастьян изо всех сил делал вид, что ему дюже интересна обстановка, к примеру, стол этот массивный, за который сотню человек усадить можно…

— Полторы, — поправил Владислав. — Он рассчитан на полторы сотни.

— А вы… — Себастьян коснулся виска.

— Иногда случается. Простите, я не всегда способен контролировать эту свою особенность, тем паче в присутствии эмоциональных людей.

— А я, значит…

— Сверх меры. Полагаю, сие есть исключительное свойство натуры метаморфа. Мне прежде доводилось сталкиваться с подобными вам… существами. Я все ж полагаю, что причислять метаморфа к истинным людям не совсем верно…

— Истинным?

— Не желаете ли вина? — Владислав указал на низенький столик с бутылками. Это ж надо, какая нечеловеческая предупредительность. — Красное, белое… розовое… но, признаться, не люблю. Мадера неплоха… портвейн…

— А вода?

— И вода имеется. Привыкли мыслить трезво?

— Есть такое. — Стакан с водой Себастьян обнюхал, но ничего не почуял. Собственная подозрительность и самому-то смешной казалась. Небось пожелай Владислав зла, не стал бы с сервировкою стола возиться… скатерочки, серебро… интересно выходит. Упыри-то серебра не жалуют, а у этого, значит, воспитание верх над натурой взяло.

— Понимаю… но, быть может, продолжим нашу беседу в месте… более для бесед подходящем? Раз уж ваши спутники задерживаются.

— Воссоединение семьи — дело небыстрое. — Себастьян покосился на дверь, которая оставалась запертой. Конечно, хотелось думать, что Лихо подоспеет, ежели вдруг у хозяина этого престранного местечка закончатся вдруг запасы вежливости, но…

Владислав поклонился.

И бутылку прихватил не то с мадерой, не то с портвейном. А помнится, в умных книгах писали, что вкусовые рецепторы упырей быстро регрессируют, в результате чего оный упырь только и способен, что кровь от некрови отличить.

Себастьян сунул мизинец в ухо, пытаясь отрешиться от этого не самого нужного в нынешних обстоятельствах знания.

Идти?

Остаться?

Двери распахнуты, дружелюбненько так, завлекающе даже… комната видна, с камином, с огнем живым в этом камине. С креслами, одно из которых Владислав занял. А второе, стало быть, для Себастьяна.

Любопытство боролось со здравым смыслом и одержало сокрушительную победу.

— Истинные люди, значит?

— Я сам выдумал этот термин. — Владислав пил из горлышка, что несколько не вязалось с прошлым его образом, но не Себастьяну замечания делать. — Обратите внимание, сколь многообразен род людской… Зачем они были такими созданы?

— Никогда не задумывался.

— Врете. Все задумывались. Так или иначе. Я пришел к выводу, что все это многообразие… оно помогает людям выжить. Поверьте, сейчас мир стал намного… чище. Во времена моей молодости он был…

— Грязней?

— Если можно так выразиться. — Владислав наклонил бутылку, позволяя вину вытекать тоненькой струйкой. — Кровавей… вы ведь желаете поговорить не о людях, верно? Обо мне. Убедиться, что мне можно доверять. Хотя, видит Вотан, я не знаю, что именно способно вас убедить. А потому… я просто расскажу вам, как стал тем, кем являюсь ныне. И дальше вы сами решите, на что я способен…

— Вы не упырь.

— Нет. Полагаю, меня можно отнести к носфератам. Существам, некогда населявшим наш мир во множестве, но истребленных еще в Смутные времена… и это странно…

Он обратил взор на огонь.

Белолицый.

Неживой. Себастьян точно знал, что неживой, но и мертвым Владислава назвать язык не поворачивался.

— Давным-давно… задолго до моего рождения люди делили мир с теми, кого нынче называют нежитью…

— Это будет сказка?

— Страшная, — уточнил Владислав, разглядывая лужу.

Красная на белом ковре.

Зловеще.

— Ничего не имею против страшных сказок. Если только не участвовать…

Вид лужи не вызывал отвращения, быть может, потому как происхождение ее было точно известно Себастьяну.

— Я родился в Шегешваре… думаю, это вам ни о чем не скажет. Маленький городок в Валахии… по тем временам обыкновенный, разве что вольный, но сие происходило единственно оттого, что глава его был хитроумным человеком, умел ладить что с Венхрским крулем, что с иными володарями.

Владислав смежил веки.

— Я уже почти и не помню той своей жизни… мать, отец… отца моего тоже звали Владиславом. В его роду существовал такой обычай — передавать свое имя сыну. Старшему. Но матушка моя, которая его весьма любила, уговорила назвать первенца Яношем… после сказали, что имя принесло брату несчастье. На деле же… в то время сложно было быть счастливым.

Влад помнил запах.

Смрад, который наполнял улочки Шегешвара к лету. Полчища мух. И полчища крыс. Нищих, что спали на улицах и копались в нечистотах. Торговцев, видом своим мало отличных от нищих, ибо самая роскошная одежда быстро покрывалась грязью.

Помнил голос отца.

И матери.

Брата, который уже мнил себя правителем.

Задавака.

Янош был старше всего-то на год, а матушка обращалась к нему точно ко взрослому, тогда как Владислава держала за ребенка…

…он обижался.

Правда, после матушка в немалых трудах — тогда Владислав о трудах этих имел смутное представление — принесла еще одного сына, названного Дуцей. И ему-то, синюшному младенчику с некрасивым, сплюснутым будто, лицом, перепала вся материнская любовь.

А Янош еще больше возгордился. Повадился командовать.

— Вот стану володарем, — говаривал он, забираясь на кресло, представляя его троном, — будешь тогда мне кланяться!

— Не буду!

— Будешь!

И палкою тыкал. А Владислав сдачи давал… дрались зло, до крови, и няньки не спешили мешаться, здраво рассудив, что господари и сами разберутся, кому верховодить. Да и отец, когда случалось ему жаловаться, смеялся только:

— Воины растут, — приговаривал.

Пожалуй, жизнь Владислава сложилась бы иначе, останься Янош жив. Он и вправду стал бы володарем, а Владислав — правою его рукою, той, которая золото мечет аль плетью хлещет, будь на то воля его. И женился бы, выбрав себе девицу поскромней да с приданым… и детей бы завел, что троих, что четверых…