Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Одна из лошадей вдруг резко мотнула головой, и, сбившись, повела в сторону. Кучер окриком и хлыстом выправил ее. Но уже через пару секунд лошадь начала безудержно мотать головой, издавая дикое ржание. Затем, в каком-то безумном порыве яростно вскинув копыта и отчаянно, словно испытывая острую боль, заржав, рванула вперед.
Дальше все произошло стремительно и заняло каких-то несколько минут, но мне казалось, что все движения замедлились, и действие растянулось на многие часы.
Две неистовых лошади неудержимо мчались на нас, таща за собой тяжелый экипаж. Одна — остервенело мотая головой. Другая — испуганно тараща выпученные глазищи. И над их головами вставший во весь рост шалый кучер: рука с хлыстом поднята и откинута назад для замаха, перекошенный ужасом рот, и напряженная фигура, застывшая в бессильном ожидании неминуемой катастрофы. В моей памяти он недвижим, словно неживая деталь картины. Мой взгляд остановился на тонкой коже хлыста, рассекавшей воздух. И вдруг сильный порыв ветра вырвал хлыст из стиснутых пальцев. Он со свистом пронесся над онемевшими людьми и с глухим стуком упал на мостовую. И тогда у меня в мозгу что-то щелкнуло. И я закричала:
— Назад! Назад! Бегите к воротам!..
Всего в нескольких шагах от нас школьные ворота. Я рванула к ним. Но, казалось, бежала долго, целую вечность. Передо мной мелькнуло голубое пятно. Это платье Виолетты. Потом заметила мальчика. И вдруг представила его зубы, длинные и кривые… А вот Грейс. Она уже в воротах. Обхватила руками столб и пронзительно завизжала, словно коту на хвост наступили. Сибил нет… Я обернулась. И мой собственный крик оглушил меня. Она осталась на дороге. Темные волосы выбились из ленты, и ветер хлестал их по лицу. Большущие, как блюдца, глаза уставились в никуда.
А лошади были уже совсем рядом. Я чувствала, как дрожит земля. Физически ощущала страх кучера. Внезапно в окне экипажа появилось что-то белое. «Это Смерть!» — мелькнуло у меня в голове. Смерть нацепила свой жуткий белый балахон. И радуется предстоящей поживе. Нет, она не получит жертвы! Я не знаю — кричала я или слова неслись, словно эти дикие лошади, у меня в голове. Но вокруг неожиданно стало до удушья тихо. Только что-то глухо стучало, сначала неистово, как стук копыт по мостовой, а потом все медленнее и размереннее. И сквозь этот размеренный стук прорезался крик:
— Прочь с дороги, дура! Убира-а-айся…
Зачем кричать? Она не слышит! Не понимает!
И тут я побежала. Точнее, я знала, что побежала. Но тогда мне казалось, я сделала только медленный шаг, потом еще один и еще. Шаги были тяжелые, неуклюжие. И в самую последнюю секунду, в тот миг, когда лошади опалили нас горячим дыханием, я схватила за темные волосы и рванула так, что боль пронзила мою руку. Тело Сибил оторвалось от земли и, словно куль с мукой, шлепнулось недалеко от ворот. Я тоже отлетела и осталась лежать. Ноги уже не повиновались мне. В груди давило. Я издала хриплый стон. И провалилась в забытье.
Очнулась почти сразу же. Вывихнутая рука нестерпимо болела. Я села и прижала ее к груди. К лежавшей Сибил бежали люди. Я узнала миссис Тернер с перекошенным лицом и мистера Ливингтона. Они склонились над девочкой. Я услышала, что произношу слова молитвы. Доктор кивнул, и миссис Тернер облегченно выдохнула. Я поняла — Сибил жива. В этот миг я увидела кучера, который, ковыляя, бежал к ним. Он яростно размахивал руками, орал и из глаз его катились слезы. Он не обращал на них внимания.
Значит, лошадей остановили. Я осмотрелась и увидела экипаж. Он лежал перевернутый недалеко от школы. Скорее всего, колеса попали в яму и, потеряв равновесие, он упал. Лошади не смогли тащить, и, волей не волей, прекратили свой сумасшедший бег.
Только тут я увидела, что от экипажа в мою сторону спешно идет светловолосый мальчик. Его волосы были настолько светлыми, что цвет их можно было принять за белый. Это его голову, высунувшуюся из окна экипажа, я приняла за Смерть в белом балахоне. Видимо, пережитый шок подействовал на меня как-то странно, потому как мне стало ужасно смешно от этой мысли. И нестерпимо захотелось хихикать. Похоже, именно это я и начала делать, так как подошедший ко мне мальчик с отвращением посмотрел на меня.
— Ты что, блажная?
Он встал передо мной и сложил на груди руки. На вид ему было лет шестнадцать, но, несмотря на юный возраст, в нем не было ни капли мальчишеского легкомыслия. В его удлиненных миндалевидных глазах не осталось ничего ребячливого. Они глядели дерзко и надменно. И были черными. Таких я никогда не видела… Лицо его было подстать глазам — высокомерное, с отпечатком самодовольства и спеси.
— Это твои лошади блажные! — крикнула я со злостью, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Спесивый вид этого мальчика и его слова сильно задели меня. Как он смеет так спокойно и надменно стоять тут, когда его лошади чуть не убили Сибил, а я сижу перед ним с вывихнутой рукой и с ног до головы покрытая пылью!
— Только настоящая сумасшедшая могла по собственной воле броситься под копыта несущимся лошадям.
— А что, по-твоему, надо было стоять и смотреть, как гибнет моя подруга?! — горячо воскликнула я. Он смерил меня уничижительным взглядом и холодно произнес:
— Если человек настолько глуп, что не уходит с дороги обезумевшей твари, из-за него не стоит рисковать!
— Она не глупа! Это ты глуп, если так думаешь, — я чувствовала, что теряю контроль над собой, но мне было все равно. После всего пережитого, моя перепалка с этим мальчишкой казалась совсем незначительным событием. — Она испугалась! Любой бы испугался!
— Но ведь ты не испугалась, — мне почудилось, что он даже обвинил меня в этом. — Я видел, как ты командовала всем бежать назад. И все побежали к воротам. И ты побежала. А эта полоумная осталась стоять.
— Не смей называть ее так! — вскричала я.
— Я буду называть ее так, как хочу, — отрезал он. — Она дура! И ты дура, раз бросилась за ней. Это была бы никчемная смерть!
— Но ведь все живы!
— И что теперь? Будешь петушиться, как бойцовский петух?
— Я спасла жизнь, идиот! — со злостью крикнула я и вскочила с земли, не заметив, как болью отозвалась вывихнутая рука. Здоровой рукой наотмашь ударила его по лицу, почти с восторгом наблюдая, как кривится надменная ухмылка, и заносчивое выражение лица сменяется недоумением. На бледной щеке расползлось красное пятно от моей ладони. Его черные глаза угрожающе сузились и полыхнули ненавистью, как два вспыхнувших угля.
— Я тебе этого не забуду! — прошипел он.
Я не на шутку испугалась. Весь вид его говорил о том, что он выполнит свое обещание.
Какое-то время мы молча сверлили друг друга взглядом. Оказалось, что он ростом ниже меня на полголовы. И это раздражало его еще больше. Но тут наше бессловесное сражение прервали.
— Господи, Найтингейл!
Миссис Тернер бросилась меня обнимать, но я вскрикнула, так как она задела больную руку. Доктор тут же решительно отодвинул женщину в сторону и принялся меня осматривать.
— Ты в порядке, Найти? Мы так испугались! Аж, душа в пятки ушла… Если бы не ты, она погибла бы! — Виолетта прыгала около меня, торопливо произнося фразы. Я же настороженно следила за мальчишкой, который отошел в сторону и что-то приказывал кучеру. Но вот он, словно почувствовав мой взгляд, резко обернулся и впился в меня своими черными глазищами.
— Значит, тебя зовут Соловей! — сказал он громко и пренебрежительно, и все обернулись к нему. — Ты вовсе не похожа на жалкую серую птичку.
— Внешний вид, порой, обманчив, — ответила я свысока, — И маленькая птичка может заклевать ястреба, если будет спасать тех, кто ей дорог.
— Как точно подмечено! — воскликнул мистер Ливингтон.
— Да, действительно, точно! — насмешливо ответил грубиян, и взглянул на доктора так, что тот стушевался. — Но это лишь глупые фантазии. В реальной жизни серые птички, это то, чем любят питаться ястребы.
— И то, чем эти самые ястребы давятся! Особенно, когда они меньше птичек на полголовы! — ехидно добавила я.
