Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Когда я ложилась спать, я подумала, что у меня был самый чудесный праздник. Самое настоящее Рождество!
ГЛАВА 8
За оставшиеся дни каникул я мало виделась с Сибил. Несколько раз я приходила в Равен-Хауз, но отведенных пятнадцати минут нам катастрофически не хватало.
Она все еще продолжала ходить в деревенскую школу. Но Тильда Пешенс поговаривала о том, чтобы прекратить «бесполезные хождения» и привлечь Сибил к ответственной работе.
— Она говорит, что я уже взрослая и должна трудиться, чтобы оплатить их доброту.
— Но они итак держат тебя за рабыню! Ты делаешь всю черную работу в доме!
— Тетя сказала, я должна приносить доход, чтобы они могли прокормить меня.
— Как будто ты ешь, как целый полк голодных солдат! — возмутилась я.
— Скорее всего, летом дядя пристроит меня к мисс Хатсон, сестре викария. У нее болят ноги и ей трудно одной справляться с делами. Я буду помогать ей с уборкой в церкви и церковном саду.
Летом, когда я приехала на каникулы, Сибил оказалась занята гораздо боьше. Ее опекуны посчитали, что работа в церкви не слишком тягостная, чтобы отвлекать девочку от мыслей о мирских благах, и не слишком доходная, чтобы удовлетворить их жадность. Поэтому мистер Пешенс решил сделать племянницу своей ученицей. Сам он занимался довольно трудоемким делом — расшифровывал и реставрировал старые религиозные книги, хранящиеся в церковной библиотеке. Это ответственное занятие требовало большой усидчивости и внимательности, что было свойственно Сибил, и она справлялась с работой как нельзя лучше.
Таким образом, летом девочка была занята с утра до вечера. Но благодаря миссис Тернер и тете, мы могли видеться по вечерам два раза в неделю. Они вспомнили о «традиционном чтении библии и священного писания» в Оурунсби. Эти встречи мы, естественно, проводили не в религиозном совершенствовании, а болтовне и распивании чаев. Эти часы поддерживали Сибил. И мы имели хотя бы эти жалкие крохи.
До Лондона в конце каникул я уезжала вместе с Тернерами. Так как в этом году Виолетта отправлялась в элитный пансион, где должна была обучаться в течение двух лет светским премудростям. Дорогой мы слушали ее непрерывный щебет о будущих победах.
За эти годы учебы она расцвела, превратившись из нежного бутона в яркую розу. И ее отполированная красота уже завоевала несколько мужских сердец. Этими победами она беспрестанно хвасталась перед нами, при этом смотря на нас с высоты превосходства.
Виолетта изменилась. И, как я подумала, не в лучшую сторону. Она стала больше обращать внимания на молодых людей. Если раньше ее пленительной атаке подвергался только Николс Ливингтон, то теперь она старалась очаровать каждого парня, который выглядел хоть капельку красивее восточного верблюда. Своим поведением она напоминала моих соседок Лидию и Моник. Но я все же надеялась, что Виолетта не зашла слишком далеко, как эти особы.
Время и для меня летело незаметно. В учебе, как и весь первый год, я была деятельна и решительна, что нравилось учителям, и они отмечали меня положительными характеристиками.
Три года моего пребывания в Даремской Академии прошли довольно спокойно. Но во время летних каникул перед последним четвертым учебным годом моя жизнь наполнилась новым интересом. В то лето я посетила таинственный замок Китчестер…
Но, все же мне хотелось бы поведать о двух происшествиях, которые внесли некоторый переполох в размеренный ход моей жизни. И в какой-то мере повлияли на дальнейшие события. Оба они случились во второй год учебы.
Тетушка часто писала мне, рассказывая деревенские новости и сплетни. Я с восторгом читала ее крупные каракули, удивляясь, с каким наслаждением она смакует каждую подробность, расписывая ее на трех или четырех листах. Я же не успевала отвечать на каждое письмо. Из-за этого тетя шутливо обвиняла меня в забывчивости. И говорила, что если бы не ее красочные описания, я бы давным-давно забыла о Гарден-Роуз.
Но то письмо, которое я получила в апрельское утро, было необычно коротким для ее красноречия. Обескураженная этим, я вышла в весенний сад, где укрылась в оранжерее. В этот раз тетушка со свойственной ей прямотой в серьезных вещах сразу перешла к главному:
«Дорогая Найтингейл! В нашей деревне произошло несчастье, — я вздрогнула, прочитав эти слова. — Не знаю даже, как относиться к случившемуся: как к спасительному избавлению или как к страшной трагедии. Но думаю, что и то, и другое в этом случае будет правильным. Вчера утром погиб Руфус Пешенс. Я сама не поверила, когда прибежали мальчишки и сообщили. Решила — это злая шутка. И отчитала их. Стыжусь, что могла подумать такое в подобную минуту, но на моем месте любой, услышавший эту историю, подумал бы о насмешке.
Помнишь ли ты чучело ворона, которое стояло над дверью и своим жутким видом пугало людей? Ты однажды сказала, что Руфус часто стоял под ним. Он будто воображал, что сам Гавриил может заговорить через ворона и сообщить благую весть об избранности его Богом. Так вот, мистер Пешенс, видимо, дождался своего часа! Это жуткое чучело свалилось ему на голову! Все бы ничего. Доктор Ливингтон сказал, что он бы отделался шишкой. Но от сильного толчка Руфус упал и головой ударился о каменные ступени. Удар оказался смертельным.
Бедная Тильда! С того момента, как увидела бездыханное тело мужа, впала в глубокую апатию. Ни на что не реагирует! Ливингтон говорит, что такое бывает от сильного шока. Не думала, что с виду бесчувственная Тильда может так переживать потерю мужа. Это в укор мне, я была слепа к ней. Мы с Фини волнуемся за ее умственное состояние. Но пока она не пришла в себя всю организацию похорон я и миссис Додд взяли на себя.
Что касается нашей Сибил, то она пока поживет в Сильвер-Белле. Бедняжка сильно горюет, несмотря на их жестокосердное отношение. Смена обстановки пойдет ей на пользу. А уж, Финифет позаботится о ней как следует! Бледные щеки и худосочную фигуру, старушка приняла как вызов своим кулинарным талантам. И со всей решимостью взялась сделать из Сибил пухленькую лакомку. Уже сейчас я слышу запах творожных лепешек…»
Я закончила читать. Пока я была поглощена письмом, в оранжерею пришли старшие девушки за зеленью для ужина. Они весело переговаривались, собирая в корзины укроп и редис. Увидев меня, одна из них позвала меня, но я не ответила, задумавшись над случившимся.
О такой нелепой смерти я еще не слышала! Но все в жизни бывает… Мистер Пешенс и сам был нелепым в своем показном благочестии. Чем эта трагедия обернется для подруги? С одной стороны, тетушка права — это могло быть избавлением. Теперь над Сибил не будет висеть, словно дамоклов меч, страх перед дядей. Но еще неизвестно, что станет с Тильдой Пешенс! Она может не оправиться, и тогда девушке придется неотлучно быть с ней.
Поднявшись в комнату, я тут же написала ответ. В течение двух недель с нетерпением ждала письма от тети Гризельды. Когда оно пришло, в нем было уже больше оптимизма, присущего ей. Тетушка сообщала, что Тильда Пешенс очнулась от шока. Но стала еще более нелюдимой и мрачной, чем до несчастия. Похоже, потеряв человека, которого любила, ей сделалось все равно — жива она или мертва. Первые дни Сибил ходила в Равен-Хаус, убиралась и ухаживала за теткой. Но однажды обнаружила, что двери дома заперты. На ее стук вышла служанка и сказала, что миссис Пешенс не желает видеть свою племянницу. После этого Сибил ничего не оставалось, как окончательно поселиться в Сильвер-Белле.
В письме тети было небольшое послание и от Сибил. Читая его, я поняла, что, несмотря на горестные переживания, девушка испытывает противоречивые чувства. Она горевала о потери близкого человека и разрыве с тетей, но в то же время — чувствовала себя свободной и полной надежд. Живя у нас, она стала помогать тетушке с шитьем и увлеклась. Особенно ей удавались эскизы платьев. Обучившись у тети Гризельды на портниху, она надеялась в будущем устроиться в швейную мастерскую в Солсбери. Сибил не оставила попытки примириться с теткой и настойчиво ходила к дому Пешенсов, но там ее так и не приняли.
