Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" (книги .txt) 📗
***
Жюли, знавшая наверняка, что на вечере у маркизы Лондор произойдёт скандал по громкости своей не сравнимый ни с чем, ждала возвращения Иды и Клода с некоторым ужасом. Общество никогда бы не смогло оставить столь вызывающую выходку без внимания, а виконтесса Воле не смогла бы удержаться от ответа не менее едкого. Кроме того, Жюли все ещё полагала, что подобный вызов только усугубит их и без того незавидное положение. На то, что Ида будет скромно держаться в стороне в течении вечера, Жюли даже не надеялась. Она знала, что её сестра явится туда так, чтобы привлечь к своей персоне как можно больше внимания.
Моник, категорически не желавшая так или иначе участвовать в том представлении, в которое непременно должен был превратиться вечер маркизы Лондор, вышла лишь к ужину. Жюли, впрочем, могла поклясться, что на Моник не было бы устремлено ни одного осуждающего взгляда вне зависимости от того, что решила бы сделать Ида. Во-первых: потому что репутация, которую младшая Воле потрудилась себе создать, была тверже гранита. Во-вторых: потому что учитывая последние обстоятельства абсолютно любой человек и любое действие померкли бы рядом с Идой. Но даже то, что Моник прервала свое добровольное затворничество, не смогло привнести в семью Воле мир. Не смотря на то, что сестер, сидевших vis-à-vis, разделял лишь обеденный стол, расстояние между ними казалось непреодолимым. Жюли молчала, но её молчание было напряженным. Моник же, напротив, была совершенно спокойна.
— Не думаю, что есть поводы для беспокойства, — заметила она, мельком взглянув на Жюли. — Они не задержаться там надолго. Я более чем уверена, что Ида сумеет все окончательно разрушить за полчаса.
— Клод удержит её от необдуманных поступков, — ответила Жюли, стараясь сохранить спокойствие. Моник хмыкнула.
— Уволь, Жюли. Иду никто и ничто не удержит от необдуманных поступков, если она твердо решит совершить их. А она твердо решила ответить обществу, чего бы оно ей ни сказало.
— В тебе нет ни капли сочувствия, — резко бросила Жюли. Младшая Воле лишь усмехнулась и страдальчески закатила глаза.
— Я уже много сказала о том, почему не считаю обязанной нашей сестре. Она получила то, что должна была получить. К тому же она, наверняка, предвидела подобный исход.
Жюли собиралась, было, возразить что-то ещё, так как смириться с таким отношением Моник она не могла, но резкий стук дверного молотка не позволил ей этого сделать. Младшая Воле с видом человека, чем слова полностью подтвердились, взялась за вилку и нож, возвращаясь к ужину. Мимо стола быстрым, собранным шагом прошёл как всегда невозмутимый Жак. Он, словно бы случайно, бросил осторожный взгляд в сторону маркизы Лондор, готовясь удержать её на месте, если ей вздумается броситься встречать госпожу, которая скорее всего должна была быть не в духе. Жюли, впрочем, все равно поспешно вскочила со стула, мгновенно забыв о еде, и бросилась в холл, едва не быстрее дворецкого. Она, пожалуй, даже попыталась бы собственноручно открыть дверь, но Жак все же опередил ее и, весьма изящно распахнув дверь, впустил внутрь Иду и крайне мрачного Клода, следовавшего за ней.
— Как все прошло? — спросила Жюли, прижимая руки к груди и даже не давая вошедшим опомниться.
— Настолько отвратительно, что даже великолепно, — усмехнулся Клод.
— Ничего такого, что нельзя было бы предвидеть, — спокойно отозвалась Ида. — Я изгнана из общества, мне отказано во всем, что они считают привилегиями. К тому же мы неплохо поговорили с маркизой Лондор.
— Она упомянула завещание, — многозначительно поднял брови Клод, наблюдая за тем, как Жак покидает холл с накидкой Иды, перекинутой через локоть.
— Надо полагать, представление удалось, — произнесла Моник, пересекая холл с самым гордым видом, какой только имела, на мгновение останавливаясь на нижней ступеньке лестницы. — Ты находишь поводы для гордости достойные тебя, дорогая сестра.
— Мне кажется, это все же лучше, чем гордится тем, чего ты не достоин, — все так же спокойно ответила виконтесса Воле, даже не глядя в сторону младшей сестры.
— Рада, что ты наконец осознала это, — отозвалась Моник уже с середины лестницы.
— Господи, как же я устал от всего этого, — вполголоса проговорил Клод, поднимая глаза к потолку. Семейные ссоры, скандалы и тайны отняли у него уже слишком много сил.
— Если бы я могла сказать тебе, что все это скоро закончится, то я непременно бы это сделала, — вздохнула Ида, направляясь в гостиную и стягивая с рук тонкие перчатки. — Но это, к несчастью, не закончится никогда, как бы этого не хотели.
— Так что, все же, сказала маркиза Лондор? — спросила Жюли, направляясь следом. Пространные рассуждения ей уже порядком надоели, а возвращаться к интересовавшему ее вопросу Ида не торопилась.
— Что мое присутствие оскорбляет наше добродетельное общество, — безразлично пожала плечами Ида, бросая перчатки на столик перед диваном и усаживаясь в кресло. — Надо сказать, она была весьма категорична.
— Надеюсь, ты помнишь, что сказала о том, что моральные нормы, принятые в нашем обществе — фальшь от первого до последнего слова, — осторожно напомнил Клод. — Ты посягнула на самое святое. Кроме того, ты сама была резка, когда обратилась к своим бывшим поклонникам.
— Я считаю желание ответить ударом на удар вполне естественным.
— Если быть честным, ты ответила на удар раньше, чем его тебе нанесли, — мрачно усмехнулся Клод.
— Боже, Клод, ты мог хотя бы попытаться удержать ее от излишней резкости? — воскликнула Жюли, прикрывая лицо руками.
— Это было бы крайне непросто, Жюли, — развел руками Лезьё. — Кроме того, совершенно испортило бы эффект, а я все же полагаю, что он того стоил.
— Даже не смотря на то, что тебе пришлось отказаться от расположения общества и последовать за мной в добровольную ссылку? — поинтересовалась Ида. Жюли ахнула и, опустившись на диван, медленно переводя взгляд с сестры на кузена, переспросила:
— Что?
Клод лишь небрежно махнул рукой.
— Мне показалось, что если я уйду вместе с Идой, то обеспечу тому, что мы там устроили наиболее логичное завершение, — ответил он и, чуть помолчав, улыбнулся и добавил: — К тому же я привез её на вечер. Не мог же я позволить моей сестре возвращаться пешком.
Жюли, ничего не ответив, несколько обреченно покачала головой.
— Что ж, — вздохнула она, — раз ты сделала все, что хотела, я полагаю, нас ничего здесь не держит и мы можем отправиться в Марсель. Может быть, даже Клод к нам присоединится.
— Благодарю покорно, но я предпочту все же остаться в Вилье-сен-Дени, — улыбнулся Клод.
— Нет, — покачала головой виконтесса Воле, — путешествие подождет ещё несколько недель. Я не хочу, что бы это выглядело, как бегство.
— Вряд ли после сегодняшнего вечера кто-то подумает так, — усмехнулся Клод.
— Я великодушна и хочу дать им право на последнее слово, — невозмутимо возразила Ида, упрямо тряхнув головой.
***
Субботний день, заполненный лишь размышлениями, тянулся для виконтессы Воле мучительно медленно, даже не смотря на то, что мысли путались и перескакивали с одного предмета на другой. Среди них был и прошедший вечер, и её собственное положение, и, разумеется, Эдмон, и злосчастная война. А война была везде: и там, за далеким морем, и здесь, в стенах «Виллы Розы».
О войне в последнее время говорили мало. Когда стало известно, что именно туда отправился герцог Дюран, все куда больше обсуждали его самого, нежели то место и те обстоятельства в которые он уехал и даже сама Ида на некоторое время забыла о самой сути войны. Когда люди говорили о военных действиях сидя в гостиной, с чашкой чая, они говорили об этом так же спокойно и отвлеченно, как и о погоде, о ценах на зерно, о последнем императорском указе и прочих весьма тривиальных вещах. Никто во время таких разговоров не вспоминал о том, что война — это прежде всего обилие смерти. Все это происходило так далеко, что, казалось, происходит не в этом мире и не с этими людьми. Когда в один из осенних дней, Ида прекрасно помнила это, на войну уходил Антуан де Лондор, никто не думал о том, что он уезжает туда, где, по сути, нет ничего, кроме смерти. А через несколько месяцев пришел запечатанный черным сургучом конверт, содержимое которого положило конец тихой и спокойной жизни Вилье-сен-Дени. Да, война все ещё была очень далеко от этого места, но теперь она с корнем вырвала его часть, коснувшись всего местного общества, так как на ней погиб тот, кого все они хорошо знали. Необратимость собственного положения заставила виконтессу Воле вспомнить о том, о чем она несколько позабыла, увлекшись противостоянием с ополчившимися на неё соседями: случай жесток в достаточной степени, чтобы забрать жизнь у герцога Дюрана.
