Шаг навстречу (СИ) - Веденеев Александр Владимирович (лучшие книги txt) 📗
Вовка вернулся к своему занятию, но до него все же долетали обрывки разговора. Фраза Дениса «Нет, сказал же, что не поеду» насторожила его и заставила отложить изучение объявлений на потом.
Когда Денис вернулся в комнату, Вовка накинулся на него с распросами. Растерявшемуся школьнику пришлось нехотя признаться, что в конце мая родительский комитет организует поездку девятиклассников на теплоходе. Удовольствие не из дешевых, потому, как бы Денису не хотелось поехать вместе с одноклассниками, от участия в данном развлекательном мероприятии он решительно отказался.
Вовке сразу стало не по себе. Забегавшись, замотавшись, он совсем забыл о том, что помимо выпускных экзаменов в этом году у Дениса и последний звонок, и выпускной вечер со всеми вытекающими, а именно: парадный костюм, белая рубашка с галстуком, ботинки, цветы и подарки учителям. Есть с чего за голову схватиться! Но Вовка и глазом не моргнул: у его брата будет праздник. Чего бы это ему, Вовке, ни стоило.
На следующий день Вовка позвонил классному руководителю и подтвердил участие Дениса в поездке.
В четверг он написал заявление в деканате. В пятницу побывал на трех собеседованиях. А в субботу произошло нечто, перевернувшее жизнь Вовки Солнышкова с ног на голову.
*
– Владимир? – голос был женский, но равнодушный и холодный. Казенный.
– Да, – осторожно отозвался Вовка, ожидая подвоха. Который не заставил себя ждать.
– Вас беспокоят из Центрального травмпункта. Солнышков Денис Васильевич кем вам приходится?
– Б-братом, – выдавил Вовка сухими непослушными губами. – Что случилось?
– Нападение неизвестных. Не волнуйтесь, сейчас с вашим братом все в порядке. Я звоню, чтобы уточнить, оформлять ли Дениса на ночь или вы заберете его?
– Конечно, заберу. По какому адресу вы находитесь?
Записав адрес на первой попавшейся бумажке, Вовка бросил трубку и уже натягивал куртку, как вспомнил про спящих двойняшек. Пришлось подняться к Орловским – почти два года Вера Дмитриевна безвыездно жила на даче в Песочном, а вот Макс вполне мог оказаться дома, хотя обычно по субботним вечерам он зажигал в клубе в компании головокружительно прекрасных юных дев. Вовка даже думать боялся о том, как разозлится на него Макс, если из-за Вовкиных проблем у Орловского сорвется свидание.
Обошлось. В высшей степени любезный Макс согласился присмотреть за Мишей и Машей, обрадовавшись сообщению о том, что вездесущие двойняшки уже спят, даже не вникая в Вовкины объяснения.
Дениска выглядел очень… живописно. Разбитая губа. Начинающий расцветать всеми оттенками фиолета синяк под глазом. Распухший до размера некрупной картофелины нос. Рассеченная бровь. Многочисленные порезы, царапины и гематомы на руках – от запястий и выше.
Из-за вколотых в травмпункте обезбаливающих он был вял и покладист, что позволило Вовке запихать его тощую тушку в загодя вызванное такси. И пока Дениска находился в полусонном состоянии, Вовка решил задать ему несколько вопросов относительно произошедшего. Но всегда такой послушный Денис вдруг спрятался в своей скорлупе и упрямо сжал зубы. Вовка почувствовал себя бульдогом, со всего маху наскочившим на кирпичную стену. И, конечно, замкнутость брата не могло его не огорчить.
– Флейту сломали, – вдруг сказал Денис и как-то совсем по-детски всхлипнул. Вовка удивленно нахмурился. Он совсем забыл о том, что когда-то брат ходил в музыкальную школу, посещая класс игры на флейте, и даже участвовал в городских концертах. Но потом мать окончательно сняла с себя обязанности по воспитанию и содержанию детей, за музыкальную школу стало нечем платить, и от уроков пришлось отказаться. Блок-флейта была самая обычная, никелевая, но Денис очень дорожил ею, трепетно хранил в коробке на шкафе, чтобы двойняшки – не дай Бог – не нашли и не использовали в качестве игрушки. Зачем она понадобилась брату спустя несколько лет? Этот вопрос Вовка и задал отвернувшемуся к окну Денису. Тот упрямо дернул плечом, но все же ответил:
– В метро одноклассницу встретил. Она там на гитаре с ребятами играла. Говорит, по выходным нормально заработать можно. Ну я и подумал, что тоже мог бы…
– Нафига, Дис? – удивился Вовка. Он готов был услышать что угодно, но только не такое признание.
– Ты один ебашишься, не спишь совсем… Иногда я посреди ночи просыпаюсь, а ты все еще сидишь, строчишь что-то… Это неправильно, что ты за нас всех отвечаешь… Помочь вот хотел… – голос Дениса сорвался, и парень замолчал, прикусил дрогнувшую губу.
На глазах Вовки вспыхнули непрошенные слезы. Он с детства не ревел. Ни тогда, когда мать легкомысленно заявила, что переезжает к Гришке Безродному («Вы уж тут сами как-нибудь, ладно, Вовчик?»). Ни тогда, когда в его кассе обнаружилась недостача в пять тысяч. Ни даже перед угрозой вылета из универа. Слезы – недостойная мужчины слабость. А Вовка был сильным. Но от признания брата ему стало так горько и больно, что хотелось завыть и побиться головой о ближайшую твердую поверхность.
– Дис, давай ты пока просто окончишь школу и получишь аттестат, а там видно будет, пойдешь учиться или работать, – сглотнув сухой комок, оцарапавший горло колючей болью, сказал Вовка. Он не хотел задеть гордость брата, понимая, что тот действовал из добрых побуждений. Да и читать нотации было уже бесполезно: после драки кулаками не машут.
– Ты же работал у дядь-Степы в мастерской, – напомнил Денис, – хотя тогда еще учился.
– Мой случай – уникальный, – фыркнул Вовка. – Или ты на мои лавры оригинального старшего брата претендуешь? – Неуклюжей шуткой ему удалось вызвать Денискину улыбку, правда, парень тотчас поморщился от боли в разбитых губах. Вовка слегка потрепал брата по вздыбленным на затылке вихрам.
Вовка придержал дверце такси, помогая кряхтящему как столетний дед Денису выбраться из машины.
– Ты голодный, труженик? – спросил он и осекся, недоверчиво уставившись на высокую фигуру, преградившую путь к подъезду.
– Да не особенно… А что у нас на ужин? – Не дождавшись ответа, Денис посмотрел на застывшего мраморным изваянием брата. Едва не впервые в жизни он видел Вовку в таком идиотском (иначе не скажешь) виде: глаза вытаращены, рот то открывается, то закрывается как у рыбы, выброшенной на берег. А уж про жаркий, ощутимый даже в полутьме румянец и упоминать не стоило.
– Добрый вечер, Владимир, – сказал Негневицын, чувствовавший себя, мягко говоря, по-дурацки.
– З-здравствуйте, В-виктор Петр-р-рович, – сильно заикаясь, что служило признаком крайнего волнения, сказал Вовка. Денису было больно смотреть на растерянность брата. – Что вы здесь делаете? Вы… к Максу?
– Почему к Максу? Зачем? – не понял Негневицын и даже нахмурился. Потом до него дошел смысл Вовкиного вопроса, и настала его пора смутиться.
– Нет. Не к Максу. К вам, собственно, – отрывисто бросил он, проклиная себя за глупость, заставившую его на ночь глядя приехать в Кировский район, торчать у подъезда, не решаясь подняться и позвонить в дверь, и узнать, что этот умный веснушчатый мальчишка не просто встречается, а живет со своим другом Орловским.
– Тогда пойдемте, – буркнул Денис, видя, что Вовка совсем потерялся и не знает, как реагировать на заявление незнакомого Денису мужчины. – Мы на втором этаже живем. Правда, подъем может занять некоторое время.
Слова мальчика заставили Негневицына переключить на него расфокусированное внимание. Спутник Вовки был невысоким и худощавым, в местами драной куртке и грязных джинсах. И красноречиво «украшен» повязками и лейкопластырями.
– Дис, это мой преподаватель… Виктор Петрович… – опомнился Вовка, все еще красный от смущения.
– Ого, – не без удивления протянул Денис. – То есть здравствуйте.
– Здравствуйте… ммм… Денис?
– Ага, – хмыкнул Денис и поковылял к мигавшей синими глазками домофона двери подъезда. Каждый шаг давался ему с трудом, несмотря на ударную дозу обезболивающих. Вовке и Негневицыну ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
